Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

М. Е. Алексеев

АБЛАУТ В ГЛАГОЛЬНЫХ ОСНОВАХ НАХСКО-ДАГЕСТАНСКИХ ЯЗЫКОВ

(Вопросы языкового родства. - М., 2009. - № 1. - С. 31-36)


 
В статье проводится сопоставительный анализ рядов вокалических чередований (аблаута), обнаруживаемых в глагольных системах языковых групп нахско-дагестанской семьи. Показано, что разнообразие этих рядов, в той или иной степени присущее всем этим группам, не позволяет, как это часто принято, трактовать нахско-дагестанские глагольные корни как моноконсонантные. Также показано, что вокалические чередования такого рода, как правило, не удается объяснить исходя из внутренней истории той или иной подгруппы, и что, следовательно, в какой-то форме глагольный аблаут должен реконструироваться и для пранахско-дагестанского, хотя конкретная реконструкция пока остается делом будущего.
 
Традиция изучения дагестанских языков характеризуется явным пренебрежением к вокалической составляющей корневой морфемы. Как известно, здесь долгое время господствовала и продолжает существовать и по сей день теория моноконсонантизма, принимаемая исследователями в качестве аксиомы. Так, в одной из последних по времени выхода работ на сравнительно-историческую тематику читаем: «теория корня в дагестанских языках является одной из сложных, что обусловлено моноконсонантным характером корневой морфемы. В восточнокавказских языках увеличение числа моноконсонантных реконструкций корня происходит по мере продвижения от современного состояния к более отдаленной перспективе» [Сулейманов 2000: 27].
Хотя основные положения этой теории увязываются с работами А. С. Чикобава, главный ее тезис восходит, по-видимому, к Н. С. Трубецкому, которому принадлежит высказывание о том, что «правосточнокавказские глагольные корни состояли в большинстве своем из одного-единственного шумного согласного» [Трубецкой 1987: 341]. Между тем трудно не обратить внимания на то, каким образом интерпретировал исследователь роль гласных в составе глагольной основы: по его мнению, с помощью специфических для разных групп глаголов чередований они передавали видо-временные значения. В соответствии с такой позицией гласные не должны исключаться ни из сравнительно-исторических, ни из синхронных описаний.
Глагольный аблаут представлен в современных нахско-дагестанских языках довольно неравномерно. Достаточно ярко он проявляется, например, в нахских языках. Здесь, как известно, выделяется несколько разновидностей спряжения в зависимости от способов противопоставления глагольных основ совершенного (однократного) и несовершенного (многократного) вида. В чеченском языке выделяется десять таких разновидностей, противопоставляющих три ступени чередования [Дешериева 1979: 83 - 84], ср. чеч. (формы инфинитива, настоящего и близкого прошедшего времени):
 
1-й тип: ā - ō - ē: āла(н) 'сказать' - ōлу - ēли(н);
2-й тип: а - о - е: таса(н) 'бросить' - тосу - теси(н);
3-й тип: ē - ōь // уоь - ūй // е: дēша(н) 'читать' - доьшу - дūйши(н);
4-й тип: е - оь - и: верза(н) 'выздоравливать' - воьрзу - вирзи(н);
5-й тип: ий - уьй - ий: лийча(н) 'купаться' - луьйчзу - лийчи(н);
6-й тип: и - уь - и: тилла(н) 'класть' - туьллу - тилли(н);
7-й тип: о - у - уьй // оь: тоха(н) 'бить' - туху - туьйхи(н);
8-й тип: о - у - уь: кхолла(н) 'творить' - кхуллу - кхуьлли(н);
9-й тип: у - у - уьй // оь: уза(н) 'тянуть' - узу - оьзна;
10-й тип: у - у - уь: дуза(н) 'наполнять' - дузу - дуьзи(н).
 
Хотя очевидно, что некоторые разновидности легко объединяются (например, с одной стороны, ряды первый и второй и, с другой стороны, третий и четвертый, отличающиеся лишь долготой гласного, или седьмой и девятый ряды, а также восьмой и десятый, отличающиеся качеством базового гласного), разнообразие чередований налицо (отметим также не вошедшие в представленные выше типы неправильные глаголы).
В ингушском языке, по мнению Р. И. Долаковой [1967: 219], имеется девять типов аблаута, ср.:
 
1-й тип: ā - оа - аь: āха 'пахать' - оах - аьхар;
2-й тип: ā - а - аь: къāга 'блеснуть' - къаг - къаьгар;
3-й тип: а - о - е: мага 'мочь' - мог - мегар;
4-й тип: а - а - е: дарста 'полнеть' - дарст - дерстар;
5-й тип: ē - е - ий: дēкъа 'делить' - декъ - дийкъар;
6-й тип: о - о - е: тоха 'бить' - тох - техар;
7-й тип: ов - ов - ай: ловза 'бить' - ловз - лайзар;
8-й тип: ӯв - ув - ий: лӯвча 'блеснуть' - лувч - лийчар;
9-й тип: и - у - и: дита 'оставлять' - дут - дитар.
 
В бацбийском насчитывается четыре типа аблаута а - и, а - е, о - е и и - е [Чрелашвили 1999: 199], ср.: вахе̃ 'пошел' - ихе̃ 'шел', хатIтIи̃ 'спросил' - хетIтIи̃ 'спрашивал', дохкIи̃ 'продал' - дехкIи̃ 'продавал', титIе̃ 'срезал' - тетIе̃ 'резал' и др.
В специальной литературе была высказана мысль о вторичности аблаутных чередований в нахском глаголе: «…для образования дюративного аспекта от моментного был использован префикс i, а современная система образования аспекта - результат слияния означенного гласного с гласным моментного аспекта глагола. Следует добавить, что в дальнейшем к оформленным по аспекту формам присоединились так называемые обстоятельственные префиксы (q-, y-, hə-, s-) и экспоненты грамматических классов, образующие новые глагольные основы. Таким образом, образование аспекта в нахских языках усложнилось... Заключаем, в образовании аспекта в нахских языках аблаут не имел места» [Имнайшвили 1977: 134]. Тем не менее мнение исследователей склоняется в пользу первичности аблаута в этой языковой группе. В «Северо- кавказском этимологическом словаре» [Nikolayev & Starostin 1994: 101] была предложена следующая схема типов общенахского аблаута:
 
Сов. вид Несов. вид Сов. вид Несов. вид
*e: *a: *a: *e:
*a *e: *o: *e:
 
Рассматривая взаимоотношения нахских и дагестанских языков, Б. К. Гигинейшвили выдвигал глагольный аблаут в качестве одного из показателей специфики нахских языков: «Это характерное для морфологии нахского глагола чередование корневых гласных совершенно чуждо дагестанским языкам как на нынешнем этапе их развития, так и исторически» [Гигинейшвили 1977: 24].
Между тем данные дагестанских языков позволяют усомниться в подобном суждении. Наиболее интересны в этом отношении данные даргинского языка, где также имеется противопоставление однократного и неоднократного видов, выражаемое чередованием гласных, ср.:
арсес 'полететь' - урсес, бебкIес 'умереть' - бубкIес;
абхъес 'открыть' - ибхьес, бухес 'отнести' - бихес, бехъес 'разрушить' - бихъес;
бяхъес 'ударить' - бирхъес;
беркес 'съесть' - букес, бергес 'съесть' - бугес;
бердес 'износить', 'сносить' - удес, берцес 'спастись' - уцес;
абердес 'вырвать' - авдес;
белсес 'сплести' - лусес, белкIес 'написать' - лукIес,
ãеc 'дать' - лугес, хьес 'привести' - бихьес.
Как видно из примеров, в некоторых типах аблаутное чередование дополняется оппозицией наличия/отсутствия консонантных элементов. Исследователи высказывались об исконности аблаута в даргинском: «Сравнение способов образования коррелятивных видовых форм… дает основания для вывода о том, что категория вида была унаследована… от даргинского языка-основы почти в таком виде, в каком она продолжает функционировать и поныне. Поэтому сходства в образовании видовых форм... идут гораздо глубже, чем различия. Однако имеющиеся между ними различия ни в коем случае нельзя отнести к категории несущественных, малозначительных, поскольку они в какой-то мере отражают состояние после праязыковой эпохи в развитии отдельных идиомов и их категорий, в том числе и категории вида» [Хайдаков 1985: 128]. Реконструкцию протодаргинского аблаута находим в «Северокавказском этимологическом словаре» [Nikolayev & Starostin 1994: 101], где была предложена схема, включающая пять типов:
 
Сов. вид
Несов. вид
Сов. вид
Несов. вид
Сов. вид
Несов. вид
*a
*u
*e
*u
*y
*u
*a
*y
*e
*y
 
Как показывают материалы современных лезгинских языков, категория вида (аспекта) уже утратила здесь свой первоначальный облик и сохраняется в форме противопоставления так называемых видовых основ: основы совершенного, или недлительного, вида (терминатива) и основы несовершенного, или длительного, вида (дуратива), от которых образуются соответствующие временные формы [Алексеев 1985: 67]. Основным показателем видовых противопоставлений здесь является наличие оппозиции 0 (терминатив) - -р- / -л- (дуратив). Наряду с этим здесь выявляются и рефлексы общелезгинского глагольного аблаута, реконструированного С. А. Старостиным (см. [Nikolayev & Starostin 1994: 166 - 168]). Схему чередований здесь можно представить в виде следующей таблицы:
 
Основа
терминатива
дуратива
потенциалиса
Первый
гласный
корня
и
а
е
о
аь
и
е
о
ы
а
е
о
 
Как видно из таблицы, основы с гласными е и о не имели чередований. Что касается аблаутных чередований, то в современных языках в значительной степени произошла нейтрализация некоторых членов оппозиции, что можно проследить на следующих примерах:
1. *и / *аь / *ы
В арчинском языке лучше сохранилась оппозиция ступеней чередования *и / *ы, реализуемая как в пределах одной глагольной парадигмы (а), так и лексическими противопоставлениями (б), в то время как третья ступень представлена ныне самостоятельными глагольными лексемами (в), ср.:
(а) кар-ас 'вести, брать с собой' () - дур. оркир - терм. ока (*ы);
(б) лIо-с 'давать' (*и) - олIа-с 'продавать' (*ы);
(в) шеI-с 'побежать' (*и) - гьеIрша с 'бежать' (*аь);
(а, в) хъIе-с 'идти' (*и) - дур. орхъIир, терм. охъIа (*ы) - гьерхъIа-с 'ходить' (*аь).
В рутульском языке налицо реликтовые примеры оппозиции ступеней чередования *и/*аь, представленной близкими по значению лексемами (а), а также ступеней *и/*ы в рамках глагольной парадигмы, ср.:
(а) к-учIва-с 'начинать' (*-ичIве-) - к-аьчIва-с 'начинать; входить' (*-аьчIва-) [1];
(б) терм. ед.ч. йикьи-р (*и) 'умер' - мн. ч. л-ыркьы-р (*ы) 'умерли'.
В цахурском сохранился общелезгинский аблаут *и/*аь, противопоставляющий основы терминатива (потенциалиса) и дуратива, у глаголов, характеризующихся отсутствием в основе конечного сонанта (к ним относятся, например, гикIас 'убивать', гихьас 'попасть, оказаться', алишес 'покупать', гичIес 'входить', гьихвас 'убегать', хьишес 'свежевать', см. [Алексеев 1985: 80]). Ранее [ibid.] мы высказывали мнение, что сохранение в ряде цахурских глаголов чередования и/е могло быть обусловлено определенными процессами с участием дуративного -й- (*-р-), поскольку видовое противопоставление Ø - -й- имеет место в глаголах с конечными сонантами, ср.:
 
  Целевая форма Дуратив
'умереть' хъикIас хьекIа (*хьи-й-кIа)
'заставить' аликас илека (*али-й-ка)
'спать' кьалихъас кьилехьа (*кьали-й-хьа), но
'оставлять' гьас̄арас гья-й-с̄ар
'бросать' гьувохьарас гьуво-й-хьар
'звать' хьотIалас хъо-й-тIал
'бежать' кьадахьванас кьада-й-хьван
 
Сопоставление данных цахурского языка с аналогичными явлениями в других лезгинских языках дает основания отказаться от этой гипотезы.
В крызском языке реликты общелезгинского аблаута *и/*аь выявляются в формах повелительного нескольких глаголов: хьий-идж 'быть' - пов. с-аьхь; кьаьй-идж 'умирать' - пов. с-аькь; кур-идж 'зарезать' - пов. с-аькр; джир-идж 'жарить' - пов. с-аьджир и т. п.
2. *а / *и
Этот тип аблаута сохранил свою продуктивность в северном диалекте табасаранского языка, ср.: дюбек. а-в-хъ-ус 'упасть' - дур. и-в-хъ-ур-, алд-а-в-тI-ус 'срубить' - дур. илд-и-в-тI-ур- и т. п.
Исконные грамматические функции сохранились у данного типа аблаута и в цахурском, ср. с-акIал-ес 'вернуться' - дур. с-ӣкIал и т. п.
Кроме того, налицо межъязыковые изоглоссы, отражающие различные ступени аблаута, ср.: арч. ац̄Iар 'болеть' (*а) - таб. дур. иц̄ру хьуз 'болеть', аг. ит̄ар хьас 'болеть', лезг. тIа-з 'болеть', крыз. тит-аьдж 'ныть' (*и).
Последний тип аблаута имеет прямую аналогию в андийских языках, где чередование *и/*о противопоставляет формы единственного и множественного числа, ср. анд. ед. вухиду - мн. вохиду 'получать, покупать', ед. вугъиду - мн. вогъиду 'стоять; быть', ед. вуч̄Iиду - мн. воч̄Iиду 'встать', ед. вус̄инну - мн. вос̄инну 'находить', ед. вуч̄Iинну - мн. вач̄Iинну 'упасть', вук̄ъиду - мн. вок̄ъиду 'приходить', вукъуду - мн. вокъуду 'расти', вуч̄иду - мн. воч̄иду 'резать', вуцIиду - мн. воцIиду 'наполнить', вухъиду - мн. вохъиду 'зарезать', вутинну - мн. вотинну 'мочить', вух̄иду - мн. вах̄иду 'выявить', вуч̄Iиду - мн. вач̄Iиду 'платить', вучIиду - мн. вочIиду 'умереть', вукIуду - мн. вокIуду 'быть' [Церцвадзе 1954: 437-440]. Общий принцип аблаута в андийском глаголе следующий: «более закрытые гласные меняются на более открытые, при этом более открытые гласные выражают понятие множественного числа» [ibid.: 440]. Соответственно, исходные -а-, -о-, -е- чередованиям не подвергаются.
Эти же принципы прослеживаются, хотя и менее отчетливо, в других андийских языках, ср., например: год. ед. вукIали - мн. бакIвали 'положить', вух̄и - мн. бах̄у 'восходить, показаться', вук̄и - мн. бак̄у 'попасть, упасть', вукIи - мн. бакIу 'быть', вуни - мн. мани 'уходить, идти', вухи - мн. баху 'вытаскивать, вынимать', вукъи - мн. бакъу 'гнать' [Саидова 1973: 114-115]. В каратинском языке «в глаголах, в которых классный показатель присоединяется к основе посредством гласного u (< i), o, во множественном числе этот гласный заменяется посредством a» [Магомедбекова 1971: 116], ср. III ед. буча - I - II мн. бачва 'мыть', III ед. бол̄ - I - II мн. бал̄ 'пойти', III ед. бихъу - I - II мн. бахъу 'зарезать', III ед. му'у - I - II мн. ма'у 'расти'. В ахвахском языке чередование гласных наблюдается в глаголах с корневым -и-: III ед. бикъурулIа - I - II мн. бакъурулIа 'делить', III ед. битурулIа - I - II мн. батурулIа 'проиграть', III ед. бихьурулIа - I - II мн. бахьурулIа 'держать' и др. Как отмечает З. М. Магомедбекова, «иногда, во множественном числе для класса человека, вместо ожидаемого сопровождающего гласного i встречается а. Возможно, это вызвано стремлением разграничить мн. число класса человека от единственного числа третьего класса» [Магомедбекова 1967: 36].
В отличие от ахвахского и других андийских языков, но так же, как в андийском, гласный - а- в чамалинском появляется в обеих формах мн. числа: III ед. букIвла - мн. I-II бакIвла, III-ІV йакIвла 'быть', III ед. муна - мн. I-II мана, III-IV йана 'идти', III ед. бицла - мн. I-II бацла, III-IV йацла 'схватить', III ед. бихла - мн. I-II бахла, III-IV да-хла 'брать, покупать' [Бокарев 1940: 54-55; 1949: 76-77]. Имеются также глаголы с корневым -и-, не дающие чередования, ср.: III ед. бичIла - I-II мн. бичIла 'умереть', III ед. бигьла - I-II мн. бигьла 'победить', III ед. билла - I-II мн. билла 'проснуться', видимо по семантическим причинам.
Из приведенного краткого обзора видно, что аблаут и/а, а также у/а имеют общеандийский характер и наблюдаются в генетически общих лексемах, ср., например: анд. бикI-/бокIв-, год., чам., тинд., кар. букI-/бакIв-, багв. букI-/бакI-, ахв. бикI-/бакIв- 'быть'. Этот и ему подобные примеры Т. Е. Гудава [1959: 13] считал подтверждением функциональной членимости «сопровождающего» гласного. Как было показано, они ограничиваются корневыми -и- и -у- (< *-и-) и не выходят за пределы оппозиции числовых форм, так что говорить о других функциях глагольного аблаута в андийских языках не приходится.
В плане общедагестанских корреляций семантическая связь категорий вида и числа не представляется нам неестественной. В работах по кавказоведению эта связь подчеркивалась неоднократно. Так, в специальной литературе было замечено, что количественные характеристики реализуются в глагольной парадигме с помощью не только синтаксической категории числа, но и собственно глагольной категории вида: «В пределах глагола функционирование категории количества носит специфический характер. Здесь мерилом является не количество предметов, а частотность действий, которая может быть выражена через соответствующие формы категории - это ее мерила. Одни формы в характеризуемой категории выражают однократное, одноразовое действие, а другие - многократное, многоразовое действие» [Хайдаков 1985а: 4].
Заметим, что охарактеризованная выше категория числа андийского глагола, по-видимому, находит реликтовое отражение в лексических оппозициях аварского языка, ср.: букIине 'быть' - бакI-ар-изе 'собираться' < *'быть (о многих)', где -ар- - суффикс учащательности; щвезе 'достигать' - барщизе 'зреть' < *'достигать (о многом, многих)' и нек. др. Что же касается известного в лингвистической литературе аварского глагольного аблаута типа пирхизе 'блеснуть, вспыхнуть' - перхéзе 'сверкать, блестеть' и т. п., то его вторичность, обусловленность регрессивной ассимиляцией достаточно хорошо показана специалистами [Чикобава, Церцвадзе 1962: 32-33]; [Микаилов 1958: 132-136].
Иные функции имеет аблаут в цезских языках. Так, в ряде глаголов восточноцезских языков классные оппозиции выражаются чередованием корневых гласных, ср.: гунз. гəла I, гила II - III, гула IV - V 'класть', нəа I, ниа II - III, нуа IV - V 'приходить', тIəтIа I, тIитIа II - III, тIутIа IV - V 'бросать'. Возведение этих чередований к реально засвидетельствованным или же реконструируемым сегментным классным показателям не удается, за исключением форм II класса, где можно полагать исконным *й (гила < *гə-й-ла, ниа < *нə-й-а, тIитIа < *тIə-й-тIа). Не исключено, что в данной группе глаголов произошло переосмысление исторического показателя I класса *в (гула <*гə-в-ла, нуа < *нə-в-а, тIитIа < *тIə-в-тIа), связанное с формированием новой, нулевой формы I класса. Несколько труднее представить себе процесс *нə-б-а > ? > нуа и т. п.
Между тем в структуре западноцезских языков имеются факты, в значительной степени сходные с обрисованными в других подгруппах нахско-дагестанских языков. В данном случае мы имеем в виду форму общего времени в инхокаринском диалекте хваршинского языка, которая образуется удлинением корневого главного, вставкой ā/ō в скопление корневых согласных или дифтонгизацией корневых у, ы, и, ср.: ахъа 'спать' - āхъ, леза 'взять, купить' - лēз, кIлIа 'прыгать' - кIōл , лулIха 'сыпать' - лулIōх, шварда 'прыгать' - шварад, угьа 'умереть' - увогь, илIа 'сказать' - ийолI и т. п. (см. [Бокарев 1959: 166-167]). Сходным образом формируется общее время в собственно хваршинском диалекте, ср.: лIеса - лIēса 'спать', тилIа - тӣлIа 'отдать', луха - лӯха 'копать', ишана - ишōна 'жарить', шварда - шварōда 'прыгать' и т. п. (см. [Шарафутдинова, Левина 1961: 116]).
При некоторых различиях в говорах в целом цезский язык использует аналогичный принцип образования общего времени, при котором происходят следующие преобразования корневых гласных: шаитл. а - ā, ó, о - ō; и, е - ē; кидер., мокок. а, у, о - ā; и, е - āь; асах. a, у, e, и - ā; у (во втором слоге) - ва, ср. ацIа 'есть' - āцI, кIолIа 'прыгать' - кIōлIи // кIāлIи, икIа 'идти' - ēкIи / āькIи / āкIи, -ехура 'убивать' - -ехвāр и др. [Имнайшвили 1956: 421-423]. Как полагал Д. С. Имнайшвили [ibid.: 423], «формантом настоящего общего в дидойском языке являлся гласный а, а нынешний способ - выражение этой категории изменением гласных основы глагола - результат слияния форманта а с гласными основы глагола» В хваршинском он предполагал [ibid.: 425] в качестве исходного афф. *-о- (-ой-). Как видим, его гипотеза аналогична той, что была предложена им для нахских языков, с той лишь разницей, что в качестве исконного аффикса выступает иной согласный.
Как видно из проведенного выше обзора, в той или иной степени глагольный аблаут представлен во всех подгруппах нахско-дагестанских языков (по-видимому, это явление не находит отражения в лакском и хиналугском языках, а также в некоторых представителях лезгинской группы). Несмотря на то что кавказоведение ныне располагает фундаментальным этимологическим словарем северокавказских языков, в котором впервые осуществлена реконструкция общевосточных глагольных основ, проблема реконструкции общевосточнокавказского глагольного аблаута сохраняется, заключаясь в недостаточном лексическом материале (притом что аблауту, как можно полагать, были подвержены не все основы, а лишь их часть), на котором можно было бы выявить регулярные соответствия в этой области. Проблема осложняется тем, что помимо первого гласного основы в систему глагольного аблаута входили также чередования второго гласного основы, а в систему видовых противопоставлений в целом - оппозиция Ø - -р-(-л-) и редупликация основы.
 

Примечания

1. В цахурском данная основа сохранила видовую оппозицию этих ступеней чередования *и/*аь: 'ичІ-ес .войти' - дур. 'ечІе и т. п., а в арчинском - лексическое противопоставление основ *и/*аь: чІу-бус .входить' - ачІа-с .прятаться'.


Литература

AЛЕКСЕЕВ 1985 ― М. Е. Aлексеев. Вопросы сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков. Морфология. Синтаксис. М.: «Наука».
БОКАРЕВ 1940 ― А. А. Бокарев. О классных показателях в аваро-андо-цезских языках // Язык и мышление. Т. X. М.
БОКАРЕВ 1949 ― А. А. Бокарев. Очерк грамматики чамалинского языка. М.-Л.
БОКАРЕВ 1959 ― Е. А. Бокарев. Цезские (дидойские) языки Дагестана. М.
ГИГИНЕЙШВИЛИ 1977 ― Б. К. Гигинейшвили. Сравнительная фонетика дагестанских языков. Тбилиси: Издательство Тбилисского университета.
ГУДАВА 1959 ― Т. Е. Гудава. Сравнительный анализ глагольных основ в аварском и андийских языках. Махачкала.
ДЕШЕРИЕВА 1979 ― Т. И. Дешериева. Исследование видо-временной системы в нахских языках (С привлечением материала иносистемных языков). М: «Наука».
ДОЛАКОВА 1967 ― Р. И. Долакова. Ингушский язык // Языки народов СССР. Т. IV. Иберийско-кавказские языки. М.: «Наука»; стр. 210 - 227.
ИМНАЙШВИЛИ 1956 ― Д. С. Имнайшвили. К спряжению глагола в дидойском языке / Иберийско-кавказское языкознание. Т. 8. / Тбилиси; стр. 413 - 457.
ИМНАЙШВИЛИ 1977 ― Д. С. Имнайшвили. Историко-сравнительный анализ фонетики нахских языков / Тбилиси: «Мецниереба».
МАГОМЕДБЕКОВА 1967 ― З. М. Магомедбекова. Ахвахский язык: Грамматический анализ, тексты, словарь / Тбилиси: «Мецниереба».
МАГОМЕДБЕКОВА 1971 ― З. М. Магомедбекова. Каратинский язык: Грамматический анализ, тексты, словарь / Тбилиси: «Мецниереба».
МИКАИЛОВ 1958 ― Ш. И. Микаилов. Сравнительно-историческая фонетика аварских диалектов. Махачкала.
САИДОВА 1973 ― П. А. Саидова. Годоберинский язык. Махачкала.
СУЛЕЙМАНОВ 2000 ― Н. Д. Сулейманов. Словообразование и структура слова в восточно-лезгинских языках. Махачкала.
ТРУБЕЦКОЙ 1987 ― Н. С. Трубецкой. Избранные труды по филологии. М.: «Прогресс».
ХАЙДАКОВ 1985 ― С. М. Хайдаков. Даргинский и мегебский языки (принципы словоизменения). М.: «Наука».
ХАЙДАКОВ 1985а ― С. М. Хайдаков. Способы выражения множественного числа в дагестанских языках // Категория числа в дагестанских языках. Махачкала.
ЧИКОБАВА, ЦЕРЦВАДЗЕ 1962 ― А. С. Чикобава, И. И. Церцвадзе. Аварский язык / Труды кафедры кавказских языков, 2/ Тбилиси.
ЧРЕЛАШВИЛИ 1999 ― К. Т. Чрелашвили. Бацбийский язык Языки мира. Кавказские языки. М.: «Наука»; стр. 197 - 203.
ШАРАФУТДИНОВА, ЛЕВИНА 1961 ― P. Шарафутдинова, Р. Левина. Хваршинский язык: Предварительное сообщение // Вопросы изучения иберийско-кавказских языков. М.: Изд. АН СССР.
NIKOLAYEV & STAROSTIN 1994 ― S. L. Nikolayev and S. A. Starostin. A North Caucasian Etymological Dictionary. Moscow, “Asterisk” publishers.