Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

Е. А. Кузьменко

ЛАТИНСКАЯ ЛЕКСИКА МОНАШЕСКОГО ОБИХОДА В "LIBER REVELATIONUM" РИХАЛЬМА ИЗ ШЕНТАЛЯ (XIII ВЕК).

(Индоевропейское языкознание и классическая филология - XVII (чтения памяти И. М. Тронского). - СПб., 2013. - С. 492-510)

 
The paper is dedicated to the Latin vocabulary of the Cistercian monastic everyday practice (XIII century). The analysis is based on “Liber revelationum” - the visionary writing of Richalm, who was the fifth abbot of Cistercian cloister Speciosa Vallis. The Latin vocabulary is divided into two categories: space-time vocabulary and words of hierarchical distinction. Consequently the paper demonstrates important shades of meaning and semantic errors of some monastic words and word combinations.
 
Сочинение «Liber revelationum» Рихальма, аббата цистерцианского монастыря Шенталь (Speciosa Vallis) [1] (Rauser 1982), написанное в середине XIII века, является ценным источником по лексике монашеского обихода цистерцианских монастырей. Это произведение было впервые опубликовано в 1721 году, но до сих пор не было проанализировано ни в отечественной, ни в зарубежной медиевистике. «Книга откровений» содержит рассуждения Рихальма о трудностях монастырской жизни, о помехах, которые чинятся демонами, и об ангельской помощи и Божественной любви. Практически все произведение выстроено в форме беседы аббата с одним из братьев. Большая часть ситуаций, описанных в книге, взята из реальной жизни монастыря. Сочинение Рихальма и его словоупотребление особенно интересно для исследователя именно тем, что дает представление не только о том, как должна протекать жизнь смиренного цистерцианского монаха (об этом исчерпывающе сообщают уставы и дидактические сочинения [2] (Paris 1664)), но и о том, как на практике удается воплощать цистерцианские идеалы, с какими трудностями монахи сталкивались в своем служении.
Настоящая статья посвящена разбору лексики, обозначающей реалии монастырской повседневности. В статье будет рассмотрена лексика монастырской топографии, лексика, отражающая распорядок служб, а также слова, указывающие на положение монахов во внутренней иерархии цистерцианской обители. Изучение словоупотребления Рихальма позволит составить более полное представление о повседневной цистерцианской монастырской практике XIII века.
Из слов, служащих для обозначения внутреннего пространства и монастырских помещений, будут рассмотрены следующие: claustrum, fons, pomerium, vinea, refectorium, dormitorium, scriptorium, infirmitorium, vestiarium, calefactorium.
Claustrum, «клуатр». Словом claustrum [3] (Du Cange 1710: 1117) может обозначаться как вся территория обители в пределах монастырских стен, так и непосредственно внутренний открытый дворик между зданием церкви и другими приделами и постройками, часто имеющий в центре некий резервуар с водой. Это пространство представляет собой своего рода главную площадь монастыря, - в течение дня братья неоднократно пересекают клуатр по пути в храм, возвращаясь с мессы и приступая к иным делам. В первой половине XIII века Шенталь был молодым цистерцианским монастырем, строительство которого еще не завершено. Это следует из некоторых реплик Рихальма, аббата монастыря: Quadam autem die cum lapides ad componendum murum colligeremus et lapides in acervum unum iactaremus… (Richalm v. Schöntal 2009: 54). Строительство каменных стен, окружающих обитель, ведется самими монахами. Необходимость возведения стен вокруг монастыря имеет не только очевидный функциональный смысл, но несет символическую нагрузку: максимально возможная изолированность от мира, полное хозяйственное обособление вполне соответствует цистерцианскому (и вообще всякому аскетическому) устремлению fuga mundi (Frank 2010: 57).
Fons, «колодец». Словом fons нередко назывался колодец, находящийся в клуатре. Однако это лишь один из случаев употребления fons. В монастыре могут находиться иные источники пресной воды, которая используется в хозяйстве, в литургии, для лечения братьев. Необходимо отметить, что обитель расположена на холме, у подножия которого протекает небольшая речка [4], однако в тексте (который содержит описание самых разнообразных сюжетов из жизни монастыря) о ней нет никаких упоминаний, слова flumen или fluvius не встречаются. Это позволяет сделать предположение, что под словом fons Рихальм мог подразумевать также и речку [5].
Pomerium, «сад». В классической латыни померием называлась свободная, незастроенная полоса земли по обе стороны городской стены, но в латинском языке высокого средневековья значение слова померий претерпело серьезные изменения и приобрело отличный от классического употребления смысл. Так стали называть сад, в котором произрастают плодоносные деревья, в основном - яблони и орехи. В монастыре Шенталь произрастали такие деревья. Это следует из неоднократного упоминания в тексте орехов, употребляемых братьями во время трапезы [6] (Richalm v. Schöntal 2009: 79). Судя по всему, причиной переосмысления значения слова pomerium явилось забвение первоначального смысла, отсутствие лингвистических ассоциаций в повседневной практике и, следовательно, ложная этимология (от pomus, i, f. - фруктовое дерево, древесный плод). Фруктовый сад был важной частью монастыря и органически вписывался в его архитектурный ансамбль. Сад - излюбленное место встреч и дружеских разговоров для Рихальма и его собеседника [7] (Richalm v. Schöntal 2009: 25). Здесь проводили время в размышлениях, выполняли послушание монахи, набирались сил выздоравливающие после болезней (Ефремова 2012: 160-171). Символическое значение фруктового сада в монастырском ансамбле не только не менее важно, чем практическое, но порой даже превосходит последнее. Монастырский сад воспринимался как образ земного рая (реже - как образ сада из Песни Песней), по которому испытывало ностальгию христианское население средневековой Западной Европы. Рай и сад изначально были неразрывно связаны между собой, и сад был не вторичным метафорическим значением рая, а конкретным образным воплощением рая как абстрактного понятия (Бондарко 2003: 11-30). Цветы и плоды как неотъемлемые компоненты померия придают саду очарование и «сладость» потерянного Эдема (paradisus deliciarum, hortus omnium pomorum). Созерцание природы успокаивает и приносит радость, настраивает братьев на медитативный лад, на восприятие Божественного [8] (Richalm v. Schöntal 2009: 12). Особую ценность в христианской традиции имели сады, обладавшие собственным источником пресной воды, поскольку они были самодостаточными. Именно такой сад можно было тайно «запереть» (Ефремова 2012: 165). Как указывалось, в непосредственной близости от стен монастыря Шенталь (несколько десятков метров) протекала река, что давало возможность без особых затруднений возделывать сад. В данном контексте необходимо упомянуть, что и сам монастырь символизирует райский сад на земле, где можно укрыться от ничтожных и мелочных забот и хлопот, посвятив себя служению Христу.
Образ райского сада возникает в сочинении Рихальма также в виде откровения, которое он стяжал однажды ночью. Он подробно описывает красоту внезапно нахлынувшего на него видения: аббат мистическим образом узрел ангела, окруженного алыми цветками люцерны, и розу (символ страданий Иисуса на кресте), наполнившую его душу сладким благоуханием [9] (Richalm v. Schöntal 2009: 86). Этот эпизод косвенно демонстрирует читателю еще одну символическую функцию фруктового сада: душа каждого человека есть сад, который нуждается в возделывании, который без должной ежедневной заботы станет запущенным, жалким. Это сад, который, по словам Бернарда Клервоского, который возделывается благими помыслами и деяниями [10].
Vinea, «виноградник». В цистерцианских обителях весьма активно занимались разведением виноградников, особенно виноградарство процветало в монастырях Рейнской области (Leroux-Dhuys 2007: 104-108). Судя по «Книге откровений», надзор за виноградником является одним из обычных видов хозяйственной деятельности - о необходимости сторожить угодье в книге говорится неоднократно (Richalm v. Schöntal 2009: 39-40, 43). Из винограда изготавливается вино, используемое монахами как для литургии, так и для питья. Рихальм утверждает, что вино благотворно воздействует на организм [11] (Richalm v. Schöntal 2009: 75); при зубной боли, по его мнению, особенно эффективны винные полоскания рта [12] (Richalm v. Schöntal 2009: 75-76). В некоторых случаях допускалось употребление монахами вина в неразбавленном виде, например, в день памяти всех святых (in die Omnium Sanctorum).
Refectorium, «трапезная». Рефекторий (от глагола reficio, feci, fectum, ere - восстанавливать силы, подкреплять, освежать) - монастырская трапезная, где монахи принимают пищу под чтение молитвы одним из братьев. В средневековых текстах иногда вместо рефектория употреблялось слово coenaculum (Du Cange 1710: 604-605), но Рихальм его не использует. Ведение собственного монастырского хозяйства обеспечивало относительную простоту рациона питания братьев - мясо, рыба, молочные продукты, белый хлеб были исключены (Карсавин 1992: 95) и не нарушало требования бедности монаха, воспитывало смирение. Ели по уставу Бенедикта два раза в день. Около полудня и в 5-6 часов вечера; зимой и в пост - один раз в 2-3 часа после полудня или на закате (Карсавин 1992: 95-96). Часто обед монаха составляла простая овощная похлебка (Richalm v. Schöntal 2009: 8). Подобная организация обители была присуща монастырю Молезм, основателем которого был Роберт [13].
Dormitorium, «спальня». Монастырская опочивальня - дормиторий - могла иметь разное устройство. Она могла представлять собой общую комнату с постелями братьев, либо несколько небольших монашеских келий. В цистерцианских обителях дормиторий являлся общей спальней с рядами кроватей для братьев. Рихальм Постели были жесткими, монахи спали в одежде, дабы быть готовыми в любой момент встать и отправиться на богослужение [14]. Из сочинения Рихальма следует, что спальня в монастыре Шенталь - это общая комната. Во всяком случае, Рихальм удрученно замечает, что ночью во время сна демоны вынуждают монахов громко храпеть, чтобы остальные просыпались и оттого были сонными на службе и в течение дня [15] (Richalm v. Schöntal 2009: 78). Значит, кровати братьев находились рядом. Рихальм пишет о том, что бесы постоянно находятся в его постели, а также в постели других братьев - о том, что кровати расположены в разных помещениях, ничего не говорится (Richalm v. Schöntal 2009: 44). Исходя из латинских строк: «In lecto meo semper quidam sunt locati, immo in singulis omnium nostrorum lectis, in camera, in singulis officinis, in mediis spaciis inter officinas distantibus» можно с уверенностью сказать, что дормиторий являлся общим для всех обитателей монастыря.
Scriptorium, «скрипторий». Наряду с физическим трудом для цистерцианцев был важен труд умственный, интенсивность которого увеличивалась в более свободное от сельскохозяйственных работ зимнее время (более пяти часов зимой). В скриптории монахи занимались чтением Писания и других религиозных текстов и их переписыванием. Так, благодаря труду братьев обители Сито, а потом и в других цистерцианских монастырях составились обширные библиотеки (Карсавин 1992: 97). Переписывание священных книг считалось богоугодным и благочестивым делом - оно требовало самого бережного отношения, труд писца был тяжелым, он требовал большого внимания, был физически утомителен, так как сопровождался напряженным положением руки и корпуса [16]. Прямо о наличии библиотеки в монастыре Шенталь не говорится, но, очевидно, что переписываемые рукописи хранились в одном из помещений скриптория. Текст рукописи делился на части и распределялся между монахами (Перлов 2007: 575), Рихальм указывает, что монахи подходят к нему за советами. Значит, он как аббат выступал в качестве редактора. Из «Книги откровений» следует, что в ходе переписывания у братьев возникали сомнения и некоторые трудности [17] (Richalm v. Schöntal 2009: 38). О том, что результаты работы писцов не всегда являлись безупречными, можно судить по мимоходом брошенному замечанию собеседника Рихальма [18] (Richalm v. Schöntal 2009: 69).
Infirmitorium, «лазарет». Монастырские лазареты иногда также в средневековой латыни называются domus infirmorum (например, у Петра Достопочтенного), но у Рихальма это словосочетание не встречается. Эволюция взглядов на больных и болезнь происходила в направлении гуманизации отношения к немощным [19]. Христианская этика учила: голодных - кормить, раздетых - одевать, больных - окружать заботой. Само слово infirmus отсылает к понятию жизненной силы, а не к болезни как таковой (или ее отсутствию), такие определения как languidus, aeger встречаются значительно реже. Христианство предприняло попытку представить болезнь как особый образ жизни (modus deficiens) и особую роль больных, pauperes Christi, как объектов каритативной деятельности [20] (caritas, любовь к Богу и окружающим - первостепенная категория, особенно для цистерцианцев, основополагающий документ которых называется Carta Caritatis [21]). Лазарет-госпиталь возникает как один из важных институтов по призрению бедных. Необходимо подчеркнуть, что infirmitorium или infirmarium являлись в монастырях госпиталями именно для монахов, для бедняков существовал hospitale pauperum (Арнаутова 2004: 167).
Уход за больными является одним из монашеских послушаний. Однако попасть в лазарет мог не каждый брат, внезапно почувствовавший хворь в теле. Цистерцианцы проявляли в этом отношении принципиальность: если брат из-за болезни и слабости не мог петь в хоре, то ему выделялось место вне алтарной части, где он молился сидя. Если монах, уже находящийся в алтарной части на богослужении, внезапно ощущал какое-либо недомогание (тошноту, например), то он мог выйти без предупреждения из храма, но обязательно вернуться через пять-шесть псалмов (Sonntag 2008: 447). По сути, монах оказывался в infirmitorium только в том случае, когда совершенно не мог держаться на ногах и поэтому не мог нести даже самые простые, по меркам монастыря, послушания. Оказавшись на «больничной» койке, брат должен был по мере возможности трудиться интеллектуально (например, lectio divina), компенсируя тем самым свое физическое бездействие. Цистерцианцы считали особый щадящий режим для больных, который был введен и практиковался в клюнийских монастырях, непозволительным послаблением монастырской дисциплины. В цистерцианских обителях ослабленным болезнью братьям запрещалось нарушать пост и употреблять в пищу какие-либо продукты и напитки, отличные от рациона других монахов (Sonntag 2008: 451). Рихальм, ведя речь о лазарете, никогда не говорит о лечении в медицинском понимании. В качестве лекарственных средств в лазарете должна была находиться только соль и святая вода. Об эффективности соли Рихальм из Шенталя пишет: «Я изведал такую силу соли: часто за столом, когда демоны отнимали у меня аппетит, я пробовал крупицу соли, и он возвращался… Поэтому соль всегда должна присутствовать в лазарете для больных [22]» (Richalm v. Schöntal 2009: 59). Таким образом, лазарет играет роль своего рода изолятора для тяжелобольных, не являясь собственно медицинским учреждением. Так, «Книга откровений» наглядно показывает, что монахам было запрещено заниматься медициной [23].
Vestiarium, «ризница». Необходимо отметить, что цистерцианское монашество также называют белым из-за цвета одеяния. Облачение монаха состояло из узкой льняной туники с капюшоном, открытых сандалий и грубых чулок (Карсавин 1992: 98). Объясняя выбор белого цвета в одежде, исследователи акцентируют внимание на отождествлении белизны с сияющим божественным светом [24] (Ткаченко 2010: 165-197), чистотой и целомудрием. Старший современник Рихальма из Шенталя, знаменитый Цезарий Гейстербахский объясняет цистерцианскую цветовую гамму через видение: один из монахов в visio был вознесен на небеса, где увидел, что цистерцианцы находятся непосредственно под покровом Богородицы (Caesarius v. Heisterbach 2009: 156). Поэтому белое одеяние символизирует палий Девы Марии. Белым в собственном смысле этот цвет, разумеется, не является. Здесь важен именно естественный цвет ткани, и в случае льна это серый цвет. Соответственно, серый цвет необработанной льняной ткани является ее чистым цветом и именно в этом смысле - белым. Одежда монахов своей простотой воспитывала в братьях смирение. Рихальм не рассуждает о цвете одежд, ему неинтересны философские интерпретации и символизм одеяний, но он отмечает, что в носке одежда причиняет дискомфорт. В тексте проступает личность Рихальма: так, он сетует на красноту и зуд в ногах, возникающих из-за постоянной носки колючих чулок (Richalm v. Schöntal 2009: 66-67). Также Рихальму не нравится, что братья зачастую праздно обвивают пальцами ног перевязочные веревки на своих сандалиях, и он считает подобные суетные движения проявлением распущенности и недисциплинированности (Richalm v. Schöntal 2009: 28).
Calefactorium, «топочная». Рихальм называет калефакторием отопительное помещение в монастыре Шенталь, которое обслуживали братья. По всей видимости, исходя из функциональных особенностей этого помещения, котельная пристроена либо к кухне, либо к дормиторию. Рихальм не говорит непосредственно о специфике обслуживания этого помещения. Если в уставе Клюни под calefactorium подразумевалась баня [25] (Niermeyer 1976: 226), то в отношении обители Шенталь этого нельзя сказать с уверенностью. Во всяком случае, о мытье в калефактории Рихальм прямо ничего не сообщает, зато он упоминает: «In calefactorio caput deturpaveram…» (Richalm v. Schöntal 2009: 56). В контексте мытья рук снова используется слово fons. Весьма любопытно, что отопительное отделение с печкой (fornax) также зачастую используется в качестве места проведения досуга и накопления сил. В холодный сезон здесь братья греются между богослужениями. Рихальм отмечает: «Этот невообразимый пот они [демоны] вызывают у меня зимой, когда я стою над печью и с удовольствием греюсь. Они вызывают у меня пот, чтобы мне пришлось уходить мерзнущим» [26] (Richalm v. Schöntal 2009: 82). Симптоматично, что и демонам такие человеческие слабости не чужды, они также отдыхают перед мессой в отопительном помещении («…когда я сегодня был в отопительном отделении, услышал, как одни демоны обращаются к другим: «Почему вы, бездельники и лентяи, сюда сбежались и здесь без дела расселись? [27]» (Richalm v. Schöntal 2009: 7).
В сочинении Рихальма также прослеживается распорядок ежедневных богослужений и их лексическое обозначение (vigiliae, laudes, prima, tertia, sexta, nona, vesperae, completorium).
Новый завет требовал от истинных христиан «всегда молиться и не унывать» (Лука 18:1). Особую значимость постоянная молитва имела для монахов и аскетов [28]. Братья в цистерцианских монастырях также руководствовались принципом беспрерывной молитвы - монахи, читающие тексты молитв, чередовались в течение дня. Пока один брат читал, другие сидели и слушали либо трудились, по окончании очередного псалма монахи предавались собственной индивидуальной молитве. Рихальм отмечает, что во время приема пищи монахами в трапезной один чтец (lector) стоит и произносит молитвы [29] (Richalm v. Schöntal 2009: 8). Такая система сменного зачитывания псалмов создает, по выражению А. Ангенендта, «инфраструктуру непрерывной молитвы» [30] (Angenendt 2009: 482).
В основе цистерцианской религиозности лежит любовь к Богу (caritas) и единение с ним [31]. Цистерцианцы в расписании почасовых молитв ориентировались на Regula Benedicti - в основе организации жизни цистерцианцев лежит принцип puritas Regulae и rectissima via sanctae Regulae (Schindele 1994: 53). Хотя распорядок служб практически не изменялся со времени возникновения общежитийного монашества, сочинение Рихальма интересно тем, что по нему можно не только проследить сам распорядок служб, но также тем, что Рихальм описывает ход богослужение изнутри, дает свою оценку, демонстрирует личное отношение к происходящему. «Книга откровений» не сухой официальный текст, в нем ярко отражается настроение и характер Рихальма.
Vigiliae, «вигилия». Сутки хронологически начинаются с вигилии - ночного богослужения. Рихальм обращает внимание читателя на то, что братья зачастую погружаются в дремоту (nec plene dormivit, nec plene vigilavit (Richalm v. Schöntal 2009: 133)), а также стоят без сил, ссутулившись, с усталыми лицами (Richalm v. Schöntal 2009: 113). По всей видимости, многим братьям с трудом удается отслужить вигилию так, как подобает цистерцианскому монаху.
Laudes, «лауды». Лауды служатся на рассвете. Таким образом, вигилия постепенно переходит в утренние хваления.
Prima (hora), «первый час». Первый час - по времени суток приблизительно в 6-7 часов утра (в зависимости от времени года). Рихальм употребляет слово prima в тексте в большинстве случаев без определяемого слова hora, час обозначается только порядковым числительным. В повседневном словоупотреблении произошла субстантивация числительного, это устойчивый узус монастырского обихода. Автор «Книги откровений» сообщает, что он испытывает «злобу и негодование» [32] (Richalm v. Schöntal 2009: 7) перед первым часом, когда приближается месса. После первого часа и до следующего богослужения Рихальм зачастую проводит время за чтением богословских книг и Писания [33] (Richalm v. Schöntal 2009: 32). Чего нельзя делать перед третьим часом, так это спать. Когда один брат перед третьим часом намеревался вздремнуть в своей кровати, ему явилась полная серебряных рыболовных крючков рука, и голос беса проговорил: «Вот этими [крючками] тебя поймаю» [34] (Richalm v. Schöntal 2009: 109).
Tertia (hora), «третий час». Третий час в монастырском распорядке приходится на 9 часов утра. После третьего часа и до следующей молитвы аббат и монахи монастыря Шенталь также работают в скриптории.
Sexta (hora), «шестой час». Шестой час приходится на полдень. К сожалению, в «Книге откровений» шестичасовая молитва, фактически, никак не фигурирует.
Nona (hora), «девятый час». Молитва в три часа после полудня. Девятый час - время главной монастырской мессы. Именно в это время происходит поминовение жертвы, принесенной Иисусом Христом во искупление грехов человеческих. Месса заключает в себе и духовное, и материальное [35] понимание жертвы Христа (Angenendt 1990: 332). В сочинении Рихальма мессе посвящена отдельная глава, она открывает произведение цистерцианского монаха и имеет вынесенное в заголовок название De missa (что по всей «Книге» встречается весьма редко). Самым сложным действом в течение мессы оказывается пение в хоре [36] (Zschoch 1988: 73-88). Ошибки, несобранность и неорганизованность братьев во время пения - частое явление в монастыре Шенталь. В источнике много эпизодов, в которых повествуется о сложности пения и о рассеянности монахов в зачитывании псалмов. О важности и значимости мессы и причащения говорит и тот факт, что некоторые монахи чувствуют себя пред лицом Бога недостойными причастия и сообщают об этом Рихальму [37] (Richalm v. Schöntal 2009: 10). Рихальм также подробно объясняет, что необходимо делать, если после причащения с кем-либо случится рвота (Richalm v. Schöntal 2009: 9).
Vesperae, «вечернее богослужение». На закате братья служат вечернее богослужение. В «Книге откровений» упоминается редко, но, безусловно, является неотъемлемой частью суточного распорядка молитв.
Completorium, «комплеторий». Заключительная молитва после вечерни. Судя по всему, после исполнения комплетория монахи уходили в дормиторий и ложились спать, чтобы после краткого сна снова встать на вигилии.
Монастырь как организация соединяет в себе идею общежитийности, монашеского уединения и постоянной молитвы. Монах отрекался от мира ob caelestis patriae amorem, и сам факт самоотречения, отказа от всякой мирской деятельности [38] делал его обитателем небесного Иерусалима (Усков 2007: 316). Монастырь - это сообщество людей, которые в силу совместного проживания, отправления религиозного культа и ведения хозяйства вынуждены постоянно контактировать друг с другом. Произведения, где бы описывались монастырские чины и их взаимоотношения, встречаются весьма часто. «Книга откровений» также содержит материал по конфликтам в монастырях [39]. Конечно, основные чины хорошо известны, но в отношении цистерцианцев стоит подробнее остановиться на некоторых иерархических терминах.
Общеизвестно, что на вершине цистерцианской иерархической лестницы монастыря находится аббат (abbas). На следующей ступени расположился приор (prior), являющийся заместителем аббата и имеющий право представлять его и обитель на собраниях капитула. Рихальм также исполнял обязанности приора, затем стал аббатом [40]. Представляет интерес иерархическое соотношение рядовых монахов и новициев, а также монахов и конверсов.
Каждый монастырь имеет своего аббата [41], и потенциальный монах именно у него принимает монашеский постриг. Рихальм упоминает процесс пострига в одной из глав: он сам подходит к будущему монаху и осуществляет обряд (Richalm v. Schöntal 2009: 92).
Новиций (novicius) - послушник, готовящийся принять постриг и вступить в орден в качестве монаха. Во время новициата, минимальный срок которого составлял один год, новиций подчинялся настоятелю, выполнял все необходимые послушания, а также вел над собой духовную работу, которой руководил наставник новициев (magister noviciorum). Решение о готовности новиция принести необходимые обеты и принять постриг принимает аббат, он же может продлить срок новициата на срок, который посчитает нужным. В отличие от монаха, новиций имеет право вернуться в мир, отказавшись от идеи затворнического образа жизни, однако такой поступок мог повлечь за собой невозможность нового новициата в будущем (Heim 2008: 299). В «Книге откровений» новиции упоминаются весьма часто. Так, Рихальм сообщает, что он нередко проводит с новициями воспитательные беседы (Richalm v. Schöntal 2009: 14), наказывает дисциплиной за проступки, назначает на день послушания.
Особый интерес представляет институт конверсов (conversi) в цистерцианских монастырях. Conversus («обращенный») или frater laicus [42] (Du Cange 1710: 228), употребляемые в качестве полных синонимов в «Книге», - неполноправный член монастырской семьи, выходец из сельской бедноты, хоть и принимавший монашеский обет, но живший отдельно от основной братии. Цистерцианцы, отказавшиеся от владения уже населенной землей, пытались возродить и развивать opus manuum, требуя от братьев самостоятельного возделывания пустыни. Однако деятельность по обеспечению обители продовольствием занимала большую часть времени, отвлекая монахов от главного богоугодного занятия - молитвы, чтения и медитации. Религиозные задачи ставили предел интенсивности монашеского физического труда, и основная тяжесть обработки земли ложилась на конверсов. Определяющим фактором при вступлении потенциального конверса в цистерцианскую общину было зачастую не желание миссионерского служения, а регулярная пища и ночлег [43]. Конверсы жили в так называемых грангиях (grangia) и подчинялись уставу монастыря, не имея надежды стать монахом в полном смысле этого слова и не имея права заниматься интеллектуальным трудом, признававшимся прерогативой и основным занятием монахов.
Во время написания «Книги откровений» монастырь Шенталь является довольно молодой обителью (примерно 60 лет), численность монахов которой составляло 10-20 человек. При этом конверсы упоминаются в тексте «Книги откровений» очень часто, особенно в хозяйственном контексте (присмотр за виноградниками, уборка урожая), значит, их количество в небольшом по площади монастыре было относительно велико. Аббат Рихальм покровительственно относится не только к монахам, но и к конверсам, общается с ними, участвует в предписанном труде. В свою очередь, конверсы должны были подчиняться аббату, нести соответствующие наказания за нарушения устава (Richalm v. Schöntal 2009: 39), присутствовать на мессе в определенные дни, а по воскресеньям собираться на общий капитул, где слушали увещевания (ammonitio) аббата. В тексте Рихальм никогда не называет конверсов монахами - только conversi или fratres laici, таким образом, разграничивая понятия monachus и conversus, оставляя в качестве собирательного термина слово frater. В результате, в цистерцианских монастырях сохраняется относительная социальная однородность, несмотря на постулировавшуюся идею равенства для всех монашеского professio. Справедливости ради необходимо отметить, что социальная гомогенность братии на протяжении исторического развития монашества в Западной Европе считалась необходимым условием подлинной киновии. Так, Хильдегарда Бингенская (1098-1179), защищаясь от обвинений в аристократической замкнутости своей обители, писала: «Какой человек загоняет все свое стадо без разбора в одно стойло, - быков, ослов, овец, баранов» (Усков 2007: 318). Таким образом, с одной стороны провозглашалось единство монастырской семьи, куда входили и конверсы, с другой - конверсы были отделены четкой границей от монахов, которые принимали первых из практических соображений в монастырь, но не впускали в свой обособленный круг, оставляя конверсов на положении вечных пасынков.
Изучение «Книги видений» Рихальма, аббата монастыря Шенталь, и его словоупотребления, не только расширяет наше понимание латинской лексики монастырского обихода XIII века, но и позволяет представить приблизительную картину духовной жизни, хозяйственной деятельности и внутренних взаимоотношений цистерцианских обителей XIII века.
 

Примечания

1. Рихальм является пятым аббатом монастыря Шенталь (1216-1219), почитается как блаженный.

2. Довольно полное представление об установлениях цистерцианского ордена дает сборник уставов и постановлений. Цистерцианской духовности также посвящено несколько трактатов Бернарда Клервоского, например: Bernardus Claraevallensis. Tractatus de gradibus humilitatis et superbiae; Liber de diligendo deo; Tractatus de gratia et libero arbitrio.

3. Claustrum dicitur inhabitatio Religiosorum.

4. Монастырь находится в земле Баден-Вюртемберг, подчиняется административному округу Штутгарт, входит в состав района Хоэнлоэ. Цистерцианская обитель расположилась в извилине реки Ягст (Jagst).

5. Упоминания источника встречаются только мимоходом, в качестве детали. Рихальм не описывает его в подробностях. Cum ad fontem eo vel alias, faciunt me tussire; et ego sciens hanc eorum consuetudinem… (Richalm v. Schöntal 2009: 44).

6. Intendunt michi excitare odium nucum, ut credam me raucum fieri per nuces istas, quas habemus.

7. Secrete quidem nobis hic consedimus in pomerio, et nullus impedit mutuam collacionem.

8. Рихальм подчеркивает при каждом удобном случае необходимость поддерживать спокойствие в душе и мыслях, не поддаваться суетному волнению, насылаемому слугами лукавого (Multum prodest tranquillum et serenum illa hora esse, quia quamvis esse quasi iusta commocio videatur, contristat tamen et perturbat mentem et diverberat et ad iram accendit et inquietat).

9. Et circa noctem sedens ante infirmitorium video spiritum bonum et circa ipsum flores innumerabiles. Inter quos erat et cithisus rubens ille, non albus; a quibus et precipue a cithiso mirum suscepi gustum et ineffabiliter recreatus sum.

10. См. подробнее: Bernardus Claraevallensis. De conversione. XIII, 25.

11. “ …sit bonum michi et valens nature mee”.

12. “Dolorem dencium inmittunt michi, precipue cum soleo os lavare ante missam; set crucis signo hunc depello”.

13. Роберт Молезмский - основатель цистерцианского ордена (ум. в 1110 г.), 15-ти лет вступил в бенедиктинский орден и в своем стремлении к буквальному соблюдению устава сменил многие монастыри Шампани и Бургундии. По образцу Молезма был основан монастырь Cistercium, давший название новому ордену цистерцианцев (цистерцианские обители возникали посредством филиации, таким образом, все монастыри ордена восходят в конечном счете к Сито через дочерни монастыри Ла-Ферте, Понтиньи, Моримон и Клерво.

14. «Сон - потеря времени», - считал св. Бернард Клервоский и проповедовал бодрствование в молитве и пост для отсечения вожделений бренной плоти (Карсавин 1992: 98).

15. Quisquis homo stertit, non homo hoc facit, set vox demonis est ipsum stertere. N.: ‘Hoc michi et pridem aliquociens dixistis. Set quid utilitatis est in hoc?’ Richalmus: ‘Ut alium iuxta iacentem inquietent’.

16. Один из писцов заметил в знаменитом латинском двустишии, что хотя «пишут только три пальца, работает все тело» (Люблинская 1969: 66). Считалось, что потраченные во время переписывания усилия, время, усталость от работы зачтутся в Судный день (Ле Гофф 2003: 10).

17. Institerunt enim michi, ut vos vocarem pretenta quadam occasione scripture, quam in manibus tenebam, et dixerunt michi: ‘Voca, voca eum, confer inde cum eo.’ Et respondi: ‘Vere non ibo, non vocabo eum.’ Et ipsi: ‘Immo ibis’, aiunt et suscitaverunt vos, ut me vocaretis. Quid ridetis inde? Certe non est ridendum, set terribile nimis

18. Quam exposicionem cum Richalmo opponerem, sicut supra in hoc libro legitur - et vix legitur propter vicium scriptoris - ipse michi pro testimonio sanctum Bernhardum produxit…

19. В раннее Средневековье в германских землях господствовало представление о том, что смерть предпочтительнее болезни, то есть приоритетной являлась установка, что больные в тягость родным и близким (Арнаутова 2004: 141).

20. Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова, учила: «Не устраняйся от плачущих, и с сетующими сетуй. Не ленись посещать больного, ибо за это ты будешь возлюблен. Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь» (Сирах 7: 37-39).

21. Стефан Хардинг (ум. 1134 г.) - католический святой, один из основателей ордена цистерцианцев, третий по счету аббат монастыря Сито. В 1119 году написал новый монастырский устав Хартия Любви, который в том же году был утвержден папой Каликстом II.

22. “Salis talem expertus sum efficaciam: sepe in mensa, cum demones tulissent michi appetitum comedendi, micam salis gustavi, et reparatus est michi…Et ideo numquam sal illud debet deesse in infirmitorio infirmis”.

23. Иннокентий IV в 1243 году издает официальное требование внести в уставы монашеских орденов пункт о запрете монахам учиться медицине и тем более практиковать ее.

24. На подобной интерпретации настаивает Ткаченко А. А., разбирая роль цвета и света в символике и теологии в средние века вообще, и в работах отдельных авторов.

25. Descendentes eant in calefactorium, ubi paratus debet esse ignis et aqua ad lavandum. Consuet. Cluniac. Antiq.

26. Sudorem hunc fantasticum michi in hyeme faciunt, cum sto super fornacem et libenter calefacerem me. Faciunt michi sudorem, ut defluat de me sudor et oporteat me recedere frigentem.

27. …hodie cum essem in calefactorio, audivi dicentes demones ad alios demones: ‘Quid, vos inertes et desides, huc curritis et hic ociose occupamini?’

28. Святой Ансгар, как сообщается в его житии, читал молитвы постоянно, занимаясь любыми делами, даже когда просыпался, умывался и надевал обувь (Angenendt 1990: 401).

29. Solet enim, cum pulmentum comedit, sorbere cum cocleari alcius, quam umquam audierim, ita, ut omnes circumsedentes possimus audire; et vos quoque in alia mensa, si adverteretis et si lector mense taceret, immo eciam puto legente mense lectore, si tantum adverteretis.

30. Личная молитва сосуществует с коллективной продолжительной литургией (Angenendt 1990: 482-483).

31. Мысль о том, что в каждой человеческой душе живет божество, высказывалась еще в античности. Подробнее см.: Dinzelbacher 1994.

32. …commovere ad iram et indignacionem aliquam.

33. Iam ante terciam, paulo antequam vos vocarem, sedens ad lectionem… Чтение - занятие богоугодное и душеспасительное.

34. Quidam frater, cum…ante terciam…ad dormiendum in lecto recumberet, apparuit ei vigilanti manus plena hamis argenteis, hamis scilicet, quibus pisces capiuntur. Et facta est ad eum vox demonis…dicens: ‘Hiis te capiam.’ Manus erat corporea et hami proprie hami sicuti sunt, quos habent piscatores.

35. Священная трапеза, жертвенное поглощение плоти Бога под видом хлеба и вина - кульминационный момент мессы, наиболее полная квинтэссенция отношений обмена между мирами небесным и земным (Лобришон 2007: 276).

36. Например, Конрад Зеннский считал мессу самой сложной частью монастырской жизни, он был недоволен тем, как монахи его монастыря поют в хоре. По его мнению, братья не проявляют во время молитвы и пения должной духовной серьезности. Более того, монахи во время мессы позволяют себе свободно перемещаться, что является совершенно неподобающим.

37. …solent ei revocare ad memoriam quelibet mala, quo videlicet eum ex hiis conturbent et animum eius contristent, confundant et exacerbent

38. Вступление в монастырь понималось как жертва, как смерть для обычного мира, второе крещение, благодаря которому монах начинает новую жизнь (Patzold 2000: 52).

39. Зачастую почвой для возникновения внутренних монастырских разногласий служит различие оппонентов в статусе (Patzold 2000: 47-48).

40. Это следует из нескольких отрывков текста, привести которые в рамках данной статьи кажется проблематичным.

41. Собрание всех аббатов, генеральный капитул, представляет собой верховную власть в ордене (Angenendt 2009: 334).

42. Laicus, laici - dicti in Monasteriis qui vulgo Conversi, Oblati, Donati.

43. Для нищих и изгоев «благодеяниями Бога», согласно Бернарду Клервоскому, были одежда, кров над головой, хлеб и возможность жить наравне с «благочестивыми и образованными монахами» (Усков 2007: 318).

Литература

Источники
Caesarius v. Heisterbach 2009 - Caesarius von Heisterbach. Dialogus Miraculorum. Dialog über Wunder / ubersetzt und komm. von N. Nösges und H. Schneider // Fontes Christiani. Zweisprachige Neuausgabe christlicher Quellentexte aus Altertum und Mittelalter. Turnhout, 2009.
Richalm v. Schöntal 2009 - Richalm von Schöntal. Liber revelationum / hg. von P. G. Schmidt // MGH Quellen zur Geschichte des Mittelalters. Hannover, 2009.

Историография
Арнаутова 2004 - Арнаутова Ю. Е. Колдуны и святые: антропология болезни в средние века. СПб., 2004.
Бондарко 2003 - Бондарко Н. А. Сад, рай, текст: аллегория сада в немецкой религиозной литературе позднего Средневековья // Образ рая: от мифа к утопии. Серия “Symposium”. Вып. 31.Спб., 2003. С. 11-30.
Ефремова 2012 - Ефремова Ю. А. Символика монастырского средневекового сада (на примере раннецистерцианской традиции) // Диалог со временем. Альманах интеллектуальной истории. 40. М., 2012. С. 160-171.
Карсавин 1992 - Карсавин Л. П. Монашество в средние века. М., 1992.
Ле Гофф 2003 - Ле Гофф Ж. Интеллектуалы в средние века. Спб., 2003.
Лобришон 2007 - Лобришон Г. Месса // Словарь средневековой культуры / под ред. А. Я. Гуревича. М., 2007. С. 276-281.
Люблинская 1969 - Люблинская А. Д. Латинская палеография. М., 1969.
Перлов 2007 - Перлов А. М. Чтение // Словарь средневековой культуры / под ред. А. Я. Гуревича. М., 2007. С. 572-574.
Ткаченко 2010 - Ткаченко А. А. О чем спорили клюнийцы и цистерцианцы? Социокультурное значение цвета одежд средневековых монахов // Средние века. Вып. 71 (1-2). М., 2010. С. 165-197.
Усков 2007 - Усков Н. Ф. Монастырь // Словарь средневековой культуры / под ред. А. Я. Гуревича. М., 2007. С. 313-320.
Angenendt 1990 - Angenendt A. Das Frühmittelalter. Die abendländische Christenheit von 400 bis 900. Stuttgart; Berlin; Köln, 1990.
Angenendt 2009 - Angenendt A. Geschichte der Religiosität im Mittelalter. Darmstadt, 2009.
Dinzelbacher 1994 - Dinzelbacher P. Christliche Mystik im Abendland: Ihre Geschichte von den Anfängen bis zum Ende des Mittelalters. Paderborn; München; Wien; Zürich, 1994.
Du Cange 1710 - Du Cange, C. Glossarium ad scriptores mediae et infimae Latinitatis. Frankfurt (Main), 1710.
Frank 2010 - Frank K. S. Geschichte des christlichen Mönchtums. Darmstadt, 2010.
Niermeyer 1976 - Niermeyer J. F. Mediae Latinitatis Lexicon Minus. Lexique Latin Médiéval - Français/Anglais. A Medieval Latin - French/English Dictionary. Leiden, 1976.
Paris 1664 - Paris J. Nomasticon Cisterciense, Sev Antiqviores Ordinis Cisterciensis Constitvtiones. Parisiis, 1664.
Patzold 2000 - Patzold S. Konflikte im Kloster. Studien zu Auseinandersetzungen in monastischen Gemeinschaften des ottonosch-salischen Reichs. Husum, 2000.
Rauser 1982 - Rauser J.-H. Schöntaler Heimatbuch / Heimatbücherei Hohenlohekreis. Bd. IX. 1982.
Schindele 1994 - Schindele M. P. Rectitudo und Puritas. Die Bedeutung beider Begriffe in den Gründungsdokumenten von Cîteaux und ihre Auswirkungen in der Lehre des hl. Bernhard von Clairvaux // Zisterziensische Spiritualität. Theologische Grundlagen, funktionale Voraussetzungen und bildhafte Ausprägungen im Mittelalter / bearb. von Clemens Kasper und Klaus Schreiner. München, 1994. S. 54-67.
Sonntag 2008 - Sonntag J. Klosterleben im Spiegel des Zeichenhaften: symbolisches Denken und Handeln hochmittelalterlicher Mönche zwischen Dauer und Wandel, Regel und Gewohnheit. Berlin, 2008.
Heim 2008 - Von Ablass bis Zölibat. Kleines Lexikon der Kirchengeschichte / hg. von Manfred Heim. München, 2008.
Leroux-Dhuys 2007 - Die Zisterzienser. Geschichte und Architektur / Fotos von Henri Gaud. Text von Jean-François Leroux-Dhuys. Potsdam, 2007.
Zschoch 1988 - Zschoch H. Klosterreform und monastische Spiritualität im 15. Jahrhundert. Conrad von Zenn OESA (+ 1460) und sein Liber de vita monastica. Tübingen, 1988.