Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

К. А. Максимович

ПОЛЬСКОЕ ВЛИЯНИЕ В РУССКОЙ ЛЕКСИКЕ XVII В.: К ЭТИМОЛОГИИ СЛОВА КРЫСА

(Древняя Русь. Вопросы медиевистики. - М., 2011. - № 3 (45). - С. 80-81)


 
Рус. крыса в значении ‘животное отряда грызунов Rattus norvegicus, Rattus rattus’ относится к числу слов с непроясненной этимологией. Судя по материалам доступных словарей, данное слово принадлежит только русскому языку. Впрочем, и здесь оно появляется довольно поздно. Так, оно отсутствует в «Материалах для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского и в исторических словарях русского языка XI-XIV и XI-XVII в.
Впервые в русском языке слово крыса засвидетельствовано в первой половине XVII в. (контексты 1619 [1] и 1626 [2] г. - в последнем случае в качестве прозвища). В других славянских языках это слово в указанном значении не фиксируется - в польском языке krysa отмечено лишь в значении ‘длинная черта; рубец, шрам’ (ср. kresa) [3], а в белорусском крысо, крыса означает ‘полá (одежды)’ (ср. польск. kres, krys) [4]. Укр. криса, вероятно, заимствовано из русского [5].
И так, судя по имеющимся данным, слово крыса в зоологическом значении ‘Rattus’ имеет хождение преимущественно в русском языке. В других славянских языках и некоторых русских диалектах этот вредитель называется по-другому: ср. болг. плъх, вост.-слав. пасюк, пацюк, пацук, польск. szcsur, укр. щур, белор. щура, чеш. диал. št’ur, словац. št’úr. Все эти слова, как и рус. крыса, не имеют надежно установленной этимологии.
Согласно М. Фасмеру, ни одно из существующих этимологических толкований слова крыса не достоверно (сюда относятся сближения с корнем грыз-, или словом крот, или реконструкция праславянского сложения *krysъsa ‘сосущая кровь’). О. Н. Трубачев приводит также новоперс. gerzū ‘мышь’, алб. gёrth ‘крыса’, а также тохар. -karśa в слове arśakarśa ‘летучая мышь’ [6], однако все эти параллели не объясняют ни фонетической формы русского слова, ни факта его распространения только в русском языке.
Как нам представляется, для установления происхождения рус. крыса необходимо отойти от традиционных для этимологии методов реконструкции древних лексических праоснов и обратить внимание на другой тип языковых явлений, а именно на взаимодействие между собой разных пластов лексики, осложненное различными мифологическими (мифопоэтическими) представлениями. Так, лежит на поверхности и многократно засвидетельствован тот факт, что название крысы могло легко переноситься на других существ (червь, кузнечик, скорпион), имеющих общую с крысой среду обитания [7]. Будучи животным подземным (в случае с водяной крысой - водным), крыса неизбежно приобретала в языковом и культурном сознании черты хтонического существа, приносящего беду или несчастье. Это обстоятельство должно было активизировать культурно-языковые механизмы табуизирования и придания названию крысы большей «человечности». Между тем в языке единственный способ придать животному человеческие черты - это назвать его человеческим именем.
В самом деле, известны многочисленные примеры из русского и других языков, когда домашнее и даже дикое животное получает в народном обиходе, поэзии и фольклоре человеческое или тем или иным образом «очеловеченное» имя. Таковы Мишка, Михаил, Михайло (Потапыч), Топтыгин для обозначения медведя, Васька, Василий и Котофей (Котофеич) для обозначения кота (ср. мужское христианское имя Тимофей), разговорное русское название свиньи хавронья (из женского христианского имени Феврония), называние человеческими именами особей крупного и мелкого рогатого скота. В данном случае такое называние не имеет отношения к табуизированию, а скорее наоборот - выражает включенность данного животного в жизнь социума, указывает на приносимую им пользу. Однако есть примеры и другого употребления человеческих имен. Так, человеческое (более того, христианское) имя Катерина в фольклорной традиции может носить такое хтоническое животное, как змея [8].
С учетом всего сказанного разгадку русского слова крыса можно, как представляется, найти в польском словаре М. С. Линде. Там имеется словарная статья KRYSIA с отсылкой: «см. Krystyna». В статье того же словаря KRYSTUS находим следующее толкование: KRYSTYNA, KRYSTYNKA, KRYSIA… imię białogłowskie, ein Weibername. Krysia. Teat. 19, 64 [9].
Таким образом, рус. крыса, по нашему мнению, происходит из польского женского имени Krystyna, в уменьшительной форме Krysia (ср. уменьшительное Миша, Мишка для медведя у русских). Это объясняет такую «неприятную» для этимологов особенность рус. крыса, как его позднее появление в языке - ведь контакты русских с поляками достигают своего максимума именно в XVII в. Вероятнее всего, польское женское имя Крыся использовалось в польско-украинско-белорусском приграничье для обозначения домашней крысы, причем польский характер этого имени явно хорошо осознавался носителями местного диалекта. Впрочем, не исключено и даже весьма вероятно усвоение этого слова русскими не в пограничных сельских областях, а в крупных городах России - Смоленске, Новгороде и особенно Москве, где жило много поляков. Его заимствование было мотивировано необходимостью «приручить», лишить опасных хтонических черт и включить в сферу социума животное-вредителя через особый «апотропеический» акт номинации - посредством придания ему женского христианского имени в уменьшительно-ласкательной форме. Почему для этого было выбрано именно польское имя - вопрос, требующий дальнейших разысканий.
 

Примечания

1. Cris, a rat. Крыса (Ларин Б. А. Русско-английский словарь дневник Ричарда Джемса (1618-1619 гг.). Л., 1959. С. 68).

2. 1) 1626 г. Лавка Дмитрейска Григорьева сына Крисы (Материалы для истории, археологии и статистики города Москвы, собранные и изданные руководством и трудами И. Забелина. Ч. II. М., 1891. С. 1113). 2) 1624-1626 г. Дер. Красная на Ключю, а в ней крестьян: Истомка Федоров сын, прозвище Криса (Хозяйство крупного феодала-крепостника XVII в. // Материалы по истории феодально-крепостного хозяйства. М.; Л., 1936. Вып. 2. С. 71).

3. Karłowicz J., Kryński A., Niedźwiedzki W. Słownik języka polskiego. Warszawa, 1900-1927 (переизд. 1952-1953). T. II. S. 586.

4. Слоўнiк беларускiх гаворак паўночна-заходняй Беларусi i яе паграничча. Минск, 1979-1986. Т. II. С. 544, 545.

5. Словарь украинского языка / Под ред. Б. Д. Гринченко. Киев, 1907-1909. Т. II. С. 307; Етимологiчний словник української мови. Київ, 1982. Т. III. С. 94.

6. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1986-1987. Т. II. С. 389.

7. Там же. Т. IV. С. 510-511.

8. Топоров В. Н. Еще раз о балтийских и славянских названиях божьей коровки (Coccinella septempunctata) в перспективе основного мифа // Балто-славянские исследования. 1980. М., 1981. С. С. 287-288.

9. Linde M. S. Słownik języka polskiego. Lwów, 1854-1860 (переизд.: Poznan’, 1951). T. II. S. 515.