Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

В. М. Алпатов, Т. Б. Крючкова

О МУЖСКОМ И ЖЕНСКОМ ВАРИАНТАХ ЯПОНСКОГО ЯЗЫКА

(Вопросы языкознания. - М., 1980. - № 3. - С. 58-68)

 
Существование различий в языке мужчин и женщин отмечается многими исследователями, но почти не существует более или менее подробного описания таких различий в каком-либо языке. Недостаточно изучен этот вопрос и в общелингвистическом плане. Среди немногих ученых, останавливавшихся на этой проблеме, следует назвать О. Есперсена [1] и Л. Блумфилда [2].
Оппозиция мужских и женских вариантов представляет собой, по всей вероятности, древнейший тип дифференциации языка. Можно предположить, что она существовала уже на ранних этапах развития человечества, будучи связанной с разделением труда между полами. На низшей ступени варварства, как отмечает Ф. Энгельс, «разделение труда - чисто естественного происхождения; оно существует только между полами. Мужчина воюет, ходит на охоту и рыбную ловлю, добывает продукты питания в сыром виде и изготовляет необходимые для этого орудия. Женщина работает по дому и занята приготовлением пищи и одежды - варит, ткет, шьет. Каждый из них - хозяин в своей области: мужчина - в лесу, женщина - в доме» [3]. В этой связи мужчины и женщины оперируют разными словами, связанными с их профессиональной специализацией.
В более поздние периоды у некоторых народов различия в языке мужчин и женщин начинают определяться разнообразными религиозными и культовыми предписаниями. Эти моменты до сих пор играют доминирующую роль в дифференциации языков по полу у многих народов мира, например, в зулу [4], в ряде старинных арабских городских говоров Магриба (как мусульман, так и евреев) [5]; еще в конце XIX - начале XX в. такие различия отчетливо прослеживались в казахском и киргизском языках [6], а также в алтайском языке [7]. Как правило, различия эти связаны с наличием в языке определенного количества слов и выражений, которые запрещено произносить женщинам. Ввиду этого им приходится заменять табуированную лексику либо описательными выражениями, либо придумывать новые слова.
Дифференциацию языка по полу могут обусловливать и другие социальные факторы, например, неравноправное положение женщины в обществе [8], различные социальные и ценностные ориентации мужчин и женщин [9]. Определенную роль в этом процессе играют также психологические различия полов. Как правило, чем выше уровень социального развития общества, тем менее ярко проявляется дифференциация по полу в обслуживающем его языке.
Различия в языке мужчин и женщин проявляются в различных языках в разной степени и на разных уровнях. Чаще всего они наиболее ярко выражены в лексике. Но есть языки, где эти различия охватывают даже фонологическую систему [10]. Во многих языках, включая европейские, такие различия менее очевидны, для их выявления необходима специальная методика исследования [11]. В других языках они проявляются весьма ярко, к числу их принадлежит и японский, поэтому изучение его в этом плане представляет особый интерес. В настоящей статье исследуется современный японский язык послевоенного времени [12].
Значительные расхождения между мужским и женским вариантами японского языка дают возможность говорить о двух различных системах. Эти системы, во-первых, отличаются друг от друга своими элементами (например, местоимение 1-го лица боку встречается только в мужской разновидности, а местоимение 1-го лица атаси - только в женской), во-вторых, одни и те же элементы занимают разное положение в системе (например, местоимение 2-го лица анаша или суффикс лица -сан, см. ниже),
в-третьих, одни и те же элементы могут быть центральными в одной системе и периферийными в другой, что находит отражение в их частотности в речи (например, форма связки дэ годзаимасу периферийна в мужском варианте и непериферийна в женском).
Дифференциация языка по полу пересекается с другими направлениями дифференциации языка, в частности, с дифференциацией по признаку «разговорный - книжный», поэтому, строго говоря, следует разграничить «мужской разговорный», «мужской книжный», «женский разговорный » и «женский книжный» варианты, которые в свою очередь могут быть еще более дифференцированы. Однако «мужской книжный» и «женский книжный» варианты очень близки, и те немногие элементы, которыми они могут различаться (например, местоимение 1-го лица боку может встретиться в публицистическом тексте, написанном мужчиной, но не в тексте, автор которого - женщина), проникают сюда из разговорных вариантов. Поэтому мы будем рассматривать различия лишь между «мужским разговорным » и «женским разговорным» вариантами, которые гораздо ощутимее. Эти различия мы проследим на разных уровнях языка.
I. Фонологические различия.
Эти различия наименее существенны. Фонемный состав обеих систем одинаков, хотя в прошлом некоторые различия существовали, например, в женском варианте позже появились мягкие согласные (иногда отмечают пережитки этого явления и в современном языке [13]). Определенные различия, по-видимому, существуют в области интонации, однако вопрос этот требует дополнительного изучения.
II. Морфонологические различия.
Во многих случаях в японском языке морфемы имеют несколько вариантов, находящихся в отношении свободного варьирования. Некоторые из них предпочтительно употребляются мужчинами, а некоторые - женщинами. Так, супплетивные почтительные глагольные формы со значениями «быть; идти; приходить» перед суффиксами, начинающимися с т, имеют два варианта корня: ирасся- и ираси-. Второй вариант обычно употребляется женщинами [14]. Это подтверждают и наши наблюдения: Яхари, коно уми-о ми-ни ирасита но дэсу ка? (М., стр. 383) [15] «(Вы) все-таки пришли посмотреть на это море?» - женщина малознакомой женщине; Ато-дэ китто ираситэ кудасаимасу нэ (М., стр. 369) «Потом (он) непременно придет» - девушка жениху.
Видимо, женскому варианту свойственна и предположительная форма связки дэсё (наряду со стандартной формой дэсё:, свойственной обоим вариантам). В исследованном нами материале эта форма встретилась только в речи женщин по отношению к равным или низшим: Судзуки-сан, го-иссё дзя най н дэсе? (М., стр. 204) «Судзуки-сан ведь (приехал) вместе (с тобой)?» - мать дочери; Атаримаэ дэсё (К, стр. 133) «Разумеется» - старшая сестра младшей. Примеры свидетельствуют о том, что форма дэсё по значению соответствует не столько вежливой форме дэсё:, сколько невежливой предположительной форме связки даро:, свойственной мужскому варианту и, как правило, не встречающейся в речи женщин.
Здесь мы наблюдаем важную особенность женского варианта, с которой столкнемся и далее: сокращение форм мужского варианта. Японские авторы отмечают, что особенность женского языка - «сокращение сверх всего» [16].
К числу форм, употребляемых только женщинами, относят еще годза:масу - вариант вежливого глагола бытия годзаимасу [17].
III. Морфологические различия.
Наиболее отчетливо разница между мужским и женским вариантами проявляется в категориях адрессива и гоноратива. Эти категории передают общественные отношения между говорящим и слушающим (адрессив) и между говорящим и лицами, о которых идет речь (гоноратив). Формы адрессива и гоноратива часто называют формами вежливости [18]. Данная разница проявляется прежде всего не в наборе форм, а в их месте в системе. Форм, явно принадлежащих только одному варианту, сравнительно немного. Только мужчины употребляют повелительные формы с суффиксом -тамаэ, фамильярные по значению: Са, кё: ва кими мо иппай яритамаэ (И, т. 2, стр. 188) «Ну, сегодня ты тоже выпей!» - другу; Варуку омованайдэ курэтамаэ (М, стр. 295) «Не подумай плохо!» - более молодому родственнику. По нормам литературного языка только мужчины употребляют суффикс лица -кун, также фамильярный: Тасиро:-кун, Тасиро:-кун, исойдэ тётто (А, стр. 50) «Тасиро-кун, Тасиро-кун, быстренько сюда!» - подчиненному; Аяко-кун ва до: да (К, стр. 122) «Как Аяко-кун?» - брат о младшей сестре [19].
Помимо этих бесспорных случаев можно наблюдать, что обычно только мужчины употребляют наиболее грубые формы и только женщины наиболее вежливые. Так, простые повелительные формы и повелительные формы типа «деепричастие + курэ» (все они являются наиболее грубыми из всех повелительных форм) нам не встречались в речи женщин (исключая употребление простых форм в лозунгах). Женщины при обращении к низшим смягчают грубость присоединением к курэ вежливого префикса о-: Сонна кото-о иванаэйдэ ути-ни итэ о-курэ ё (И, I, стр. 249) «Не смей так говорить и сиди дома!» - мать дочери; такие формы, впрочем, существуют и в мужском варианте: А:, со: ситэ о-курэ (М, стр. 284) «Сделай так!» - мужчина младшему родственнику. Наоборот, только женщины как правило, употребляют самые вежливые повелительные формы (с суффиксом -имас-/-мас- и типа «деепричастие или форма на -и/Ø + асобасэ (асобаситэ): Ирассяимасэ (М, стр. 49) «Пожалуйте!» - женщина жениху дочери; А, до:дзо, о-хаири асобаситэ (К, стр. 112) «Пожалуйста, входите!» - служанка гостю. Видимо, только женщины употребляют исчезающие из языка крайне вежливые формы гоноратива типа «о- + форма на -и/Ø + асобасу» [20].
В таком употреблении форм вежливости проявляется общая закономерность, отмечаемая в той или иной форме многими языковедами [21]: употребление женщинами более вежливых форм, нежели мужчинами. Трудно утверждать с полной уверенностью, что крайне вежливые формы никогда не употребляются мужчинами, а крайне невежливые - женщинами. Наоборот, иногда можно встретить примеры такого употребления: Ирассяимаси (М, стр. 311) «Пожалуйте!» - служащий гостиницы постояльцу. Но самые вежливые формы занимают более центральное положение в женском варианте, что проявляется в их более высокой частотности; в мужском варианте они если и существуют, то находятся на его крайней периферии. В случае наиболее грубых форм мы имеем обратное. Показательно, что наиболее вежливая адрессивная форма связки дэ годзаимасу употребляется мужчинами и женщинами, но традиционно рассматривается как «женственная». Так, в пьесе «Акума ва кимбэн» дэ годзаимасу ни разу не встречается в мужской речи, в романе «Кю: кэй-но арано» из мужчин эту форму употребляют лишь служащие гостиниц. В женской речи она встречается часто, иногда даже по отношению к равным или неизвестным лицам: Имаи дэ годзаимасу (Ф, стр. 138) «(Говорит) Имаи» - женщина по телефону, не зная собеседника. Здесь явно различное положение дэ годзаимасу в связи с противопоставлением «центр - периферия».
Особенно сильно различаются в двух вариантах системы именных суффиксов. Эти суффиксы присоединяются к именам, фамилиям, названиям профессий, должностей и т. д. к передают отношение говорящего к лицу, обозначенному данным словом. Существуют суффиксы -сан, -сама, -кун, -тян, а также нулевой суффикс. В мужском варианте -сан употребляется по отношению к высшим или равным чужим, -сама - к высшим при подчеркнуто вежливом отношении (чаще в письменной речи), -кун - к своим равным или низшим, -тян - к своим низшим (обычно к детям), нулевой суффикс близок по употреблению к -кун. В женском варианте существуют те же суффиксы, кроме -кун, но все остальные, кроме -тян, имеют несколько другое значение. Тогда, когда мужчины употребляют -кун или нулевой суффикс, женщины употребляют -сан: Ко:ити-сан (К, стр. 154) «Коити-сан!» - сестра младшему брату; Химико-сан (М, стр. 206) «Химико-сан!» - тетка племяннице. Этот же суффикс может употребляться и в отношении равных чужих: Ото:то-но куми-но то:бан-сан-ни, аттэ итадако: то омоттэ... (А, стр. 178) «(Я бы) хотела, чтобы (он) встретился с дежурным группы брата» - о незнакомом человеке. Нулевой суффикс в женском варианте более перифериен, употребляясь только по отношению к низшим: Нобору (К, стр. 150) «Нобору!» - мать сыну. Суффикс -сама, наоборот, занимает в женском варианте более центральное место; как правило, именно он употребляется по отношению к высшим: Рокудзё:-сама мо коко-ни ираситэ ё (К, стр. 141) «И Рокудзё-сама пожаловал сюда» - девушка о муже старшей сестры; ср. слова ее брата о нем же: Рокудзё-сан дайдзё:бу дэсу ка? (К, стр. 142) «У Рокудзё-сан все в порядке?».
Таким образом, ряд суффиксов имеет в двух вариантах разное значение: в одних случаях различается объем значения (-сама, нулевой суффикс), в других случаях значение лишь частично пересекается (-сан).
Различия в значении видны и на примере префикса о-, широко распространенного в современном языке. Этот префикс многозначен [22]. В частности, он указывает на вежливость к лицу, обозначенному словом, к которому присоединено о-, или к лицу, некоторым образом связанному с предметом, обозначаемым словом, к которому присоединено о- (например, к обладателю этого предмета); такое значение о- свойственно обоим вариантам. В женском варианте имеется еще одно значение о-, связанное с передачей вежливости к собеседнику; в этом случае о- присоединяется почти к любым именам, наречиям, качественным глаголам и прилагательным для придания разговору большей вежливости [23]. Такое широкое употребление о- - яркая особенность женской речи, ему посвящена обширная литература [24].
Существуют, однако, вежливые формы, занимающие большее место в мужской системе: формы гоноратива с суффиксом рарэ-/-арэ- [25]. Например, ни одна из восьми женщин-персонажей пьесы «Акума ва кимбэн» не употребляет их, среди мужчин их употребляют четыре персонажа: Цудано-сэнсэй-га о:син-ни корарэру... (К, стр. 107) «Цудано-сэнсэй придет к больной» - член семьи промышленника о враче; Коко-ни ирарэру ё: на дзянаридзу: му-но минасан (К, стр. 127) «Господа журналисты, присутствующие здесь!» - выступление официального представителя. Причина этого, вероятно, в том, что данные формы имеют официальный характер и употребляются в ситуациях, в которых реже участвуют женщины.
IV. Морфосинтаксические различия.
К числу такого рода различий относятся различия в отношении модально-экспрессивных частиц. Эти частицы занимают очень большое место в разговорных вариантах японского языка. Наряду с частицами, существующими в мужском и женском вариантах (нэ и др.), существуют частицы, встречающиеся только в одном из них. Такие частицы - одна из самых ярких особенностей мужского и женского вариантов. Как правило, при письменной фиксации японской речи пол говорящего легко устанавливается по наличию тех или иных частиц.
К специфически мужским частицам относятся дзо: Сябэру то сину дзо! (К, стр. 141) «Будете болтать - умрете!» и дзэ: Маппира да дзэ (Я, стр. 87) «Ни в коем случае!». Очень распространена в мужской речи частица на: Хинику да на... Ёку варау онна да на (К, стр. 109) «(Это) насмешка... (Ты) очень смешливая женщина» - сын промышленника служанке; Сорэ мо ару на (Ф, стр. 159) «Да, и это есть» - служащий знакомому; Тэ-о яйтэру на (К, стр. 128) «(Я) обжег руку» - военный малознакомому человеку. Эта частица - важная особенность мужской речи, но есть примеры и в речи женщин: Сорэ-га вакаттэря йу: кото най на (К, стр. 133) «Если бы это было понятно, не говорили бы». В мужской речи встречается и частица на:, например, Нэ:сан мо маттаку куро: сё: да на: (К, стр 122) «И у (тебя), сестра, очень беспокойный характер». К частицам мужского варианта, видимо, относится и хора: Дага аицу ва тз-га хаяй на хора (Б, стр. 139) «Однако он проворен».
Еще большее место занимают модально-экспрессивные частицы в женском варианте. Здесь отсутствие частицы в конце предложения - скорее исключение, чем правило.
Две наиболее распространенные частицы женского варианта - ва и но: Ока-сан даттэ вараэру но ё... (К, стр. 106) «Мать ведь может смеяться » - мать дочери; Иронна кото-га ару но ё... Тада-но дзё:тю: дзя най ва (К, стр. 108) «Есть возражение... (Она) не просто служанка» - девочка тетке; Куру но... Тигау ва (Ф, стр. 129-131) «(Он) придет... Не так» - сотрудница компании сослуживцам. Эти частицы в исследованном нами материале очень распространены.
В мужском варианте ва отсутствует, а но встречается лишь в вопросах: Мукаси, наника атта но? (Ф, стр. 133) «Раньше что-нибудь случалось?» - сын отцу. Здесь явно присутствует другая, омонимичная частица.
Также бывают случаи расхождения в значении частиц в мужском и женском вариантах. Так, частица ё невежлива как мужская и довольно вежлива как женская [26].
Употребление частиц связано с использованием форм вежливости. Невежливые по отношению к собеседнику формы в женской речи обычно сопровождаются частицами, прежде всего но и ва, которые, видимо, смягчают невежливость форм сказуемого: О-инори-о ситэ ита но. Риитиро:-онисама-га-нани-о оссятта но... Ватаси, ситтэ иру но ё (К, стр. 117) «(Я) молилась... Что сказал брат Риитиро?... Я знаю» - хозяйка служанке. В мужской речи такие формы сопровождаются частицами реже.
V. Синтаксические различия.
Здесь основное различие в оформлении составного именного сказуемого. В мужском варианте в его состав почти обязательно входит связка. В женском варианте именное сказуемое с опущенной связкой вполне допустимо и в женской речи встречается почти столь же часто, как и сказуемое со связкой. Можно встретить целые диалоги, где нет связок, например, разговор сестер:
Ёсиясу. Касэй-дзэмпан-ни цуйтэ ё.
Эйко. Сорэ-ни онэ:сан ва тётто нинсики-фусоку ё.
Ёсиясу. До йу: ими?
Эйко. Сирабаккурэру но ва ямэмасё. Омотэмуки ва томокаку... рэккито сита Риитиро:-сан-но окугата ё (К, стр. 133).
Ёсиясу. (Поговорим) обо всех домашних делах.
Эйко. Для этого у (тебя), сестра, немножко не хватает познаний.
Ёсиясу. В каком смысле:?
Эйко. Давай не будем делать вид, что не знаем. Во всяком случае... (она) выглядит так, как будто (она) законная жена Риитиро».
Ср. также пример из руководства по теории перевода, приводимый лингвистом Киндаити Харухико, где указывается, как одни и те же английские фразы могут быть переданы по-японски в мужском и женском вариантах, причем в мужском варианте связки не опускаются, а в женском опускаются [27].
Опущение связок обычно сочетается с употреблением модально-экспрессивных частиц (см. приведенный выше диалог).
VI. Лексические различия.
Сфера лексики, где наиболее ярко проявляется различие вариантов, - личные местоимения 1-го и 2-го лица.
Из местоимений 1-го лица лишь наиболее вежливое ватакуси распространено в том же значении в обоих вариантах. Остальные местоимения - либо специфически мужские или женские, либо имеют тенденцию превратиться в таковые.
В современном языке широко распространено чисто мужское местоимение боку, встречающееся в разнообразных ситуациях: Кё:, боку ва, эйга-о митэ кита ё (А2, стр. 136) «Сегодня я видел кинофильм» - жене; Ёсиёси, боку-га кику (М, стр. 347) «Ладно, слышу» - товарищу; Боку но хо:-кара рэнраку-о тоттэ, окусан-ни го-цути итасимасё: (М, стр. 221) «Я со своей стороны установлю связь и уведомлю (вашу) жену» - человеку более высокого положения. Мужчины, выросшие в послевоенное время, употребляют боку во всех ситуациях, не требующих ни подчеркнутой вежливости, ни подчеркнутой невежливости.
Другое распространенное местоимение мужского варианта - орэ, употребляемое в разговоре с низшими: Орэ-но русу-но айда-ни, дарэка коно хэя-ни хаитта каи? (М, стр. 342) «Пока меня не было, кто-нибудь входил в эту комнату?» - хозяин служанке; Омаэ-ни ва миэру хадзу да, орэ-ни ва миэнакатта монога (Я, стр. 106) «Тебе должно было быть видно, а мне (это) не было видно». - отец сыну. Местоимение васи, также употребляемое в разговоре с низшими, используют лишь пожилые мужчины: Васи-га кимэру вакэ-ни ва иканэ: са (Я, стр. 83) «Я должен решить» - надсмотрщик рабочим. В мужском варианте встречается и местоимение дзибун, свойственное военным: Дзибун ва рикудзё:-бо:-эйтай-нито:рикуи Хатанака то мо: симасу (К, стр. 125) «Я - старший лейтенант сухопутных сил самообороны Хатанака».
В женском варианте также есть особые местоимения 1-го лица - атаси и атакуси. Местоимение атаси фамильярно: Атаси мо иитай ва ё (Ф, стр. 143) «И я хочу сказать» - сестра брату; Атаси нэ, гомэн насай (Ф, стр. 141) «Я..., извини» -сослуживцу. Местоимение атакуси, наоборот, вежливо: Атакуси мо сицурэй итасимасу (К, стр. 118) «И я прошу меня извинить» - медсестра жене врача; ср. также его употребление переводчицами при переводе официальных речей.
Особое положение занимает местоимение ватаси. В женском варианте оно наиболее распространено; оно, как и боку в мужском варианте, используется в ситуациях, не требующих ни подчеркнутой вежливости, ни подчеркнутой невежливости; японские исследователи выделяют боку и ватаси как наиболее типичные «мужское» и «женское» местоимения [28]. Это проявляется даже таким неожиданным образом: в японских зоопарках в надписях на клетках пол животного обозначается через употребление боку или ватаси (текст как бы подается от имени животного): Ватаси ва нихон-но ому-но ё: ни о-сябэри ва симасэн «Я не говорю, как японские попугаи» (надпись на клетке с самкой попугая). В то же время анализ диалогов современных художественных текстов свидетельствует о том, что если в мужской речи боку значительно преобладает над другими местоимениями 2-го лица, то в женской речи наряду с ватаси частотны ватакуси и атаси [29]. Местоимение ватаси употребляют и мужчины, но обычно лишь пожилые. В речи молодых мужчин оно вытеснено местоимением боку.
В отношении местоимений 2-го лица различия менее четки. При обращении к высшему и мужчины и женщины говорят о нем только в 3-м лице. Местоимение аната в мужском варианте языка указывает на отношение к собеседнику как к равному чужому (так можно обратиться, скажем, к незнакомому человеку того же возраста), в женском варианте его значение шире: оно может употребляться и к низшим: Аната-но йу: кото мо вакару (К, стр. 124) «Мне понятно и то, что ты говоришь» - сестра младшему брату. В последнее время отмечается, что вежливый характер этого местоимения стал теряться и оно превращается в женское фамильярное [30]. Частотность его в мужской речи теперь значительно ниже, чем в женской [31].
Специфически мужским является местоимение кими. Оно фамильярно, употребляется в отношении равных своих и низших: Кими-но укэтори-ката сидай дэ ва нэ (А, стр. 166) «(Хочу знать), что ты решила» - жене; Татта има, кими-ни дэнва-га атта (М, стр. 310) «Только что тебе звонили » - сослуживцу. В речи молодых мужчин это наиболее частое местоимение [32]. В отношении низших мужчины и женщины употребляют более грубое местоимение омаэ: Омаэ ка (М, стр. 345) «(Это) ты?» - хозяин слуге; Омаэ-но сэкинин дзя най (К, стр. 117) «Не твоя ответственность» - старший брат младшему; Омаэ ва Тайсукэ-сан-ни икарэтэ симау (И, I, стр. 110-111) «У тебя (муж) Тайсукэ-сан ушел (в армию)» - мать дочери. По сути это местоимение занимает одинаковое место в системе в обоих вариантах, но число ситуаций, в которых женщины могут его употребить, не так велико. Только в мужском варианте существует очень грубое местоимение кисама: Кисама-но кэн ва дарэ-кара моратта н да (И, I, стр. 145) «(Ты) от кого получил свой штык?» - фельдфебель солдату.
Местоимение анта существует в обеих подсистемах, по значению оно близко к кими: Анта то ситя, се: бай да кара, со: иитай даро: кэдо (А, стр. 222) «Ты так говоришь потому, что у тебя такая профессия» - мужчина знакомому; Атаси-га суки да кара... анта мутя-о (Я, стр. 88) «Я ведь люблю (тебя), ... а ты (говоришь) чушь» - невеста жениху. В женской речи анта распространеннее, чем в мужской, ввиду отсутствия в женском варианте кими. Отметим, что сокращенные по происхождению местоимения (атакуси, атаси, ватаси, анта) более характерны для женского варианта, здесь проявляется закономерность: большее число сокращений в женском варианте.
Для других слоев лексики различия не так велики, хотя существуют специфически женские слова типа огуси «волосы», охия «холодная вода», омия «подарок» [33]. Ряд слов различается положением с точки зрения центра и периферии, например, онака «живот» употребляют мужчины и женщины, но последние значительно чаще.
Часто отмечают, что «женщины в японском обществе традиционно говорят о других вещах, нежели мужчины, или, как минимум, они говорят разное, даже когда они говорят о том же предмете» [34]. В речи мужчин обычно главную роль играет содержание высказывания, а в речи женщин часто (но, конечно, не всегда) на первый план выступает эмоционально экспрессивная сторона. Интересны замечания, высказанные писательницей Кора Румико [35]. Она пишет, что для японских женщин характерна привычка основное внимание обращать на интонацию высказывания и модально-экспрессивные частицы, поэтому речь многих женщин бедна лексикой; когда же женщинам надо излагать что-то позитивное, это вызывает у них трудности, которые испытывала сама Кора Румико в студенческие годы. Она же приводит такой факт: во время войны девочки, эвакуированные из Токио в район Ниигата, могли общаться с местными девочками, усвоив из диалектных черт лишь интонацию и частицы. Если можно так выразиться, мужская речь более денотативна, а женская - более коннотативна.
Такие особенности речи, конечно, связаны с положением мужчин и женщин в обществе. Хотя по конституции 1947 г. женщины формально уравнены в правах с мужчинами, на деле сохранилось определенное социальное неравенство женщин. Кроме того, мужчины, как правило, вступают в большее количество социальных связей. Эта экстра лингвистическая ситуация наложила отпечаток не только на различия в речи мужчин и женщин, но и на различия вариантов языка.
Однако не всегда можно установить прямые связи между этими различиями и общественными явлениями. Помимо этого, язык зачастую продолжает сохранять отражение тех общественных явлений, которые уже исчезли из жизни данного языкового коллектива. Например, трудно от граничить особенности женского варианта, связанные с положением женщины в современном японском обществе, от тех, которые обусловлены традицией, предписывающей женщине говорить более вежливо и изысканно, чем мужчина. Эта традиция остается живучей и сейчас, о чем пишут многие [36]; об этом свидетельствуют и социологические опросы [37].
Существующее или существовавшее неравноправное положение женщины в первую очередь нашло отражение в употреблении женщинами более вежливых форм. В целом сохраняется положение, о котором более сорока лет назад писал Н. И. Конрад: «Муж в обращении к жене употребляет те слова, обороты и конструкции речи, которые выражают в общем отношение хозяина к служанке; и наоборот, речь жены при обращении к мужу будет носить отпечаток отношения «низших» к «высшим» [38].
Вот как, например, разговаривают муж и жена примерно одинакового возраста и происхождения:
Жена: Ётэй-до:ри-ни о-каэри-ни нарэмасу?
Муж: Каэру (М, стр. 276).
«Жена: Приедете, как предполагали?
Муж: Приеду».
Муж и жена употребляют один глагол, но жена передает по отношению к мужу двойную вежливость: как к собеседнику (суффиксом -мас-) и как к лицу, о действии которого говорится (аналитической формой со вспомогательным глаголом нару). Муж говорит с женой, как с низшей, без всяких показателей вежливости. Вообще, при прочих равных условиях, как правило, женщина говорит с мужчиной вежливее, чем мужчина с женщиной.
Тот факт, что мужчины вступают в большее количество социальных связей, проявляется в большем разнообразии форм вежливости, употребляемых мужчинами. У мужчин эти формы сильно меняются в зависимости от ситуаций, женщины говорят однообразнее [39].
В настоящее время в японском языке стала наблюдаться тенденция к стиранию различий между мужским и женским вариантами, причем в обоих направлениях: в женскую речь проникают мужские элементы, - в мужскую - женские. Особенно это проявляется у молодежи [40].
Из элементов мужского варианта языка в женской речи примерно с начала 60-х гг. стал появляться суффикс -кун [41]. Он встречается при обращении молодых работающих или учащихся женщин к товарищам по работе или учебе: Даттара, Такаки-кун-то хаяку кэккон-суря ий но ё (X, стр. 156) «(Тебе) бы лучше поскорее выйти замуж за Такаки-кун» - девушка-телефонистка о сослуживце. Сближается женская речь с мужской и в плане вежливости, в том числе и при обращении к мужу [42].
Из особенностей женского варианта в мужскую речь проникает лишь префикс о- как выражение вежливости к собеседнику. Японские лингвисты предостерегают против употребления о- мужчинами в таком значении, но сам факт этих предостережений свидетельствует о распространенности такого употребления. Эту распространенность связывают с влиянием речи воспитательниц детских садов и женщин-учителей [43].
Существенные сдвиги происходят и в языковом сознании. Социологические опросы показывают, что молодежь обычно уже не считает, что женщины должны употреблять более вежливые формы: в пользу этого высказалось 66% испытуемых старше 50 лет и только 38,5% - моложе 30 лет [44]. Отмечается и появление женщин, специально избегающих употребления специфических женских форм, поскольку таковые, по их мнению, противоречат женскому равноправию [45].
В связи с более активным участием женщин в общественной жизни изменяется и содержание их высказываний. В упомянутой статье Кора Румико сказано: «Женщины выскальзывают из мира частиц, думают и о содержании сообщения» [46]. Все изменения, указанные выше, проявляются прежде всего в речи работающих и учащихся женщин.
Многие различия мужской и женской речи продолжают строго соблюдаться. Особенно четкие различия сохраняются в отношении модально-экспрессивных частиц и местоимений 1-го лица, в последнем случае они даже усиливаются.
Таким образом, японский язык представляет собой пример языка, функционирующего в условиях развитого капиталистического общества и в то же время сохраняющего существенные различия между подсистемами, используемыми носителями языка в зависимости от их пола. Поэтому изучение японского языка в этом плане, как нам представляется, имеет несомненный интерес.
 

Литература

1. О. Jespersen, Language, its nature, development and origin, London, 1946, стр. 237-254.

2. Л. Блумфилд, Язык, М., 1968, стр. 60.

3. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 21, стр. 159.

4. Э. А. Риттер, Чака Зулу, М., 1968, стр. 103, 403.

5. Ю. Н. 3авадовский, Обзор арабских диалектов Магриба, сб. «Проблемы зарубежной социолингвистики», М., 1976, стр. 226.

6. А. Н. Самойлович, Запретные слова в языке казак-киргизской замужней женщины, «Живая старина», XXIV, Петроград, 1915; Н. И. Гродеков, Киргизы и каракиргизы Сыр-дарьинской области, сб. «Юридический быт», I, Ташкент, 1889.

7. А. Н. Самойлович, Женские слова у алтайских турков, РАНИОН, Научно-исследовательский институт литератур и языков Запада и Востока (б/г); Н. А. Баскаков, «Женский язык» у алтайцев и социальные условия его происхождения, «Тезисы докладов советских социолингвистов на IX Всемирном социологическом конгрессе», М., 1978, стр. 5.

8. Этот признак сам по себе весьма широк, он включает в себя в принципе и указанные выше идеологические моменты. Но поскольку различия в языке мужчин и женщин, определенные религиозными предписаниями, встречаются весьма часто, этот случаи был описан особо.

9. См. по этому поводу: R. Lakоff, Language and woman's place, «Language in society», 2.1, 1973; S. B. Flexner, Предислов. к кн.: «Dictionary of American slang», New York, 1960.

10. В. Г. Богораз, Луораветланский (чукотский) язык, «Языки и письменность народов Севера», ч. Ill, M. - Л., 1934, стр. 7.

11. См. об этом: Т. Б. Крючкова, Некоторые экспериментальные исследования особенностей использования русского языка мужчинами и женщинами, сб. «Проблемы психолингвистики», М., 1975; ее же, К вопросу о дифференциации языка по полу говорящего, сб. «Восточное языкознание», М., 1976.

12. Мы не касаемся требующего особого рассмотрения вопроса о границах японского литературного языка и лишь исключаем из исследования явные диалектные формы. Отметим, что стандартная норма, отражаемая в учебниках и нормативных грамматиках, ориентирована прежде всего на мужскую разновидность языка.

13. Гэндай-но ханасиката то бунсё:, I, Токио,. 1962

14. Окамура Кадзуэ, Ирассятта, ирасита, «Ко:го-бумпо:-ко:дза», 3, Токио, 1965.

15. В статье приняты следующие сокращения: А - Абэ Кобо, Моэцукита тидзу, Токио, 1967; А2 - Абэ Кобо, Танин-но као, Токио, 1964; Б - Боро:дзин А., Ути-но нэ:сан (Володин А., Моя старшая сестра), «Тэаторо», 1967, 7 (287); И - Исикава Тацудзо:, Кадзэ-ни соёгу аси, I-II, Токио, 1964-65; К - Китасиро Ацуси, Акума ва кимбэн, «Тэаторо», 1967,4 (284); М - Мацумото Сэйтё:, Кю:кэй-но арано, Токио, 1969; Ф - Фудзита Асая, Ниппон-но гэнрон. 1961, «Тэаторо», 1967, 6 (286); X - Хасэгава Синдзи, Укаиро, «Тэаторо», 1968, 9 (303); Я - Ямада Тосио, Хоку-сэкидо:-кайрю:, «Тэаторо», 1967, 10 (291).

16. Имаидзуми Тадаёси, Нихон-но кэйго, «Ко:дза-нихонго», 2, Токио. 1955, стр. 156.

17. R. A. Miller, The Japanese language, Chicago - London, 1967, стр. 28

18. Подробнее об этих категориях см.: В. М. Алпатов, Категории вежливости в современном японском языке, М., 1973, стр. 11-14 и др.

19. Императивные формы с тё:дай, часто рассматриваемые как специфические «женские и детские» (так их истолковывал и один из авторов этой статьи, см. «Категории, вежливости...», стр. 77), таковыми все же не являются. Как показывают наблюдения над живой речью, их употребляют и мужчины: Сакэ-о тё-дай «Дай водки!» - мужчина средних лет официантке.

20. Цудзимура Тосики, Гэндай-но кэйго, Токио, 1967, стр. 159.

21. Дзюгаку Акико, Дзёсэйго то кэйго, «Кэйгохо:-но субэтэ» (спец. выпуск, журнала «Кокубунгаку»), 7, 1966, стр. 143-148; Кэйго то кэйго-исики, Токио, 1957. стр. 376; Маэда Исаму, Дзё:хин-ни иитай онногокоро, «Гэнго-сэйкацу», 1961, 4 (115), стр. 57-62; Сакума Канаэ, Гэндай-нихонго-но хё:гэн то гохо:, Токио, 1951, стр. 201; Танака Акио, Кэйго-ронги ва надзэ окору, «Гэнго-сэйкацу», 1969, 6 (213), стр. 31-35; Тасиро Кодзи, Котоба-но цукаиката, Токио, 1956, стр. 43-45.

22. Подробнее о семантике префикса о- см.: В. М. Алпатов, Категории вежливости.., стр. 86-89.

23. При этом есть ограничения. В частности, префикс о- легко присоединяется к словам, обозначающим предметы и явления, связанные с женским бытом: к названиям продуктов, мебели и т. д., и не сочетается со словами, редко употребляемыми женщинами, например, со спортивными терминами, см.: Сибата Такэси, О-но цуку го, цуканай го, «Гэнго-сэйкацу», 1957, 70, стр. 40-49: Нихонго-но кэйго ва мудзукасий ка, «Гэнго-сэйкацу», 1969, 6 (213), стр. 2-14..

24. См., например, Имаидзуми Тадаёси, указ. соч., стр. 156; Цудзимура Тосики, указ. соч., стр. 138; Маэда Исаиу, указ. соч., стр. 57-62.

25. Уно Ёсиката, Кэйсё:-но мондай, «Гэккан-дзицуё:-гэндай-кокуго», 1978, 1, стр. 13.

26. Танака Акио, Буммацу, ку:мацу-но хё:гэн то гохо:, сб. «Нихонго, нихон-бунка», 6, Осака, 1977, стр. 57. Данная статья содержит очень подробный анализ мужских и женских частиц.

27. Киндаити Харухико, Нихонго, Токио, 1957, стр. 47-48.

28. Гэндай-кэйго-но сёдайтэн то кэйго-но сё:рай (беседа), «Кэйго-ко:дза», 6, Токио, 1973, стр. 234.

29. Сиба Мотоити, Гэндайго-но дзинсё:-даймэйси-ни цуйтэ, «Кэйрё:-кокуго-гаку», 70, 1974.

30. Гэндай-кэйго-но сёдайтэн то кэйго-но сё:рай, стр. 238.

31. Сибa Мотоити, указ. соч., стр. 33.

32. Там же, стр. 35.

33. Об этих словах см.: Имаидзуми Тадаёси, указ. соч., стр. 156; Гэндай-но ханасиката то бунсё:, I, стр. 256. См. также специальный словарь женской лексики (включая устаревшую): Дзёсэйго-дзитэн, составил Масимо Сабуро:, Токио, 1967.

34. R. A. Miller, указ. соч., стр. 289.

35. Ко:ра Румико, Оннакотоба-но гоби то гокан, «Гэнго-сэикацу», 1971, М (242), стр. 74-75.

36. Гэндай-но ханасиката то бунсё:, I, стр. 256; Дзюгаку Акико, указ. соч.; Имаидзуми Тадаёси, указ. соч., стр. 156; Сакума Канаэ, указ. соч., стр. 201.

37. Танака Акио, указ. соч., стр. 25-26.

38. Н. И. Конрад, Синтаксис японского национального литературного языка, М., 1937, стр. 22.

39. Кэйго то кэйго-исики, стр. 376; Сиба Мотоити, указ. соч., стр. 37.

40. Гэндай-но ханасиката то бунсё:, I, стр. 257; Икэгами Тэйдзо:, Гэндай кэйго-но гайкэн, «Кэйго-ко:дза», 6, Токио, 1973, стр. 16; Гэндай-кэйго-но сёдайтэн то кэйго-но сё:рай (беседа), там же, стр. 238-239; О:иси Хацутаро:, Тадасий кэйго, Токио, 1968, стр. 178-179; Киндаити Харухико, Син-нихонго-рон, Токио, 1966, стр. 211-212.

41. О:боси Фумико, Кими, боку, кун, сан, «Гэккан-дзицуё:-гэндай-кокуго», 1978, 2, стр. 12-13; Уно Ёсиката, Кэйсё:-но мондай, там же, 1977, 3, стр. 12-15.

42. Лингвист Номото Кикуо сравнил употребление форм вежливости в речи жен к мужьям в написанных в 1916, 1927 и 1948 гг. произведениях писателя Сига Наоя и в текстах нашего времени. Заметно постепенное снижение уровня вежливости, в то же время употребление модально-экспрессивных частиц не изменилось. См.: Номото Кикуо, Уцукусий кэйго, Токио, 1972, стр. 30-34.

43. Xинаго Таро:, Иваюру ё:тиэнкотоба, «Гэнго-сэйкацу», 1961, 4 (115), стр. 152-156

44. Танака Акио, указ. соч., стр. 26

45. Уно Ёсиката, Сякай-сэйкацу то кэйго, «Гэккан-дзицуё:-гэндай-кокуго», 1977, 11, стр. 17; 1977, 12, стр. 16.

46. Ко:ра Румико, указ. соч., стр. 75.