Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

В. В. Шаповал

ЖЕЛЕЗНЫЕ НОСЫ В ЖАРГОННЫХ СЛОВАРЯХ: ПРОБЛЕМА ДОСТОВЕРНОСТИ ТОЛКОВАНИЯ

(Современное русское языкознание и лингводидактика. - Вып. 2. Сборник научных трудов, посвященный 85-летию со дня рождения академика РАО Н. М. Шанского. - М., 2007. - С. 193-198)

 
Лексикографические источники по жаргону содержат не так много слов, связанных с политическими преступлениями. До начала ХХ в. в известных нам словарях их нет вообще. В 1908 г. В. Ф. Трахтенберг поместил в свой словарь: "ЖЕЛЕЗОКЛЮЙ. Следственный или осужденный "политически". В крайних местах заключения и поселения Сибири эта категория преступников звалась "железными носами". (См. Достоевского "Записки из Мертвого Дома")" [1]. Воспользуемся указанием и посмотрим, что же именно писал Достоевский: "В эти первые годы я часто уходил, безо всякой болезни, лежать в госпиталь, единственно для того, чтоб не быть в остроге, чтоб только избавиться от этой упорной, ничем не смиряемой всеобщей ненависти. "Вы - железные носы, вы нас заклевали!" - говорили нам арестанты, и как я завидовал, бывало, простонародью, приходившему в острог!" [2]. Заметим, что автор завидовал простонародью как дворянин, а не политкаторжанин. Еще яснее эта социальная оппозиция видна в письме к брату M. M. Достоевскому от 30 января - 22 февраля 1854 г.: "[Н]ас, дворян, встретили они враждебно и с злобною радостью в нашем горе <...> "Вы, дворяне, железные носы, нас заклевали. Прежде господином был, народ мучил, а теперь хуже последнего наш брат стал"" [3].
Сам автор, попавший на каторгу по чужому доносу, описывает еще "троих бывших русских дворян", находившихся вместе с ним в остроге: "Акима Акимыча [офицера, без суда расстрелявшего кавказского князя], шпиона А-ва [авантюриста, севшего в тюрьму по собственному ложному доносу политического характера вместе с его жертвами] и того, которого считали отцеубийцею" [4]. Таким образом, получается, что бывшие русские дворяне с политическими статьями составляют едва ли половину "железных носов". Кроме того, также не различая по статьям обвинения, "[к]аторжные страшно не любили поляков, даже больше, чем ссыльных из русских дворян" [5]. Не за то, что "они" против царя, а за то, что "они" калачи покупают.
Следовательно, формулировка в словаре В.Ф. Трахтенберга не вызывает полного доверия: не "следственный или осужденный "политически"", а любые лица из (бывших) дворян "в крайних местах заключения и поселения Сибири" звалась железными носами.
Как подобная неточность толкования могла проникнуть в словарь? В. Ф. Трахтенберг не был филологом или революционером, хотя тюремный опыт имел. Редактор словаря И. А. Бодуэн де Куртенэ в этом случае мог и не обратиться к тексту Достоевского по причине доверия к автору рукописи. (В других случаях редакторское вмешательство Бодуэна было весьма благотворным.) Трудно представить, чтобы Бодуэн не заметил, что "вы нас заклевали" никак не соотносится с положением малочисленных политических в середине XIX века. Кроме того, редактор (сам подвергавшийся аресту в связи со своими политическими заявлениями) оказался еще и под обаянием общественной ситуации, сложившейся к 1908 г., когда политические заключенные воспринимались сочувственно. Так что, видимо, железоклюй и железный нос прошли в словарь практически без проверки.
На фоне уточненного нами понимания смысла выражения железный нос у Достоевского и по тем же самым причинам не внушает полного доверия и толкование слова железоклюй у Трахтенберга, ср. другое наименование "опасного барина": клюй 'следственный пристав' [6], 'следователь' [7]. Модель мира, предлагаемая жаргоном, далека от отражения терминологических тонкостей политического конфликта еще и потому, что системе жаргона чуждо не только представление о 'политическом преступлении', но и о 'преступлении' вообще. Эту перспективную мысль высказал В. Б. Быков: "Жаргонные значения лишены семы 'преступный'" [8].
Так что весьма вероятно, что и название железоклюй относилось безраздельно ко всем заключенным дворянского происхождения, как и отмеченное ранее железный нос. Если поверить словарю Трахтенберга, мы сталкиваемся со случаем необъяснимой энантиосемии. Выражение железный нос встречается в популярных среди революционной публики "Политических письмах социалиста" народовольца Н. К. Михайловского, активно занимавшегося журналистикой во второй половине XIX в. (как раз между двумя фиксациями выражения железный нос Достоевским и Трахтенбергом): "У русского гербового орла две головы, два жадных клюва. Один рвет тело русского народа с династически-военно-полицейскими целями, для расширения и содержания в повиновении окраин и для сохранения декорума деспотической власти. Вы не довольно ненавидите этот беспощадный безумный "железный нос" и не довольно любите терзаемый им русский народ, если отказываетесь от политической борьбы" [9]. Здесь железный нос - символ самодержавной власти, а не ее противников. Сосуществование двух противоположных значений у одного знака, да еще и наделенного яркой оценочностью, маловероятно.
Фольклорные источники не дают однозначного понимания народного символа железный нос. Среди разнообразных разгадок этого образа встречается и вполне бытовой: "Птичка железный нос, деревянный хвост" в одноименной беломорской сказке - это обозначение волшебного топора, добывавшего своему хозяину в лесу всевозможные блага [10]. Хотя нередко это все же весьма зловещий образ (ворон, какая-то хищная птица и т.п.).
В. М. Попов переработал словарную статью В. Ф. Трахтенберга, игнорируя хронологические рамки свидетельства Достоевского: "Железный нос, - политический преступник, ар<е>с<тантское>. сиб<ирское>."; "Железоклюй, - политический преступник, арс." [11].
Дальнейшая история копирования этого выражения в жаргонных словарях уже не просто сомнительна, а вполне абсурдна. В 1923 г. С. М. Потапов спешно подготовил, в основном базируясь на дореволюционном словаре В. М. Попова, пособие по жаргону для советских оперативных работников. Хотя к 1923 году социальный и партийный состав прежних политических преступников заведомо изменился, да и жаргон не стоял на месте, здесь читаем: "Железный нос, железоклюй - политический преступник" [12]. То же повторено в переиздании 1927 г. [13], однако контекстов с железный нос 'политический преступник/заключенный' так и не обнаружилось.
В. Тонков справедливо включил это понятие в рубрику "Название людей "не блатного мира"": "139. Железный нос - политический преступник. (Попов, "Вор. и ар. яз."). "Бить по железному носу" - бить полит. преступника. 32. Слово, возможно, связано с практиковавшимся у политических "перестукиванием". Настойчивость политических в этом занятии и могла послужить основанием для данного названия" [14]. Его гипотеза о происхождении выражения, похоже, связана с образом дятла. Кроме того, в 1930 г. автор формой причастия "практиковавшимся" очевидно указывает на ситуацию, имевшую место в прошлом. Выходит, материал Тонкова ничего не сообщает о современных ему спецах-вредителях, кадетах и эсерах конца 1920-х годов. Автор ведет речь о политкаторжанах царского времени. На этом ретроспективном фоне Тонков все же дает один новый пример: бить по железному носу 'бить политического преступника'. Однако нельзя решить, взят он из свежих казанских записей или источника, сообщавшего о прошлом. Загадочное "32.", оформленное в составе цитаты как отдельное "предложение", указывает на соответствующую страницу в словаре Попова, у которого выражения бить по железному носу нет.
После значительного перерыва уже в словарях без грифов ДСП, повторявших служебные издания брежневской поры, это выражение представлено в двух значениях: "ЖЕЛЕЗНЫЙ НОС1 - лицо<,> осужденное за преступление против порядка управления" [15]. Второе значение в этом словаре не представлено, но о нем мы можем судить по другим словарям: "Железный нос1 - лицо, осужденное за преступление против управленческого порядка" [16]; "Железный нос2 - политработник ИТУ" (исправительно-трудового учреждения) [17]. Формулировка "преступление против порядка управления" явно указывает на статью 190-1 последнего УК РСФСР (1966-1989) - "распространение заведомо ложных клеветнических сведений, порочащих советский строй". Эта статья не считалась политической, да и вообще официально политических заключенных в это время не было [18]. Так что и в словари были внесены коррективы. То, что эта советская формулировка повторяется даже в 1997 г., еще раз доказывает, что авторы служебных словарей жаргона игнорируют историческую перспективу так же, как их подопечные уголовники - тонкости официальной социальной структуры: не по злому умыслу, а по причине своеобразного "дальтонизма". А вот второй железный нос - 'политработник ИТУ' - может быть и еще одним отражением старого фольклорного образа высшего сословия, клюющего простой народ. Если это, конечно, не недоразумение, возникшее под пером лексикографов на основе многозначности слова политик ('политический преступник / политический работник') в разговорной речи.
Совершенно случайно жизненность старого фольклорного образа продемонстрировал недавно журнал "Огонек": "- Мне цыганка нагадала, что у меня жена будет с железным носом... - Дурак! Это пирсинг называется, понял?" [19].
Таким образом, толкование 'политический преступник' для наименований железный нос и железоклюй в жаргонных словарях начала ХХ в. представляется сомнительной подменой, сужающей по нерелевантным для носителей жаргона идеологическим признакам реальное значение 'представитель привилегированного сословия'.
Дворяне, совершившие политические, а также иные тяжкие преступления, перед каторгой подвергались процедуре лишения дворянства. Она проводилась на помосте на площади, включала переламывание надпиленной шпаги над головой и 10-минутное стояние у черного позорного столба. Этот ритуал проходил под барабанный бой, как и публичное наказание кнутом и плетьми преступников из простонародья, что отразило выражение: "Барабанной шкуры слушаться, - лишиться прав состояния, ар<е>с<тантское>" [20]. Барабан в народной поговорке связывался также с публичным наказанием или отданием в солдаты: "Кто не слушается отца матери, послушается телячьей шкуры" [21]. Симптоматично, что пристав В. М. Попов отмечает выражение только в связи с лишением прав состояния под барабанную дробь. После 1865 г. наказания плетьми на площади у позорного столба прекратились, плети "служат наказанием для каторжников и сосланных на поселение" [22]. Между тем, В. И. Даль в словарике "Условный язык петербургских мошенников, известный под именем музыки или байкового языка" 1842 г. отметил выражение мазуриков, также намекавшее на применение барабана в сходной ситуации публичного наказания: "Пробрать дробью - "наказать розгами"" [23].
Выражение из словаря В. М. Попова было дословно повторено в 1923 г. [24], хотя шел уже пятый год, как по "Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа" от 10 июля 1918 г. права состояния (сословные привилегии) были отменены, а появился термин лишение гражданских прав [25]. В 1927 г. формулировка толкования была слегка подкорректирована в сторону невнятности и в угоду новой действительности: "Барабанной шкуры слушаться - лишиться прав" [26], - хотя на юридическую процедуру лишения гражданских прав под барабан никогда никого не выводили.
Дальнейшее забвение и непонимание выражения отражает и следующее спорное толкование, возникшее в результате пересказа словаря В. М. Попова в "Словаре дореволюционного арго": "СЛУШАТЬСЯ - СЛУШАТЬСЯ БАРАБАННОЙ ШКУРЫ - "лишиться на суде всех гражданских прав и состояния" (35 <=Попов>)" [27]. Термин гражданские права до революции не употреблялся, а ошибочно добавленный союз и создает ложное представление якобы о конфискации имущества.
В позднейших словарях происходит неточное копирование и фантастическая криминализация этой цитаты: "БАРАННОВОЙ ШКУРЫ СЛУШАТЬСЯ - лишиться воровских прав" [28], "Барановой шкуры слушаться - лишиться воровских прав" [29]. Реальность двух последних описаний вызывает серьезнейшие сомнения.
Механическое копирование и вольное осмысление устаревших наименований в жаргонных словарях по мере их забвения дает нам любопытный пример проявления "политико-семантической слепоты" [30]. Составители словарей жаргона не всегда соотносили материал словаря с действительностью или, наоборот, правили толкования несуществующих уже жаргонизмов в соответствие с текущим моментом.
 

Примечания

1. Трахтенберг В.Ф. Блатная музыка ("жаргон" тюрьмы). - СПб., 1908. - С. 24.

2. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 12 тт. - Т. 3. - М., 1982. - С. 228.

3. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 томах. - Т. XXVIII. - Кн. 1. - Л., 1985. - С. 169.

4. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 12 тт. - Т. 3. - С. 270.

5. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 12 тт. - Т. 3. - С. 31.

6. Смирнов Н. Слова и выражения воровского языка, выбранные из романа Вс. Крестовского "Петербургские трущобы" // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. - Т. IV. - Кн. 3. - СПб., 1899. - С. 1073.

7. Попов В.М. Словарь воровского и арестантского языка. - Киев, 1912. - С. 41.

8. Быков В.Б. Русская феня. - Смоленск, 1994. - С. 7.

9. Михайловский Н.К. Политические письма социалиста // Революционные статьи. - Берлин, [1906]. - С. 15; см. также: Михайловский Н.К. Политические письма социалиста.- Нижний Новгород, 1906. - С. 7. Цитируемое здесь "Письмо первое" впервые было напечатано во втором номере газеты "Народная воля", написано в Женеве 2 ноября (21 октября) 1879 г.

10. Сказки Терского берега Белого моря. - Л., 1970. - С. 320-323.

11. Попов В.М. Словарь воровского и арестантского языка. - Киев, 1912. - С. 32.

12. Потапов С.М. Блатная музыка. - М., 1923. - С. 17.

13. Потапов С.М. Словарь жаргона преступников. - М., 1927. - С. 49.

14. Tонков В. Опыт исследования воровского языка / Предисл. М.А. Васильева. - Казань, 1930. - С. 22.

15. Бронников А.Г. 10 000 слов: Словарь уголовного жаргона. - [Пермь, 1990]. - С. 12.

16. Толковый словарь уголовных жаргонов. - М., 1991. - С. 55.

17. Толковый словарь уголовных жаргонов. - М., 1991. - С. 55; так же: Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона: речевой и графический портрет советской тюрьмы / Авт.-сост.: Д.С. Балдаев, В.К. Белко, И.М. Исупов. - Одинцово, 1992. - С. 77 и др.

18. Амальрик А.А. Записки диссидента. - Анн Арбор, 1982. - С. 110.

19. Белобров В., Попов О. Смерть стучится в твой дом // Огонек. - 2005. - № 22. - С. 52.

20. Попов В.М. Словарь воровского и арестантского языка. - Киев, 1912. - С. 14.

21. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. - Т. I. - М., 1978. - С. 46.

22. [А. Тимофеев] Телесные наказания // Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - Т. XXXIV (67) - СПб., 1902. - С. 294.

23. Бондалетов В.Д. В.И. Даль и тайные языки в России. - М., 2004. - С. 156.

24. Потапов С.М. Блатная музыка. - М., 1923. - С. 6.

25. Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. - Т. I. - М., 1994. - С. 191-192.

26. Потапов С.М. Словарь жаргона преступников. - М., 1927. - С. 11.

27. Грачев М.А. Словарь дореволюционного арго. - Нижний Новгород, 1991. - С. 92.

28. Бронников А.Г. 10 000 слов. - [Пермь, 1990]. - С. 2.

29. Толковый словарь уголовных жаргонов. - М., 1991. - С. 17.

30. Петровский А.В. Политико-семантическая слепота // Общая психология. словарь / Под ред. А.В. Петровского // Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в шести томах. - М., 2005. - С. 216.