КАТЕГОРИЯ ПАДЕЖА И ВОПРОС О МЕЖКАТЕГОРИАЛЬНЫХ СВЯЗЯХ
(Глагольные и именные категории в системе функциональной грамматики. - СПб.,
2013. - С. 200-204)
1. В лингвистических работах типологического характера описана известная в
некоторых языках взаимная межкатегориальная "настройка" в рамках морфологии
(своеобразное "емантическое согласование"). Такие глагольные категории, как
реальность / ирреальность, завершенность / незавершенность, динамика / статика,
соотносятся, соответственно, с объектами в Вин. п. или Род. п. [Hopper, Thompson
1980]. Для русского языка возможно маркирование падежом соответственных семантических
категорий глагола (не выраженных морфологически). См. авторскую ремарку, которая
изображает статику пространства и построена на причастных предикатах со стативной
семантикой: Комната Земцова, все так же чисто прибранная. Все расставлено по
местам с какой-то даже вызывающей тщательностью. За столом сидит Маша, даже
ушанки не сняла, только куртка расстегнута (А. Арбузов). Спрягаемый предикат
с отрицанием не сняла получает статическое осмысление за счет объекта в Род.
= ‘сидит в ушанке’ (ср. с Вин. п., связанным с динамикой и большей акциональностью:
не сняла шапку). См. соотношение в паре Кошка не ест колбасу / не ест колбасы.
Известно падежное противопоставление конкретного / неконкретного значений существительного
[Томсон 1902], однако противопоставление касается не только семантики объекта,
но и семантики предиката: акциональность, конкретная пространственно-временная
локализованность (Вин.) / неакциональность, качественность (Род.), - а также субъекта: агенс / субъект качества. Ср. также аналогичное соотношение предикатов
- глаголов
движения в соединении с директивом и локативом: положил на стол (динамика, перфект)
- положил
на столе (статика, сближается со стативом). Таким образом, можно говорить о
категориальном взаимодействии компенсационного типа: отсутствие плана выражения
в глагольной грамматике компенсируется некоторым формальным и семантическим
противопоставлением в именной грамматике, которое влияет на интерпретацию плана
содержания глагола.
2. Известна предрасположенность глаголов интенциональной (ирреальной, потенциальной)
семантики к объекту в Род. п. (требовать, просить, желать, хотеть): Бывало,
так меня чужие жены ждали, / Теперь я жду жены своей... См., например, [Объектный
генитив при отрицании в русском языке 2008; Пешковский 2001]. Интенциональная
семантика может не только заключаться в лексической семантике глагола, но и
поддерживаться конструкцией - с помощью Род. п.: Плетью обуха не перешибешь,
Лежа хлеба не добудешь, Своего локтя не укусишь. В пословицах представлены объекты
разной категориальной семантики (предметной и вещественной); высказывания организованы
предикатом в форме 2-го л. ед. ч. (с обобщенно-личным значением) с отрицанием.
Однако выбор Род. п. обусловлен не этим (ср.: Отрезанный ломоть к хлебу не приставишь),
а семантикой пространственной недостижимости, т. е. "внутренней невозможности",
и желательности объекта (алетическая модальность), обозначенной конструкцией
или глагольным предикатом. Род. п. здесь обнаруживает семантику "предельного
объекта" (который грамматикализован в глаголах достичь, коснуться).
3. Предметные имена в идиомах в объектной позиции в отсутствие отрицания обычно
стоят в Род. п.: просить ремня, просить руки и сердца. Таким образом передается нереферентное, непрямое и непредметное значение имени в объекте, это обычно
метонимическое (синекдохическое) обозначение ситуации: ‘просить наказания’,
‘просить стать женой’, ср. при смене падежа на Вин.: просить ремень (= ‘просить
одолжить или вернуть [1] вещь’), ?просить руку,
сердце. Смена падежа переводит значение имени объекта в предметную область,
в зону референтности, определенности. Такое воздействие может оказывать не только
Вин. п. (связанный с выражением определенности объекта), но и зависимая группа,
присоединяемая к имени в рамках идиомы (зависимые компоненты также увеличивают
определенность имен), что может приводить к комическому эффекту. Ср.: Как патриот,
Фучик откликнулся на нее несколькими маршами... но в феврале 1915 года начинают
проявляться признаки неизлечимой болезни, которая в следующем году сводит его
в могилу, находящуюся на Вышеградском кладбище в Праге (Википедия).
4. Известна широкая употребительность в русских говорах Род. беспредложного
в объектной позиции на месте Вин. п. Однако анализ конкретно-лексической или
категориальной семантики имени в объекте побуждает пересмотреть это положение
и квалифицировать форму объекта в части примеров как Вин. одушевленный. То,
что граница между живым и неживым может пролегать в говорах не так, как в литературном
языке, уже обсуждалось в специальной литературе: признано, что как живые в говорах
могут осмысляться грибы: нашел рыжика, боровика и даже наступил на рыжика
(см.
[Кузьмина 1993]). Это наблюдение можно продолжить фактами из литературного языка:
существуют названия грибов с суффиксом живого существа -онок: масленок, козленок;
сюда же можно отнести морфемное переразложение в опенок с формой мн. ч.
опята.
Ср. также примеры из детской речи: вагонята, луковичата, огонята, в которых
своеобразно соединились значения множественности, собирательности и одушевленности.
Очевидно, в говорах к одушевленным могут относиться имена, обозначающие иконы:
На полё икон носим; выкинули этого образка; да вместо оружия икон на фронт-то
подбрасывали - как следствие метонимического обозначения святого либо с учетом
силы образа; слово народ: мы любили народа-то этого; названия растений:
посадил
тополя; ён принёс василька (примеры из [Там же]).
К одушевленным, по всей видимости, относятся и названия инструментов и транспортных
средств: самолетов пустили по нам; они знакомые нам, заезжали, вот оставили
мотоцикла; хомута взял. Ср. в литературном языке: мыл своего
"Москвича", "Запорожца",
"Жигуленка".
Ср., однако, противоположную тенденцию в литературном языке: индивидный статус
названий должностей уравнивается с инструментальным, приобретая черты неагентивного,
"неживого". Ю.С. Степанов, отмечая "пограничный", "переходный", взаимодействующий
характер таксономических именных классов "Вещь" и "Человек, Люди",
писал: "В группе "Человек, Люди" обозначения деятеля в основном не
будут отличаться от обозначений действующего предмета...: слова с суффиксами
-тель, -ник, -щик, -ор (ср.: выключатель - учитель, калькулятор - организатор.
- Е.
Н.). Таким образом, на последней ступени таксономии, в группе "Человек,
Люди", индивидуализация на объективном основании переключается с родо-видового
принципа классификации на функциональный, характерный для группы "Вещи",
и происходит на принципах именования вещей... Сближение группы "Вещи"
и "Человек, Люди" на последних ступенях иерархии (при отсутствии близости
между остальными группами, например "Вещи" - "Растения"
и т. д.) является их своеобразной характеристикой" [Степанов 1981]. Сходный
механизм в соотнесенности классов Исполнитель и Орудие находим в словообразовательной
модели и в организации обусловленной синтаксемы в рамках страдательной конструкции,
которая ограничивает семантику имени, не допуская в позицию Тв. "субъектного"
максимально индивидные имена - имена собственные, ср.: ?Корабль управляется Иваном
(пример Т. П. Ломтева).
5. Мена Род. п. и Им. п. в субъектной позиции при отрицании широко обсуждается
в литературе последних лет. При этом главным методологическим принципом стало
движение от лексической семантики глагола и от изолированного предложения к
реконструкции ситуации речи или текстового окружения. Этим можно объяснить положения
(1) Е. В. Падучевой о том, что Род. п. на месте Им. п. возможен в глаголах "с
перцептивным компонентом"; (2) Ю.Д. Апресяна о том, что "лексема быть 2.1 =
‘находиться’ при подлежащем в форме род сочетается только с актуально-длительным
значением несов, ср. Отца не было на море" ([Апресян 2005; Падучева 1997]).
(1) Анализ примеров Е. В. Падучевой показывает, что наиболее корректными являются
те из них, в которых "перцептивный компонент" отменен за счет переносного значения,
оценочной (интерпретационной) лексики: Не светится больше надежды в ее глазах,
Не гремело победных маршей (лексемы надежда, победный не связаны с перцептивным
модусом) - ср. с менее корректными и более "перцептивными" примерами: Не белеет
ли парусов на горизонте, Не блистает теперь бриллиантов в ее прическе, которые
можно дополнить отрицательными примерами Ю.Д. Апресяна: ?Не краснеет ли маков
в поле, ??Не лязгало буферов. Можно предположить, что не во всех перцептивных
глаголах данный компонент может быть отменен, поэтому они не развивают переносных
значений, не употребляются за пределами перцептивного модуса и не допускают
Род. субъектного.
(2) Примеры из НКРЯ показывают, что допускается и общефактическое значение
не было + Род: Звонила Джамиля. Она сообщила, что Снежана не дождалась самолета.
За ней приехал высокий черный парень, и они вместе куда-то испарились. И на
посадке Снежаны не было. (В. Токарева). Наблюдение Ю.Д. Апресяна о выражении
актуально-длительного значения НСВ в конструкции не было + Род. можно дополнить:
в рамках художественного текста такая конструкция всегда обнаруживает чье-то
сознание (авторское или персонажное), внутреннюю точку зрения, внутреннюю речь;
они соседствуют с высказываниями ментальных модусов (часто модуса мнения). См.:
Гусаков облегчённо вздохнул: лес кончился, перед ним раскинулось поле. Над подернутой
утренней дымкой стеной соседнего леса поднимался ярко-красный диск летнего солнца.
Лучей от него еще не было в чистом, погожем, широко залитом багрянцем небе,
краснота которого, однако, быстро тускнела, уступая натиску света и голубизны
(В. Быков). В этом плане Род. субъектный не противопоставлен Род. объектному
при модусных предикатах. Ср.: Ирина подошла к даче и не увидела машины Олега.
Ступила на порог - шкафы пусты, все раскидано - как будто обокрали. Было заметно,
что собирались второпях.(В. Токарева).
Примечания
1.Есть глаголы, семантика которых предполагает
"предсуществование" объекта, т. е. существование его в "обратной временной
перспективе" в мире того, кто был либо становится посессором объекта.
Тем самым семантика этих глаголов предполагает и только винительный объектов,
не вступающий в отношения варьирования с родительным: получить, вернуть.
Литература
Hopper P., Thompson S. Transitivity in Grammar and Discourse
// Language. 1980. Т. 56. № 2.
Апресян Ю. Д. О Московской семантической школе // Вопросы языкознания. 2005.
№ 1.
Кузьмина И. Б. Синтаксис русских говоров в лингвогеографическом аспекте. М.,
1993.
Объектный генитив при отрицании в русском языке. М., 2008.
Падучева Е. В. Родительный субъекта в отрицательном предложении: синтаксис
или семантика? // Вопросы языкознания. 1997. № 2.
Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 2001.
Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. М., 1981.
Томсон А. И. Винительный падеж прямого дополнения в отрицательных предложениях
в русском языке. Варшава, 1902.
