Буторин - О номинализации семантических предикатов в кетском языке

Следите за нашими новостями!

Philology.ru - Русский филологический портал

С. С. Буторин

О НОМИНАЛИЗАЦИИ СЕМАНТИЧЕСКИХ ПРЕДИКАТОВ В КЕТСКОМ ЯЗЫКЕ

(Сибирский лингвистический семинар. - Новосибирск, 2002, № 1)

Давно уже отмечен тот факт, что семантические предикаты, связывающие аргументы и обозначающие одну и ту же пропозицию, могут иметь целый ряд языковых выражений, представляющих собой набор синтаксических трансформов [1]. Синтаксические трансформы, соответствующие одному и тому же семантическому предикату, могут представлять собой как ряд самостоятельных высказываний, так и ряд синтаксических структур, не являющихся самодостаточными элементарными высказываниями. Так например, пропозициональное отношение “дарения”, которое обозначено предикатом “дарить”, может порождать следующие высказывания: Иван подарит брату книгу, Иван подарил брату книгу, Иван не подарит брату книгу, Иван не подарил брату книгу, Подарил ли Иван брату книгу?, Иван хочет подарить брату книгу, Иван может подарить брату книгу и т.д. Кроме этого, одна и та же семантическая структура может быть представлена рядом трансформов, не являющихся самостоятельными высказываниями и представленных причастными и деепричастными оборотами, например: книга, подаренная брату Иваном, Иван, подаривший брату книгу и т.д.; Подарив книгу брату, Иван … .

Термины “пропозиция” и “предикат” используются в логике и лингвистике неоднозначно, что обусловлено неоднородностью объектов, при исследовании которых эти термины применяются (предложение, высказывание, речевой акт). Ряд авторов используют термин “пропозиция” в смысле “суждение”. Иногда пропозицией именуется лишь тот компонент смысла высказывания, который может быть определен либо как истинный, либо как ложный. Мы используем термин пропозиция в следуюшем смысле.

Пропозиция – это семантическая конструкция, которая образована семантическим предикатом с заполненными валентностями, т.е. предикатом и его аргументами и которая в некотором смысле изоморфна описываемой предложением ситуации. При этом пропозиция – это семантический инвариант, общий для всех членов модальной и коммуникативной парадигм предложений и производных от предложения конструкций, а именно номинализаций и других отглагольных предикаторов [2].

Как видно из определения, центральным компонентом пропозиции является семантический предикат. Мы считаем целесообразным проводить разграничение семантических предикатов и семантических операторов.

Семантический предикат – это лишь такой семантический компонент, обладающий валентностью, у которого среди первых двух валентностей нет валентности на семантический элемент, обладающий в свою очередь валентностями, т.е. нет валентности на пропозицию. Семантический оператор - это такой семантический компонент, обладающий валентностью, у которого среди первых двух валентностей есть валентности на семантический элемент, обладающий в свою очередь валентностями, т.е. есть валентности на пропозицию [3]. Примерами семантических операторов служат значения ‘начинать’, ‘заканчивать’, ‘знать’, ‘необходимо’, ‘если, то’ и т.д., иными словами семантическими операторами являются некоторые глагольные лексемы (типа ‘начинать’, ‘заканчивать’ и т.д.), модальные глаголы и слова, союзы (‘если,то’ и т.д.), ряд предлогов (например, ‘из-за’ и т.д.), наречия (такие как ‘часто”) и т.д.

Семантические элементы, не обладающие обязательными валентностями - это предметные аргументы, семантические элементы, обладающие обязательными валентностями - непредметные, пропозитивные.

Синтаксический предикат - это элемент поверхностно-синтаксический структуры предложения-высказывания, характеризующийся предикативностью в нижеприведенном поределении и соответствующий понятию “сказуемого” в большинстве синтаксических описаний языков.

Необходимо также различать понятия "пропозитивность" и "предикативность". Пропозитивность - это понятие семантического уровня, предикативность - понятие синтаксического уровня.

Под параметром “пропозитивность” будем понимать соотнесенность языкового выражения (лексемы, называющей семантический предикат) с пропозицией как семантической конструкцией. Под параметром “предикативность” – отнесенность содержания высказывания к действительности, предполагающее прежде всего характеристику содержания высказывания в плане модальности (в плане модальных значений реальности/ирреальности) и темпоральности как функционально-семантических категорий, реализованных в конкретном языке посредством грамматических (словоизменительных) категорий наклонения и времени [4].

Пропозитивность и предикативность. Соотношение между этими понятиями можно выразить как соотношение между двумя уровнями предложения: семантическим и синтаксическим, иными словами, как соотношение между семантическим предикатом и его аргументами (семантическими актантами) и синтаксическим предикатом (=сказуемым) и его аргументами (синтаксическими актантами).

Семантический предикат, а посредством его и вся пропозиция, может быть различными способами представлен на поверхностно-синтаксическом уровне. Между семантическим предикатом и синтаксическим предикатом не существует взаимно-однозначного соответствия: семантический предикат может либо соответствовать, либо не соответствовать синтаксическому предикату. Не существует также абсолютного взаимно-однозначного соответствия между синтаксическим и семантическим предикатами. Синтаксический предикат в частном случае может не соответствовать семантическому предикату, иными словами, может семантическим предикатом не являться, так как либо не открывает мест для именных термов (например, синтаксические предикаты, представленные безличными глаголами типа светает, вечереет и т.д. [5], либо является семантическим оператором (см. выше).

Наиболее типичный языковой способ называния ситуаций и, соответственно, пропозиций - это глагол в его предикативных и непредикативных формах. Последние представляют собой соответственно глагольные и отглагольные предикаторы. Предикатор - это конкретная языковая форма, или способ выражения семантического предиката [6].

Предикативный способ выражения семантического предиката - это предикативная глагольная словоформа, занимающая позицию синтаксического предиката. Предикативная форма глагола - это форма глагола, способная выступать в минимальном (простом) предложении и образовывать самостоятельное высказывание. Все иные способы выражения предиката являются непредикативными, иными словами - отглагольными, и связаны деривационными (формообразовательными или словообразовательными) отношениями с предикативной формой глагола. К отглагольным предикаторам чаще всего относят полные номинализации (т.е. отглагольные существительные, герундий), инфинитивы, причастия, деепричастия, а также инфинитивные, причастные и деепричастные обороты.

В любом языке существуют языковые выражения, соотносимые с пропозицией, т.е. имеющие пропозитивный характер (иными словами, языковые выражения являющиеся выражением пропозиций), но являющиеся не синтаксическими предикатами (глаголом-сказуемым), а синтаксическими актантами, сирконстантами или атрибутами. Следовательно, такого рода синтаксические актанты, сирконстанты и атрибуты следует признать пропозитивными (иной термин – предикатными). Данные позиции могут заполняться отглагольными предикаторами - полными номинализациями.

Постараемся проанализировать возможности образования номинализаций, в первую очередь полных номинализаций в кетском языке [7].

Номинализация - это механизм преобразования пропозитивных структур (или предложений) в именные и результат этого преобразования. Различают полные номинализации и неполные. При неполной номинализации семантическая и синтаксическая схемы предложения не претерпевают никаких внутренних изменений, а функциональный сдвиг отмечен формулой то, что или тот факт, что. Неполные номинализации допускаются любым повествовательным предложением. Полные номинализации представлены отглагольными и отадъективными именами со значением действия, состояния, существования, процесса и т.д. Полные номинализации ограничены возможностями словообразования конкретного языка, а также семантикой [8]. Полные номинализации представляют собой непредикативный способ выражения пропозиций и относятся к пропозитивным непредикативным языковым выражениям. Вначале рассмотрим полные номинализации в кетском языке.

К номинализациям в кетском можно бесспорно отнести образования, которые большинством авторов называются, правда со многими оговорками, инфинитивами [А.П. Дульзон, Э.И. Белимов, Г.К. Вернер, К.Ю. Решетников, Г.С. Старостин]. На наш взгляд, наиболее точен анализ сущности данных образований, предложенный Е.А. Крейновичем [9]. В своих поздних работах Е.А. Крейнович отказывается от термина ‘инфинитив’, а вместо него использует термин ‘имя действия’, который наиболее полно характеризует природу рассматриваемого явления. При этом автор выделяет имена действия в особую часть речи в кетском языке. С глаголами имена действия связывает определенная общность лексического значения, но они имеют морфологические и синтаксические признаки имени существительного, в частности, они входят в состав притяжательной конструкции и могут оформляться постпозитивными служебными именами, например [10]: kоj1=да²=эj³=гэj⁴, дыл донад’и ‘во время убиения медведя (букв. медведь1=его²=убиение³=во время⁴; медвежьего убиения во время), ребенок пришел’. В принципе имена действия можно назвать отглагольными именами и включить в качестве самостоятельного разряда в состав имен существительных.

Номинализации, выраженные отглагольными именами, могут занимать синтаксические позиции актанта (1), препозитивного атрибута (2) и сирконстанта (3). К сирконстантам мы условно относим элементы, наличие которых в предложении-высказывании не определяется валентностью синтаксического глагола-предиката. В позициях актанта (1) и сирконстанта (3) номинализации могут быть либо не оформленными (1.1 и 3.1), либо оформленными постпозитивными служебными именами (1.2 и 3.2).

(1) Пропозитивные актанты:

(1.1) бур’анга на:дъ¹ к’ос’ъwет² ‘Ему надо1 дать взаймы²’ - номинализация не оформлена служебным именем;

(1.2) ад ануkс’ дитабаk¹ еинг² ес’анг л'ес’тинга ‘Я завтра хочу¹ идти² в лес’; номинализация еинг ‘идти, ходьба’ оформлена служебным словом - ес'анг, маркирующим потенциальность возникновения или осуществления ситуации, т.е. потенциальную ситуацию.

Использование номинализаций в позиции актанта отмечено преимущественно с синтаксическими предикатами, выраженными семантическими операторами, в частности, модальными (1.3), аффективными (1.4), фазовыми (1.5 и 1.6), каузативными (1.7):

(1.3) у а:k kус’нобиlтет укунга с’аYайебет1 еинг2 ес’анг кой бин’ге кеданга ‘Ты наколол дров, теперь тебе можно¹ пойти² к своему другу’;

(1.4) дош’ш’етам да¹=иринг² есанг диjатош’³ ‘Чертовка хочет его съесть’ (букв. его¹=съедения² хочет³);

(1.5) ба:т тибий¹ аYоYон² ба:мдинга, бисенгам kотдъ kъ^ойYъ ‘Старик спрашивать¹ стал² старуху: «Щучья голова где?»’ - начальная фаза действия;

(1.6) ар’ енkонг kы:л’еват’. ап¹ kый² бер’³ биноYот⁴ ‘Я сегодня тиски делала. Тиску я делать закончила (букв. ‘мое¹ тиски² делание³ закончилось⁴’)’ - конечная фаза действия;

(1.7) туна kогда ат’ ын’ hэмганас’ Ленинкол’етдинга сидаkиj¹ дэдиkиндэн² ‘Этой осенью меня с двумя эвенками в Ленинград учиться¹ послали²’;

(2) Пропозитивные атрибуты, выраженные номинализацией в препозиции:

(2.1) аб¹ бер² тес’инг³ денг доkтабиYит ‘Сделанные мною пимы (букв. моего¹ изготовления² пимы³) люди носят’;

(2.2) тъ^оней денг¹=ни²=?ей³ исас⁴ там и:н дол’дак, ын’ китей kимн да kимн ес’анг касенгнам ‘Тыней сколько-то жил добытым людьми мясом (люди¹=их²=добывания³ (убиения) мясом⁴)’.

В (2.1) и (2.2) номинализации бер и ей имеют препозитивное определение, выраженное притяжательным местоимением аб "мой" и притяжательно оформленным существительным денг=ни "людей" соответственно, то есть имеют оформление, характерное для имен существительных. В рассматриваемых словосочетаниях (аб бер тес’инг и денг=ни ?ей исас) аб бер и денг=ни=?ей, являются препозитивными определениями к существительным тес’инг ‘пимы’ и исас ‘мясо’ соответственно. Заметим, что в кетском языке распростанены субстантивные словосочетания с препозитивным атрибутивным адъюнктом, выраженным именем существительным или субстантивным словосочетанием типа кул’ген да ам ан’гундинга аYон¹ ингал’тенг² kат³ да kибил’дел’ ‘Мать Кульгена на Аньгун из песцовых шкур парку (букв. песцы¹ шкуры² парка³) одела’. Таким образом, номинализации, как и другие имена существительные в кетском языке имеют синтаксическую функцию препозитивного определения в атрибутивном словосочетании с ядром, выраженным именем существительным.

(3) Пропозитивные сирконстанты:

(3.1) ынденг hывас’ сес’ дес’комнес’н¹ ел’до² ‘Вдвоем с сыном вверх по реке поднимались¹ остроговать² (добывать рыбу острогой)’; номинализация ел’до ‘добывать рыбу острогой’ не оформлена служебным именем;

(3.2) иенг¹ купка² бадa - kо:wът лобедел’Yит’ ‘Перед² отъездом¹ (букв. отъездом¹ перед²) сказал: Хорошо работай!’; номинализация иенг ‘идти, ходьба поездка’ оформлена служебным постпозитивным именем купка ‘до, перед’.

Вполне возможно, что данные конструкции c использованием отглагольного имени, не оформленного постпозитивными служебными именами, в функции сирконстанта цели являются синтаксическими кальками инфинитивных оборотов русского языка. Ср. конструкции, в которых номинализация, являющаяся сирконстантом цели, оформлена служебным именем ес’анг с семантикой цели:

(3.3) красноярскадингал’ екул’тыбис’ Ленинколэтдингэ дэнгэт¹ сидаqиj² е’санг⁴ ‘Из Красноярска по железной дороге в Ленинград поедем¹ учиться² чтобы⁴ ’.

При номинализации происходит понижение синтаксического ранга первого аргумента (=актанта): первый аргумент (семантический субъект), как правило, приобретает синтаксический статус атрибута, т.е. выражаются притяжательными местоимениями, притяжательными аффиксами или именем существительным с притяжательным оформлением в составе притяжательной конструкции. Второй аргумент (семантический объект) также, как правило, понижается в ранге до синтаксического атрибута:

(4) пропозитивный актант: kойдыл’гет дыл’ ас’ да:нил’да, да:нил’да. тунил’ kойдыл’гет дыл’ да hъ^онг лаптоноk и kе? динингатол’бет. дыл’ да о:п kе? аjетаYабин’с’енг, kоjдыл’гет¹=да²=ей³ ес’анг⁴ тоол’обек⁵ ‘Медвежонок с мальчиком играл, играл. Потом медведь мальчика за руку укусил и сильно поцарапал. Отец мальчика сильно рассердился, медведя убить хотел (букв. медвежонок¹=его²=убиение³=чтобы⁴ хотел⁵)’ - номинализация является пропозитивным актантом при синтаксическом предикате, выраженным семантическим оператором ‘хотеть’; семантический объект номинализации выражен именем существительным kоjдыл’гет=да с притяжательным оформлением в составе притяжательной конструкции;

(5) пропозитивный атрибут: аб¹ бер² тес’инг³ денг доkтабиYит ‘Сделанные мною пимы (букв. моего¹ изготовления² пимы³) люди носят’ - номинализация является пропозитивным атрибутом; семантический субъект номинализации выражен притяжательным местоимением 1-го л. ед. ч. аб ‘мой’.

Притяжательное оформление номинализаций в позиции пропозитивного атрибута подтверждает адекватность их трактовки в качестве именно номинализаций - отглагольных имен, а не иных отглагольных образований типа причастий индоевропейских языков. Притяжательное оформление - это морфологический признак имени существительного в кетском языке.

(6) пропозитивный сирконстант: бо:т бо:н кома до:ломдок, богдингал’ кет ъ^олл’а бутомдоk, батыпдинга донгона, да hун’динга бада – е:т’ а:ненгс’ у кунга дионбес’ к¹=а:ненг² ес’анг³ ‘Старик рукавицы снял, из рукавицы человека достал, на ладонь посадил и дочери говорит: «Живую игрушку тебе принес, чтобы ты играла (букв. твоя¹=игра² для³)»’ - номинализация является пропозитивным сирконстантом; семантический субъект номинализации выражен притяжательным префиксом 2-го л. к=.

Следует отметить, что в ряде случаев семантический объект при номинализации не имеет притяжательного или какого-либо иного оформления и формально совпадает с основой, например:

(7) kоjа табенг динга оYонен тоYул’¹ hадо² ‘Медведь в лес пошел топорище¹ срубить²’ - номинализация hадо ‘рубить’, ‘срубить’; тоYул’ ‘топорище’.

Мы склонны рассматривать подобные конструкции, т.е. конструкции типа “неоформленная именная группа (ИГ) семантического объекта + номинализация” как словосочетания, в которых ядром является номинализация, имеющая в качестве препозитивного атрибутивного адъюнкта имя существительное, называющее семантический объект. ИГ, называющая семантический объект, помещается в позицию препозитивного определения к номинализации в результате операции синтаксической транспозиции, например, тоYул’ hадо ‘топорище рубка’, где тоYул’ - ИГ семантического объекта, являющаяся препозитивным атрибутом к номинализации hадо, которая образует ядро атрибутивного словосочетания тоYул’ hадо. Синтаксическая структура словосочетаний данного типа близка структуре словосочетаний типа gas filling ‘заправка газом (топливом)’ в современном английском языке, в котором широко представлены субстантивные словосочетания с препозитивным атрибутивным адъюнктом, выраженным существительным в базисной форме (в так называемом “общем падеже”).

Синтаксическая транспозиция понимается как помещение словоформы в синтаксическую позицию, нехарактерную для словоформ данной части речи. Возможности транспозиции в атрибутивную позицию подкрепляются тем, что данная позиция в значительной степени грамматикализована и может заполняться отглагольными именами, именами существительными, субстантивными словосочетаниями, а также предикативными формами глагола. При синтаксической транспозиции не происходит смены словоизменительной парадигмы. Словоформа одного частеречного класса помещается в синтаксическую позицию, приоритетную для словоформ другого частеречного класса. Приведем пример словосочетания с препозитивным атрибутивным адъюнктом, выраженным субстантивным словосочетанием:

(8) там хол’ kомат то:лъYан, къ^о:ъ^он’гет банг деспоlетет, донг бул’онг кон’ит атоноk. инитинг каскер атоноk ‘Долго ли, коротко ли гонял – лисичка ударилась о землю и трехногим коньком стала, а Инит в Каскета обернулся’ - донг¹ бул’онг² кон’ит³ букв. ‘три¹ ноги² конек³’.

Словосочетание донг бул’онг кон’ит состоит из ядра, выраженного именем существительным кон’ит 'конек (< русск.)’, и препозитивного атрибутивного адъюнкта, выраженного субстантивным словосочетанием донг бул’онг ’три ноги'. Последнее в свою очередь состоит из ядра, выраженного существительным бул’онг ’ноги', и препозитивного атрибутивного адъюнкта, выраженного количественным числительным донг 'три'.

Может возникнуть вопрос: а нельзя ли рассматривать образование донг бул’онг в качестве сложного прилагательного? Материал кетского языка позволяет ответить на этот вопрос отрицательно. Существительное бул’онг ‘ноги’ оформлено аффиксом множественного числа существительных =онг, который, однако, во многих случаях омонимичен аффиксу множественного числа прилагательных. Если же рассматривать словосочетание донг бул’онг ‘три ноги’ в качестве сложного прилагательного ‘трехногий’, то возникает проблема в объяснении согласования сложного прилагательного-атрибута по числу с ядром словосочетания: оказалось бы, что сложное прилагательное оформлено аффиксом множественного числа, в то время как ядро кон’ит 'конек' имеет форму единственного числа, а это противоречит нормам согласования в кетском языке. Аффикс множественного числа существительного бул’=онг ‘ноги’ является показателем того, что данная словоформа является именем существительным.

На отглагольную деривацию, результатом которой являются номинализации, накладываются определенные ограничения. В частности:

а) Отсутствует специализированный и стандартный формальный морфологический показатель отглагольных имен. Э.И. Белимов отмечает, что в кетском языке имеется свыше 20 различных деривационных морфем, которые можно было бы выделить в составе номинализаций [11]. Во многих случаях номинализации образуются с помощью словообразовательного приема, именуемого дезаффиксацией (регрессивной деривацией) и представляющего собой вычленение основы посредством отсечения словоизменительных и формообразующих аффиксов из структуры предикативной формы глагола и включения основы в парадигму соответствующей части речи [12]. Например, посредством дезаффиксации (посредством отсечения словоизменительных субъектно-объектных аффиксов и аффиксов категории времени) от словоформ бу а рæ¹=туYн’=ба²=т=æ=Yит ‘она меня она¹=меня²=причесывает’; бу а рæ¹=туYн’=ба²=т=о=л'=гит ‘она меня она¹=меня²=причесала’ образуется номинализация - сложное отглагольное имя туYын’гит ‘причесывать’, где туYын’ ‘гребень’, гит/Yит - вербализатор (элемент отглагольного происхождения, образующий сложные глаголы).

б) Ряд глагольных лексем не имеют соответствующих номинализаций. Посредством морфологического анализа данных предикативных глагольных лексем из их состава можно вычленить лишь основы, которые не способны функционировать в качестве самостоятельного слова. Так, Г.К. Вернер отмечает, что, например, основа боkдут предикативной формы сложного глагола да¹=боk=ба²=т=ис=тут ‘она¹=меня²=обогревает’ не является, по мнению носителей языка, самостоятельной лексической единицей, т.е. словом как единицей словаря [13].

в) Помимо словообразовательных ограничений на номинализации налагаются также и синтаксические ограничения. Практически исключено использование номинализаций в позиции первого синтаксического актанта при агентивных глаголах, имеющих первую согласовательную позицию, позицию согласования с наиболее активным участником ситуации - Агенсом. Дело в том, что в кетском языке Агенсом может являться лишь потенционный актант, т.е. актант, обладающий определенной степенью активности и выраженный на уровни синтаксиса и морфологии именной группой мужского или женского класса [14].

В связи с этим в кетском языке не представлены семантические операторы, первая (агентивная) валентность (СП1) которых может быть занята пропозитивным выражением, так как пропозитивное выражение - номинализация, относится к именам класса вещей и может использоваться лишь в конструкциях, в которых в качестве синтаксического предиката представлены глаголы, содержащие в своей деривационной структуре СП 3 - позицию согласования с Пациенсом класса вещей, формантом которого является аффикс =б=.

Исключительно пациентным глаголом - семантическим оператором - в кетском языке является фазовый глагол ‘заканчиваться’, при котором использование номинализаций в позиции первого аргумента является нормой,: с’айдо₃ б³=иноіут ‘чаепитие₃ это³=закончилось’, ап с’айдо₃ б³=иноіут ‘мое чаепитие₃ это³=закончилось (в русском языке: ‘я чай пить закончил’)’. Заметим, что в кетском языке нет агентивного глагола типа русского ‘закончить’, иными словами, в кетском недопустимы агентивные синтаксические конструкции типа ‘Я закончил пить чай’, допустимы лишь конструкции типа вышеприведенной конструкции ‘мое чаепитие закончилось’.

Подтверждением ограниченности использования номинализаций в позиции первого аргумента в кетском языке может служить также тот факт, что информанты при переводе русских предложений, содержащих номинализации в позиции первого аргумента (подлежащего), избегали использования номинализаций в кетских предложениях. В частности, они заменяли предлагаемые синтаксические конструкции на две самостоятельные независимые синтаксические конструкции или на сложные синтаксические конструкции с зависимой предикативной единицей, оформленной служебными именами - показателями зависимости. Например, при переводе русского предложения ‘Наш уход собака не видела’ носители кетского языка предлагали следующие варианты с использованием предикативных форм глагола ‘уходить’:

(9) ъ^от₂ донг²=онден, ъ^оть ти:п₁ бъ^он д¹=донг²=тоlонг ‘Мы₂ мы²=ушли, наша собака₁ не видела=она¹=нас²’ ; ас’ка ъ^от₂ дъ^онг²=он ека т’и:п₁ бъ^он д¹=денг²=тал’онг ‘Когда мы₂ мы²=ушли, ваша собака₁ не видела=она¹=нас²’ - ас'ка - препозитивное (союзное) служебное слово ‘когда’.

В заключение приведем некоторые наблюдения относительно полных номинализаций. Полные номинализации представляют собой зависимые предикативные единицы, которые занимают синтаксическую позицию актанта и помещается чаще в постпозицию относительно вершинного синтаксического предиката (10.1), реже - в препозицию (10.2). Средством связи между вершинной и зависимой предикативной единицами является либо паратаксис (10.1), либо союзное слово, восходящее к местоимениям-существительным и местоименным наречиям, например: бил’е ‘как’ ; акус’, ‘что’ и т.д. (10.3.):

(10.1) батынг биг kус’т hыйга ангобил’да ситонгонен, силике ди:мбес’ ‘Старики в другом чуме услыхали, догадались, Силике пришел’;

(10.2) ад там биlас’ боYатн, би:енди бъ^о:н э:тпарам ‘Я куда поеду, сам не знаю’;

(10.3) тунил’ бу товин’гий, бил’е бу да:Rай до:тот ‘Потом он рассказал, как он убил Дотота.’

Специализированный номинализатор типа русского ‘то, что’ в кетском языке отсутствует .

Использование полных номинализаций отмечено с вершинными синтаксическими предикатами, выраженными операторами интеллектуальной деятельности (‘знать’, ‘догадываться’ и т.д.) - (11.1), локутивными операторами (‘рассказывать’, ‘спрашивать’ и т.д.) - (11.2) и некоторыми другими:

(11.1) ат бъ^он итперем¹ там анон с’ыкнг авенгт’ было аска ат тетнам kъ^она ‘Я сама не знаю¹, сколько мне было лет, когда я замуж вышла’;

(11.2) ап боп ба даскатон’чи¹ бил’а бу =р’а бис’ап kай hъ^она – бъ^он’ даRай ‘Мой отец часто рассказывал¹, как его брата чуть лось не убил’.

В приведенных примерах номинализации использованы в функции второго синтаксического аргумента. Использование полных номинализаций в позиции первого синтаксического аргумента встречается крайне редко. На наш взгляд, ограничения на использование номинализаций (как неполных, так и полных) в позиции первого синтаксического актанта обусловлены особенностями синтаксиса кетского языка (см. выше), который ориентирован на кодирование семантического, а не синтаксического статуса актантов [15].

В ходе исследования были определены критерии разграничения процессов номинализации и субстантивации в кетском языке. Между номинализациями и субстантивами как результатом соответствующих синтаксических процессов существует принципиальное различие, состоящее прежде всего в том, что номинализации сохраняют, как правило, свои семантические валентности полностью (хотя они не всегда реализуются на поверхностно-синтаксическом уровне представления высказывания), а субстантивы утрачивают семантическую валентность либо на первый аргумент, либо на второй. Из этого следует, что редукция валентностной структуры может служить критерием разграничения процесса номинализации и процесса субстантивации. На факт редукции валентности на один из актантов обратил внимание Е.А.Крейнович. Так, в частности, он отмечает, что “при помощи суффикса =с/=с’ от имен существительных, прилагательных, всех изъявительных форм глагола и наречий образуется большое число субстантивов, выступающих в функции предикатива в составе именного синтаксического предиката, но не выступающих в роли определения”, например: тур’е а?k hаYеj=c’ ‘эти дрова напилены’, ср.: hаYеj а?k ‘напиленные дрова’. Невозможность использования субстантивов в функции определения к существительному обусловлена тем, что суффикс =с/=с’ представляет собой местоименный (анафорический - С.Б.) показатель, который замещает собой любое имя существительное: бол’с’ ‘толстый’ (тот, который толстый), ср. бол’ к’эт ‘толстый человек’; ил’бæтс ‘сломанное’ (то, которое сломано), ср. ил’бæр асл’инг ‘сломанные лыжи’. Указанные субстантивы на =с/=с’ склоняются: бол’с’=данга ‘к толстому’, бол’с’=дангал’ ‘от толстого’, бол’с=тæ kус’ ‘толстого чум (ср. бол’ kус’ ‘толстый чум’)’. Они имеют формы единственного и множественного числа: бол’с’ ‘толстый’, бол’с’=ин ‘толстые’ [16]. Следовательно, в случае субстантивации можно говорить об инкорпорации первого или второго семантического аргумента в семантическое толкование субстантивированной словоформы [17]. На морфологическом уровне субстантивация предполагает приобретение субстантивом всех или некоторых основных морфологических признаков имени существительного - категории числа и категории падежа, выражаемой синтаксически, т.е. с помощью служебных слов. Того же примерно плана инкорпорация семантического актанта имеет место и при образовании Nomina Actionis типа н’ан’бæт=с’ ‘пекарь (тот, кто хлеб печет), ср.: н’ан’бæт ‘печь хлеб’. Все образования на =с/=с’ объединяет то, что они представляют собой результат синтаксической редукции ядра субстантивного словосочетания, например: тур’е а?k hаYеj=c’ ‘эти дрова напилены’ вместо: тур’е а?k hаYеj а?k ‘эти дрова - напиленные дрова’; бол’=с’ ‘толстый’ (тот, который толстый) < бол’ к’эт ‘толстый человек’; ил’бæтс ‘сломанное’ (то, которое сломано) < ил’бæр асл’инг ‘сломанные лыжи’ и т.д. Аффикс =с/=с’ может оформлять не только отдельную словоформу, но и целое словосочетание, т.е. имеет морфо-синтаксический характер: ъ^окът дес’ бара бил’тан ибитан таYим коlат=с=ен’ бъ^он kангтуYин’ ‘Ваши глаза, - говорит, - куда смотрели, тех, которые с белыми шеями (“белошеих”) не видите что ли?’. Субстантивация в кетском языке представляет собой явление, занимающее промежуточное положение между лексикой (словообразованием) и синтаксисом - синтаксическим формообразованием, а именно образованием окказиональной синтаксической формы словосочетания в результате синтаксической редукции ядра субстантивного словосочетания, референциальная отнесенность которого ясна из контекста.

ВЫВОДЫ. К отглагольным предикаторам в кетском языке можно отнести лишь полные номинализации, выраженные отглагольными именами, причем на их использование налагаются определенные ограничения.

Ограниченное функционирование неполных и полных номинализаций обусловлено следующими факторами: во-первых ограниченными возможностями образования отглагольных имен; во-вторых, особенностями глагольной лексики, состоящими в том, что в ней не сформировался класс глагольных лексем, соотносимых с семантическими операторами типа русских глаголов "быть", "состояться", "произойти", "начинаться", "продолжаться" и т.д.; в-третьих, в кетском языке отсутствует номинализатор типа русского (то), что; в-четвертых, синтаксическими ограничениями на использование номинализаций: функционирование номинализаций ограничено, как правило, позицией второго аргумента синтаксического предиката; заполнение номинализациями позиции первого синтаксического аргумента несвойственно. На наш взгляд, ограничения на использование номинализаций в позиции первого синтаксического актанта обусловлены особенностями синтаксиса кетского языка, который ориентирован на кодирование семантического, а не синтаксического статуса актантов. Это приводит к тому, что агентивные глаголы допускают использование лишь потенционных имен в позиции первого синтаксического актанта, к которым не могут быть отнесены номинализации. Как следствие этого, в кетском языке отсутствуют операторы, имеющие первую (агентивную) валентность на пропозитивные выражения - номинализации.

Отсутствуют номинализации семантических операторов, такие как ‘начало’, ‘окончание’, ‘возможность’, ‘необходимость’ и т.д.

В кетском языке формализована синтаксическая позиция препозитивного атрибута в субстантивном словосочетании. Формализация данной позиции дает возможность помещения в нее номинализаций, выраженных отглагольными существительными. Таким образом, в кетском языке широко используется синтаксическая транспозиция. Синтаксическая транспозиция номинализаций служит одним из средств средств компенсации отсутствия в кетском языке таких отглагольных предикаторов, как причастия, специализированной синтаксической функцией которых является функция атрибута.

Отглагольные предикаторы, в том числе и номинализации, представленные отглагольными именами существительными, являются средствами свертывания (редукции) синтаксических предикатов и понижения коммуникативного ранга пропозиции [18]. Учитывая ограниченность возможностей образования отглагольных предикаторов-номинализаций в кетском языке, следует признать, что в плане маркировки коммуникативного статуса пропозиции он относится к языкам преимущественно вербализованного (глагольного) типа, так как понижение коммуникативного статуса пропозиции маркируется не посредством использования таких отглагольных предикаторов, как номинализации, а главным образом посредством использования зависимых предикативных единиц и посредством транспозиции, предикативных форм глагола в синтаксическую позиции атрибута [19]. Таким образом, в кетском языке наблюдается тенденция к выражению семантических предикатов синтаксическими предикатами, т.е. предикативными формами глагола.

Примечания

1. Сусов И.П. Глубинные аспекты семантики предложения // Проблемы семантики. - М., 1974. - С. 62; Касевич В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. - М., 1988. - С. 60.

2. Арутюнова Н.Д. Пропозиция // Лингвистический энциклопедический словарь. - М., 1990. - С.401.

3. Касевич В.Б., Храковский В.С. Конструкции с предикатными актантами. Проблемы семантики. // Категории глагола и структура предложения. - Л., 1983. - С. 15; Касевич В.Б., Храковский В.С. От пропозиции к семантике предложения. // Типология конструкций с предикатными актантами. - Л., 1985. - С. 10.

4. Русская грамматика. Т.II. Синтаксис. - М., 1980. - С. 85-86.

5. Кацнельсон С.Д. О категории субъекта предложения // Универсалии и типологические исследования. Мещаниновские чтения. - М., 1974. - С. 107; Богуславский И.М. Исследования по синтаксической семантике. - М., 1985. - С. 11.

6. Ср.: Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. - М., 1981. - С. 354-355.

7. Кетский язык относится к изолированной группе енисейских языков и является родным языком кетов - народности, сохранившейся до настоящего времени в Туруханском и отчасти Байкитском районах Красноярского края. Старое название народности - енисейские остяки, языка - енисейско-остяцкий. Кетский язык относится к языкам малых народностей Севера Сибири и является языком, находящимся под угрозой исчезновения (endangered languages). Численность кетов по данным переписи 1989 г. составляет около 1100, причем из них родным кетский язык считают примерно 48%. Подробнее см.: Вернер Г.К. Кетский язык // Языки мира. Палеоазиатские языки. - М., 1997 (1996). - С. 177-187.

8. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса (Материалы к трансформационной грамматике русского языка). - М., 1974. - С. 193-194; Арутюнова Н.Д. Сокровенная связка (К проблеме предикативного отношения) // Изв. АН СССР. - Т. 39. - № 4. - С. 347.

9. Крейнович Е.А. Кетский язык // Языки Азии и Африки. Т. III. – М., 1979. - С. 338-339.

10. Верхние индексы используются для обозначения соответствий при русском буквальном переводе.

11. Белимов Э.И. Инфинитив в кетском языке. - Автореф. дис. … канд. филол. наук. - Новосибирск, 1973. - С. 23.

12. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1969. - С. 126

13. Werner H. Die ketische Sprache. - Wiesbaden, 1997.

14. В кетском языке имя существительное имеет категорию класса, включающую три граммемы: граммему мужского, граммему женского и граммему вещного классов. Вещный класс включает инактивные, непотенционные имена, которые не могут являться Агенсом и не могут быть синтаксическим субъектом при агентивных глаголах, имеющих в своей деривационной структуре согласовательную позицию 1 - позицию согласования с Агенсом. Кетский глагол имеет полиперсональное спряжение. В максимальной порядковой модели глагольной словоформы имеются три согласовательные позиции (СП): СП 1, СП 2 и СП 3. СП в структуре глагольной словоформы обозначаются верхними цифровыми индексами, имена синтаксических актантов, соотносящиеся с одной из трех СП - нижними индексами. Подробнее см.: Буторин С.С. Описание морфологической структуры финитной глагольной словоформы кетского языка с использованием методики порядкового членения. - Автореф. дис. … канд. филол. наук. - Новосибирск, 1995. - С. 7-15.

15. Буторин С.С. Кетский синтаксис и языковая картина мира // Научн. записки Сибирской академии гос. службы. - Т. III. - Новосибирск, 2000. - С. 298-299.

16. Крейнович Е.А. Кетский язык // Языки народов СССР. - Т. V. - Л., 1968. - С. 459-460.

17. Мы говорим о субстантивации словоформы, а не лексемы, так как данный тип субстантивации в кетском языке представляет собой результат не собственно словообразовательного процесса, а результат процесса редукции синтаксической структуры субстантивного словосочетания, которая имеет окказиональный характер, подобно морфо-синтаксическому процессу глагольной инкорпорации, которая, правда в несколько ограниченной форме, также имеет место в кетском языке. См., в частности: Крейнович Е.А. Глагол кетского языка. - Л., 1968. - С. 142-157; Буторин С.С. Основные типы синтаксической деривации в кетском языке // Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур. - Ч. III. - Материалы Международн. конф. XXII Дульзоновские чтения. - Томск, 2000. - С. 34-35.

18. Бергельсон М.Б., Кибрик А.Е. Прагматический принцип приоритета и его отражение в грамматике языка // Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах. - М., 1987. - С.55-56;

19. Буторин С.С. Основные средства понижения коммуникативного ранга пропозиций в кетском языке // Гуманитарные науки в Сибири. - Серия: Филология, лингвистика. - 2001. - № 4. - Новосибирск, Изд-во СО РАН, 2001. - С. 41.