(Типология языка и теория грамматики. Материалы Международной конференции,
посвященной 100-летию со дня рождения С. Д. Кацнельсона. - СПб., 2007. - С.
162-165)
Нет нужды доказывать, что теоретические установки в значительной степени влияют
на интерпретацию конкретных языковых фактов. Это проявляется и при диахроническом
объяснении синхронных состояний. Обращусь к фактам русских пиджинов Сибири:
таймырского пиджина (говорки) и сибирского (дальневосточного) пиджина. В своем
исследовании говорки Диттер Штерн, рассматривая особенности этого идиома, пишет:
«. . . there comes the verbal system of TPR, which shows a remarkable degree
of retention of the original verbal morphology» [Stern 2005: 299]. Штерн нигде
не проясняет свои теоретические позиции и не проясняет, как, по его мнению,
возникают пиджины и какие именно языки называют пиджинами. Однако из его интерпретации
материала говорки следует, что он придерживается точки зрения, которая эксплицитно
была высказана И. Сингхом, писавшим, что «пиджины - упрощенная версия полных
языков» [Singh 2000: 6].
Мало кто из креолистов готов безоговорочно признать такое определение. Упрощенным
является, например, Basic English по отношению к литературному английскому.
Что же касается пиджинов, то обычно пиджин определяется как вспомогательный
редуцированный идиом, возникающий в отсутствие билингвизма, не имеющий коллектива
собственных носителей, служащий средством коммуникации в стандартных ситуациях.
Такое определение мы находим в наиболее авторитетных работах.
К сожалению, большинство теоретических работ обходят вниманием вопрос о формировании
пиджинов. Значительно больше дискуссий вызывает проблема образования креольских,
а также смешанных языков. Стадия пиджина кажется лишенной интереса. Часто исследователи
ограничиваются характерными примерами. Так, Дж. Холм просто упоминает американца,
который покупает темные очки на рынке в Лиссабоне, Сара Томасон говорит о ситуации
обмена: «Я тебе ружье, ты мне шкурку бобра», и т.д. Предполагается, что читатель
понимает, какого рода идиом употребляется в подобных случаях. Однако,
как хорошо известно, стереотипное представление о том, как человек говорит в
той или иной ситуации, часто не соответствует действительности.
В креолистике принято считать, что «образование пиджина происходит в экстремальной
ситуации межэтнических контактов, при остром дефиците общего для всех носителей
средства языкового общения» [Вахтин, Головко 2004: 136-137]. Следовательно,
у контактирующих групп людей нет общего языка. Кроме того, их целью является
достижение понимания, а не изучение языка друг друга. Это значит, что пиджин
возникает не как упрощенная версия полного языка. Говорящие прибегают к внеязыковым
формам коммуникации (жесты, мимика), используя отдельные слова своих родных
языков. Если ситуация общения повторяется и в ней участвуют одни и те же люди,
вырабатывается звуковой язык, т.е. появляются слова, понятные всем участникам
контакта, а также набор правил для связи этих слов.
Плодотворным оказывается применение к этой ситуации понятия прагматического
кода. Это понятие было выдвинуто Т. Гивоном [Givon 1979], который понимает под
ним совокупность следующих стратегий: а) движение порядка слов от темы к реме;
б) свободная сочинительная связь (отсутствие подчинительных конструкций); в)
соотношение именных основ при глаголе минимально, приблизительно 1:1; г) отсутствие
флективной морфологии; д) особая интонация - понижение тона на теме, затем переход
к мелодическому повышению на реме; е) минимальность анафорики и, соответственно,
зачаточное состояние местоимений как грамматической категории. Такое состояние
языка, как пишет Т. М. Николаева, является «исходной позицией эволюционного
цикла», «на нем изъясняются плохо знающие язык иностранцы» [Николаева 1984].
Я считаю, что определяющим фактором образования пиджинов является стадия, при
которой язык оказывается редуцированным до состояния, близкого к указанному
«прагматическому коду». Единственным существенным отличием такого «рудиментарного
языка» от постулируемого Гивоном прагматического кода является малый удельный
вес глаголов. Самыми частотными оказываются дейктические слова: местоимения
и наречия, за ними следуют существительные; глаголы наименее частотны из полнозначных
слов. Язык функционирует как совокупность «лексических обломков», организованных
самым примитивным из способов, при котором возможна передача сообщения при опоре
на актуальную ситуацию. Именно наличие в прошлом такой стадии является критерием
при решении вопроса, можно ли отнести тот или иной язык к пиджинам, или перед
нами иные формы языковых контактов [Перехвальская 1986].
Таким образом, если мы все же относим говорку к пиджинам, то нельзя говорить
о «сохранении» глагольной системы русского языка. Говоря о «сохранности» черт
языка-лексификатора, мы тем самым выстраиваем модель формирования пиджина как
упрощения языка-лексификатора: что-то исчезает (например, род и падеж), но что-то
сохраняется (личные глагольные показатели). Происходит языковое изменение, достаточно обычное в истории различных языков,
например, романских. Под пиджинами понимаются языки с совершенно иной историей
формирования.
К сожалению, мало известно, как функционирует пиджин в период своего формирования.
Речь идет о стадии жаргона [1]. Конкретных
описаний структуры жаргона в креолистике нет. С. Томасон ограничивается следующим
замечанием: «можно резонно предположить, что пиджин, возникающий в новой контактной
ситуации в отсутствие общего языка и в очень узких коммуникативных целях (подобно
стереотипному „я тебе ружье, ты мне шкуру бобра“) ...будет иметь лишь рудиментарную
структуру и минимальный словарь» [Thomason 2001: 168].
Мною были сделаны записи русского жаргона, возникшего в Финляндии (записывались
финны). Стандартная коммуникативная ситуация - продажа подержанной бытовой техники,
а также дружеская беседа за бутылкой. Кроме того, в мое распоряжение попали
интереснейшие записи франкофонного жаргона, использующегося русскими специалистами,
работающими в Гвинее. В обоих случаях записи представляют собой части диалогической
речи, поскольку нарратив на «рудиментарном идиоме» вряд ли возможен. Общей чертой
оказалось «избегание глаголов», значение которых домысливалось [2].
Таким образом, если считать, что говорка сохранила время, лицо и число в глаголе,
в то время как в имени были утрачены род, падеж, перестроилось число, то следует
констатировать, что она не является пиджином. Первооткрыватель говорки Е. А.
Хелимский значительно осторожнее писал о глагольных формах этого идиома: «В
СРЯ различаются два числа и (в единственном числе) три рода в формах прошедшего
времени изъявительного наклонения и в условном наклонении, два числа и три лица
в настоящем и будущем времени индикатива. Эти формы присутствуют и в говорке
(или по крайней мере, в постпиджинном континууме) , но в употреблении их
царит хаос (разрядка моя - Е.П.). Обычно глагол не согласуется с подлежащим
ни в числе, ни в лице, ни в роде. . . » [Хелимский 2000: 391]. Не удивительно
ли, что «сохранение глагольной морфологии», о котором пишет Д. Штерн, сопровождается
полным хаосом в употреблении морфологических форм?
Следует предположить, что говорка не сохранила, а приобрела некоторые морфологические
формы, заимствовав их из русского языка. Такие заимствования грамматических
форм из языка-лексификатора и являются той ситуацией, которую принято называть «постпиджинный континуум».
У большинства пиджинов нет будущего. Как только ситуация, которую он обслуживает,
меняется, пиджин исчезает. Лишь в некоторых случаях пиджин усложняется, начиная
обслуживать новые ситуации. Очень редко из пиджинов в результате процесса нативизации
могут возникнуть креольские языки. Если же пиджин сосуществует в контакте с
языком-лексификатором, он воспринимается как «испорченный», «искаженный» вариант
(низкий код) языка-лексификатора.
«Высоким кодом» остается язык-лексификатор. Говорящие стремятся говорить на
нем в официальных ситуациях, для повышения престижа и т. д. Моделируется ситуация
говорения на недоученном языке - речь каждого конкретного носителя будет содержать
самые различные формы.
Таким образом, говорка должна рассматриваться как результат усложнения предыдущего
состояния, а не упрощения его, а глагольная морфология - как благоприобретенная
в результате контактов с русским языком, а не «сохранившаяся» в процессе упрощения
языка.
Примечания
1. Жаргон - в креолистике, начальная стадия
формирования пиджина, рудиментарный вспомогательный язык.
2. Так, в «бокситском языке», чтобы сообщить,
что кто-то умер, говорится: «мысьё капут», что кого-то забрали в полицию:
«мысьё цап-царап».
Литература
Вахтин Н.Б., Головко Е.В. Социолингвистика и социология
языка. СПб., 2004.
Николаева Т.М. Коммуникативно-дискурсивный подход к интерпретации языковой
эволюции // Вопросы языкознания. 1984. No 3.
Перехвальская Е.В. Языковые контакты и "прагматический код" // Лингвистические
исследования. Социальное и системное на различных уровнях языка. М., 1986.
Хелимский Е.А. Говорка - таймырский пиджин на русской лексической основе //
Хелимский Е.А. Компаративистика, уралистика: Лекции и статьи. М., 2000.
Givon T. On understanding grammar. New York-London, 1979.
Holm J. An Introduction to Pidgins and Creoles. Cambridge, 2000.
Singh I. Pidgins and creoles. An introduction. London, 2000.
Stern D. Taimyr pidgin Russian (Govorka) // Russian Linguistics. Vol. 29.
2005. No 3.
Thomason S.G. Language Contact. An introduction. Edinburgh, 2001.
