Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

Л. Л. Касаткин

ЧТО ТАКОЕ ДИАЛЕКТНЫЙ ЯЗЫК

(Русский язык в научном освещении. - М., 2007. - № 2 (14). - С. 253-267)

 
1. В 1947 г. Р. И. Аванесов выдвинул следующее положение: «При всем различии фонетических систем отдельных русских говоров в них имеются, наряду с чертами различия, черты общие, тожественные. Поэтому можно говорить не только о частных фонетических системах отдельных русских говоров, но также и - в несколько, правда, ином смысле - об общей фонетической системе русского языка в целом. Эта последняя заключает в себе, с одной стороны, черты общие для всего русского языка, черты, так сказать, устойчивые, стабильные и, с другой стороны, черты в большей или меньшей степени неустойчивые, подвижные, мобильные, в которых и проявляются диалектные различия. Поэтому наряду с частными фонетическими системами отдельных говоров возможно построение фонетической системы „высшего ранга“, можно сказать „системы фонетических систем“ русского языка в целом, включая все его диалектные разновидности и литературный язык» [Аванесов 1947/1970: 301].
Позднее Р. И. Аванесов распространил эту формулировку, выдвинутую им в отношении фонетической системы, на весь язык: «При всем различии систем отдельных русских говоров в них имеются наряду с чертами различия черты общие, тожественные. Поэтому можно говорить не только о частных системах отдельных русских говоров, но также и об общей системе русского языка в целом со всеми его говорами. Эта последняя включает в себе, с одной стороны, черты, общие для всего русского языка, черты, так сказать, устойчивые, стабильные, и, с другой стороны, черты, в большей или меньшей степени неустойчивые, подвижные, в которых и проявляются диалектные различия» [Аванесов 1949: 10]; «Структура языка, рассматриваемого во всем многообразии его местных разновидностей и нормализованного типа национального языка, включает в себя, с одной стороны, элементы общие, т. е. свойственные всем разновидностям данного языка, с другой - элементы частные, различительные, т. е. такие, в которых проявляются диалектные различия» [Аванесов 1957: 9]; «Система языка в разных пунктах картографируемой территории обычно оказывается тожественной в одних своих звеньях (элементах) и различающейся в других. Это дает право говорить о языке народа в аспекте территориальном как о сложной системе или системе частных систем, включающей в свой состав черты общие, тожественные в любой частной системе, и черты различительные, специфические для разных частных систем» [Аванесов, Бернштейн 1958: 7].
Общими для всего русского языка элементами Р. И. Аванесов считал следующие: «Единство русского языка сказывается в общности решающих элементов грамматического строя, ряда принципиальных элементов фонематической системы (например, широко представленные коррелятивные пары твердых и мягких согласных фонем, различение этих пар перед [о]; неразличение гласных [и] и [ы] как особых фонем), так называемого основного словарного фонда» [Вопросы теории 1962: 7].
Дальнейшее изучение русских говоров показало, что таких черт, общих для всего русского языка, включая все его диалекты и литературный язык, гораздо меньше, чем думал Р. И. Аванесов. Так, были обнаружены русские говоры, где нет противопоставления согласных по твердости/мягкости, а звуки [и] и [ы] являются представителями разных фонем [см.: Касаткин 1973; 1999: 143-170]. Теперь можно с уверенностью говорить, что таких фонетических черт, которые были бы свойственны всем русским говорам и литературному языку, в действительности нет. Доминанты, основные представители всех фонем неодинаковы в русских говорах и образуют диалектные различия [1]. То же надо сказать и о фонологических системах, о составе фонем, их соотношении, реализациях в разных позициях, о суперсегментных единицах и средствах их выделения.
Интенсивное собирание и изучение диалектной лексики во второй половине ХХ в. привело к пониманию того, что в так называемой общенародной лексике по говорам существуют различия. Все или почти все слова говора не совпадают полностью с соответствующими словами литературного языка: у них могут отсутствовать некоторые значения, свойственные этим словам в литературном языке, либо эти слова могут обладать такими значениями, которых нет в литературном языке, а также может быть иная сочетаемость с другими словами или иная стилистическая характеристика; см. [Оссовецкий 1964: 185-188; Словарь д. Деулино 1969: 8-9; Гецова, Ильинская 2002: 207].
 
2. Р. И. Аванесов предложил термин «диалектный язык», который широко использовался в работах и самого Р. И. Аванесова, и некоторых его учеников. Содержание этого термина определялось следующим образом.
Один говор, по определению Р. И. Аванесова, представляет собой микросистему, «не имеющую измерений», «одну территориальную точку», «взятую в одном хронологическом срезе», или «частную диалектную систему». «Совокупность микросистем образует макросистему, или систему систем, которая характеризуется чертами, общими для макросистемы как целого, и чертами, отличающими в пределах данной макросистемы одни микросистемы (или группы их) от других. <...> Макросистемы с менее глубокими различиями входящих в ее состав микросистем и охватывающие относительно ограниченные территории (макросистемы 1-й степени) могут входить в макросистему с более глубокими различиями <...> охватывающими более обширную территорию (иначе - в макросистему 2-й степени) и т. д. <...> Диалектный язык представляет собой сложную систему диалектных микросистем и макросистем различных степеней». Термину «макросистема 1-й степени» соответствует термин «группа говоров», термину «макросистема 2-й степени» - «наречие» [Аванесов 1963: 296-299; 1964: 10-11; 1965: 35].
Близость систем (макросистем), образующих макросистему следующего уровня, может быть различной: макросистемы 1-й степени «отличаются ярко выраженным единством своей структуры», у макросистем 2-й степени «такое единство может отсутствовать: отдельные более частные системы, входящие в состав макросистемы 2-й степени, обладая общностью по определенному кругу черт, в то же время могут существенно отличаться друг от друга по своей структуре» [Аванесов 1964: 10-11].
Если следовать логике Р. И. Аванесова, то можно считать, что родственные языки тоже образуют макросистемы 3-й, 4-й и т. д. степеней в зависимости от степени родства; например, восточнославянские - славянские - индоевропейские языки, а если продолжить и далее, то и ностратические языки. У этих языков тоже наряду с различительными чертами есть и черты общие, объединяющие эти разные языки в группы или семьи.
И действительно, Р. И. Аванесов допускал, что «возможны разные языки, которым свойственна одна сложная система, имеющая различительные элементы. Точно так же есть языки, диалектам которых свойственны разные системы, имеющие общие элементы [2]. <...> Впрочем, это разграничение практически не так уж существенно: важно определить удельный вес общих и различительных элементов системы языка на разных территориях» [Аванесов 1962: 25-26]; «Моделируя диалектный язык, исследователь имеет дело с системой языка в его территориальном варьировании. К какому диалекту (а в иных случаях даже - к какому языку, если речь идет о близко родственных языках [выделено мною. - Л. К.]) относится та или другая микросистема, для него не имеет особого значения: существенно лишь выделение элементов системы языка, одни из которых объединяют диалектный язык как единое структурное целое, а другие противопоставляют и разграничивают разные его части как разные структурные единства „низшего“ ранга (входящие в состав структурного единства „высшего“ ранга)» [Аванесов 1963: 305].
Но как определять этот «удельный вес общих и различительных элементов» и где та граница между их «удельными весами», которая позволяет считать, что два языка обладают одной языковой системой или разными, что диалекты одного языка входят в одну или разные системы и, следовательно, образуют один диалектный язык или более, Р. И. Аванесов не уточнил.
В неоднократно повторяемом в разных работах Р. И. Аванесова положении, что язык, в том числе и диалектный язык, представляет собой систему, проявлялась приверженность автора к идеям структурной лингвистики, представителем которой Р. И. Аванесов был как один из основателей Московской фонологической школы. Эти идеи Р. И. Аванесов, глава Московской диалектологической школы, в том числе и Московской школы лингвистической географии, старался реализовать и в диалектологии.
При этом Р. И. Аванесов понимал, что та идеальная система языка, которую выстраивают лингвисты, может не вполне соответствовать реальной, более сложной системе самого существующего языка: «Идея о том, что язык образует систему, есть, вне сомнения, величайшее завоевание современного языкознания, идущее еще от И. А. Бодуэна де Куртенэ и укрепившееся в учении Ф. де Соссюра. Больше того, даже самое представление о системе языка как о величине, не имеющей измерений, несмотря на то, что оно не соответствует непосредственной реальной языковой действительности, чрезвычайно важно, так как без него рушилась бы самая идея системы языка. Не соответствуя непосредственно и в полной мере реально существующей языковой системе, такое представление о системе языка ценно потому, что оно представляет собой как бы ее идеальную модель и отражает ее существенный признак - наличие закономерных связей между отдельными ее элементами. Без такого представления о системе языка мы бы не имели, так сказать, точки опоры, отправляясь от которой можно было бы понять систему языка как целого в качестве явления более сложного, каким оно является в действительности» [Вопросы теории 1962: 8].
Р. И. Аванесов своими трудами и своей организаторской деятельностью, в том числе и созданием самого крупного в мире национального диалектологического атласа, сыграл выдающуюся роль в истории нашей и мировой науки. Важно и то, что в своих трудах Р. И. Аванесов опирался на передовые для его времени и не утратившие своего значения и в современную эпоху идеи и методы структурной лингвистики. Однако, выстраивая свою систему диалектного языка, Р. И. Аванесов употреблял термин «система» не в том значении, которое он сам при этом декларировал.
В одной из своих главных работ, посвященных обоснованию понятия «диалектный язык», Р. И. Аванесов писал: «Современной лингвистике свойственно стремление изучать язык как систему, отдельные элементы которой взаимно обусловлены и как таковые не существуют изолированно, сами по себе, вне системы» [Аванесов 1963: 308; выделено мною. - Л. К.]. Именно в этом ключе рассматривал Р. И. Аванесов фонетическую систему русского литературного языка, из этого понимания системы и ее элементов он исходил и в конкретных своих описаниях фонем и их истории [см.: Аванесов 1974].
У слова «система» в современном русском литературном языке есть несколько значений. В применении к человеческому языку установилось то понимание, которое формулирует Р. И. Аванесов; см. также: [ЛЭС: 452].
Так, если в фонетической системе говора есть фонема /ц/, представленная в абсолютно сильной позиции (т. е. в сигнификативно и перцептивно сильной) звуком [ц], то ее содержание (состав ее дифференциальных признаков) обусловлен наличием и содержанием других фонем этой системы.
В говорах с твердым цоканьем /ц/ - единственная аффриката, этим признаком она отличается от всех остальных фонем, поэтому ее содержание характеризуется одним дифференциальным признаком - аффрикатностью. В говорах, где наряду с /ц/, представленной звуком [ц], есть фонема /ч/, представленная твердым [ч], в состав дифференциальных признаков фонемы /ц/ входят аффрикатность и второй - зубность, отличающий /ц/ от /ч/.
В говорах, где наряду с /ц/ есть фонема, представленная звуком [ч’], содержание фонемы /ц/ составляют тоже два дифференциальных признака, один из которых аффрикатность, а другой тот, по которому противопоставлены эти две аффрикаты. Звуки [ц] и [ч’] отличаются двумя признаками: [ц] зубной твердый, [ч’] передненёбный мягкий. Какой из них - место образования или твердость/мягкость - дифференциальный, а какой интегральный, зависит от веса этих признаков в системе, что, в свою очередь, зависит от наличия или отсутствия в говоре корреляции согласных по твердости/мягкости и от степени ее развитости. В говорах с развитой этой корреляцией (как в литературном языке) она включает значительно большее число фонем, чем корреляция по зубности/передненёбности. Поэтому твердость/мягкость - дифференциальный признак фонем /ц/, /ч’/, а зубность [ц] и передненёбность [ч’] - интегральный. В говорах с неразвитой корреляцией согласных по твердости/мягкости фонемы /ц/-/ч’/ противопоставлены как зубная передненёбной, эти признаки дифференциальные, а твердость [ц] и мягкость [ч’] - интегральные.
Значение глагольной формы с суффиксом -л- зависит от наличия в глагольной системе других форм. В системе, аналогичной литературной, Он уехал обозначает действие, совершенное в прошлом. В говорах, где наряду с этой формой есть форма давнопрошедшего времени, Он уехал обозначает действие, совершенное в недавнем прошлом, тогда как о давно прошедшем действии надо сказать: Он был уехал. В говорах, где есть форма перфекта, Он уехал обозначает действие, совершенное в прошлом без соотнесения с настоящим, тогда как Он уехавши обозначает действие, совершенное в прошлом, результат которого есть и в настоящем: ‘он уехал и его здесь нет’.
В говорах, где система терминов родства аналогична литературной, в значение слова брат не входит дифференциальный признак ‘прямое родство’. Поэтому для обозначения прямого или непрямого родства необходимо дополнительное указание: родной брат, двоюродный брат, троюродный брат. В некоторых говорах ‘прямое родство’ - дифференциальный признак, входящий в состав значения слова брат, так как ему противопоставлено слово братáн со значением ‘двоюродный брат’.
Системы разных языковых ярусов взаимосвязаны и образуют сложную систему, или систему систем, говора. Например, от наличия в фонетической системе говора двух фонем /е/ и / / или в соответствие с ними одной /е/ может зависеть система склонения имен. Так, в некоторых говорах с /е/ и / / у личных местоимений 1-го и 2-го лица и возвратного формы Р.-В. падежей ед. числа противопоставлены формам Д.-П. падежей: Р.-В. менé, тебé, себé - Д.-П. менѣ, тебѣ, себѣ. В говорах, где на месте /е/ и /ѣ/ выступает одна фонема /е/, формы всех четырех падежей у этих местоимений могут не различаться, нейтрализованы: Р.-Д.-В.-П. менé, тебé, себé.
Существует определенная связь конкретных слов с лексической системой и грамматической. Например, слова зверь, мышь, путь входят в разные тематические группы (семантические поля). От того, какого рода эти слова в говоре - мужского или женского, зависит их тип склонения и функциональная нагрузка разных типов склонения.
Можно говорить о системе одного говора, но разные говоры одного и того же языка не составляют, вопреки тому, что писал Р. И. Аванесов, одной макросистемы: их нельзя считать элементами этой «системы», так как между ними нет взаимной связи и взаимообусловленности. Всякая классификация или группировка говоров рассматривает их как независимые объекты.
Между соседними говорами можно видеть некоторую связь. Она вызвана контактами между жителями этих населенных пунктов. Такое же влияние друг на друга могут оказывать и контактирующие языки. Но степень влияния и его направление от одного говора (языка) к другому обусловлены, главным образом, внелингвистическими факторами - политическими, экономическими, природными (географическими). Но это не та «взаимосвязь», которая существует между элементами одной системы.
Диалектный язык, по Р. И. Аванесову, представляют варианты не только территориальные, но и временные. Термином «макросистема» Р. И. Аванесов определял не только современный диалектный язык «с включенным пространством и выключенным временем», то есть «территориальную макросистему», или «топо-макросистему», но и «макросистему с выключенным пространством (т. е. однотерриториальную) и включенным временем», то есть «хроно-макросистему», и «хроно-топо-макросистему», то есть «макросистему в ее разных хронологических срезах и в ее территориальной динамике во времени» [Аванесов 1963: 311-313; см. также: Аванесов, Бернштейн 1958: 4-5].
Язык современного старшего поколения отличается от языка среднего, младшего и самого младшего поколения. Можно говорить в этом случае о разных языковых системах. Однако они функционируют в одном языковом пространстве, временном и территориальном. Поэтому можно считать, что в говоре или в литературном языке они образуют одну сложную систему взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов.
Но русский литературный язык современный и XVII, XVIII, XIX, начала ХХ в. - разные системы, хотя различий между ними гораздо меньше, чем сходств, и чем ближе к нашему времени, тем этих сходств больше. Это разные языковые системы, так как эпохи их функционирования не совпадают, не пересекаются. Когда говорят об истории русского литературного языка XVII-XXI вв., имеют в виду, что это один язык. Но каждое изменение, происшедшее за это время в фонетической системе, или системе грамматической, или лексической, есть и изменение общей системы языка [3].
Ф. де Соссюр, один из «отцов» структурализма, иллюстрирует свое понимание системы примером из области шахмат: «тот факт, что эта игра пришла в Европу из Персии, - внешнего порядка; напротив, внутренним является всё то, что касается системы и правил игры. Если я деревянные фигуры заменю фигурами из слоновой кости, такая замена безразлична для системы; но если я уменьшу или увеличу количество фигур, такая перемена глубоко затронет „грамматику“ игры. <...> Возьмем коня: является ли он сам по себе элементом игры? Конечно, нет, потому что в своей чистой материальности, вне своего места и прочих условий игры, он ничего для игрока не представляет, а становится он в игре элементом реальным и конкретным лишь постольку, поскольку он облечен своей значимостью и с нею неразрывно связан. Предположим, что в течение партии эта фигура уничтожится или потеряется: можно ли будет заменить ее другой? Конечно, можно: и не только другая фигура, изображающая коня, но любой предмет, ничего общего с ним не имеющий, может быть отожествлен с конем, поскольку ему будет придана та же значимость. <...> Каждый шахматный ход приводит в движение только одну фигуру <...> Несмотря на это, каждый ход отзывается на всей системе» [Соссюр 1933: 45, 94-95, 111]. Ю. Д. Апресян, рассматривая этот пример, пишет: «Если мы заменим деревянные фигуры фигурами из слоновой кости, металла или стекла, такая замена будет безразлична для системы, потому что отношения между фигурами или их противопоставления друг другу („значимости“) остаются прежними» [Апресян 1966: 28-29, 31].
Можно представить себе некое множество лежащих на большом столе шариков, кубиков, пирамидок разной величины, разного цвета, сделанных из разного материала. Все эти предметы объединены общим признаком: это артефакты - произведения рук человека, а не природы. Можно сгруппировать эти предметы, произвести их классификацию, разделив их сначала на три подмножества (разложив на кучки) в зависимости от их формы: шарики, кубики и пирамидки. Может быть и иное распределение: шарики могут быть сначала отделены от кубиков и пирамидок, имеющих общий признак - наличие граней и плоскостей. Внутри этих подмножеств могут быть выделены более мелкие подмножества по признаку величины: крупные, средние и мелкие. Можно произвести и дальнейшее разбиение, распределив эти предметы по цвету: красные, синие, черные - или по материалу: из дуба, из липы, из пластмассы и т. д. Можно произвести и другие разбиения всего этого множества, распределив веса признаков по-иному: главным признаком считать не форму этих предметов, а величину, или цвет, или материал.
В каждом из этих множеств и подмножеств можно выделить (как и в описываемом Р. И. Аванесовым диалектном языке и в составляющих его «макросистемах» более низкого ранга) черты (признаки), общие для всех его членов, и черты, их различающие. Однако ни одно из этих множеств не является системой в вышеуказанном смысле. Можно из любого подмножества (кучки) вынуть часть предметов или добавить туда подобные, при этом с остальными ничего не произойдет: каждый предмет из всего этого множества существует самостоятельно и независимо от остальных.
Так же и диалектный язык по определению Р. И. Аванесова состоит из «микросистем» (говоров), «макросистем 1-й степени» (групп говоров) и «макросистем 2-й степени» (наречий), существующих как независимые друг от друга объекты. От рассмотрения их по отдельности или всех вместе ничего с ними не происходит, ничего не меняется. Может меняться лишь порядок описания присущих им черт. Если сначала дается характеристика наречия, то описываются черты, свойственные всем входящим в него диалектным группам, а эти группы описываются по чертам, отличающим их друг от друга. Если же описывается какая-либо одна из этих диалектных групп, то должны быть перечислены и те и другие ее черты. Но сами наборы этих языковых черт у каждого из этих диалектов остаются неизменными.
Любая классификация, любая группировка представляет объекты, упорядоченные определенным образом на основе общности их свойств, признаков, но не составляющие систему в указанном выше смысле. Отличительная особенность такой системы, как уже упоминалось, - взаимосвязанность и взаимообусловленность ее элементов; ср. [Реформатский 1996: 37-38].
Существует в русском языке и другое, более старое значение слова «система» - ‘определенный порядок расположения частей целого’ (см. [Даль 1903-1909/1994, т. 4]), к которому близко значение ‘классификация, группировка’ (см. [МАС, т. 4]). «Система» диалектного языка может быть понята только в этом смысле.
Таким образом, при характеристике диалектного языка Р. И. Аванесов употребил термин «система» не в том значении, которое он сам определил и которому следовал в других своих работах, а в более старом, до-структуралистском, встречающемся теперь уже как архаизм при рассмотрении языка, не говоря уже о других семиотических системах.
 
3. Диалекты одного языка выделяются на основе существующих между ними различий. Р. И. Аванесов в своих трудах разработал теорию диалектного различия, сыгравшую решающую роль в формировании созданной им и его учениками Московской школы лингвистической географии. Эта теория изложена в ряде работ (см., в частности, [Вопросы теории 1962]) и реализована главным образом в региональных диалектологических атласах [4] и созданном на их основе Диалектологическом атласе русского языка [ДАРЯ]. Диалектные различия - предмет картографирования в диалектологических (лингвистических) атласах. «Диалектное различие, - писал Р. И. Аванесов, - есть такой элемент структуры языка, который в отдельных диалектных микросистемах выступает в разных своих соотносительных вариантах, в разных своих членах» [Аванесов 1964: 11].
Диалектные различия наблюдаются во всех ярусах языковых систем. При этом обычно один из членов междиалектного соответственного явления совпадает с литературным вариантом; например: аканье : оканье, аканье сильное : аканье диссимилятивное, иканье : еканье : яканье; [г] : [γ]; [ч’] : [ч] : [ч”] : [ц] : [ц’] : [ц”] : [ш’]; ударные окончания Д.-П. падежей ед. числа существительных 1-го склонения -е : -ы: к (о) жене́ : к (о) жены́; твердость : мягкость заднеязычного согласного основы перед безударным окончанием П. падежа ед. числа прилагательных муж. и ср. рода: в тóн[к]ом, в дóл[г]ом, в тú[х]ом : в тóн[к’]им, в дóл[г’]им, в тú[х’]им; форма местоимения тот : той; форма инфинитива глаголов на заднеязычный согласный печь, беречь : печи, беречи : пекчи, берегчи : пекти, берегти : печти, беречти; пространственные конструкции с предлогом из : с : з: приехал из Москвы : с Москвы : з Москвы; названия петуха: петух : пету н : пе ву н : пе ю н : пе вень : ко чет; значения слова пахать: ‘пахать’ : ‘мести пол, двор, улицу’ : ‘резать хлеб небрежно, крупно, в большом количестве’ и т. п. И лишь в редких случаях ни один из членов диалектного различия не имеет соответствия в литературном языке в связи с отсутствием самого понятия или отдельного слова, называющего соответствующее понятие; например: название берестяного сосуда цилиндрической формы: ту ес : бура к; название хорошей погоды: вёдро : погода и др.
Члены диалектных различий имеют разный статус при выделении диалектов - территориальных единиц разных рангов. Одни из этих диалектных различий выделяют наиболее крупные диалекты первой степени членения, другие - второй, третьей и др. степеней [5]. Используя схему Р. И. Аванесова [Аванесов 1965: 31], можно показать эту зависимость следующим образом:
 
А
Б
 
А
Б1
Б2
 
А Б′1 Б″1
Б2
 
Диалекты первого уровня членения А и Б характеризуются разными соответственными членами диалектных различий; например, Северное и Южное наречия русского языка противопоставлены по таким чертам, как полное оканье - аканье, произношение [г] - [ ], твердая фонема /т/ - мягкая фонема /т’/ в 3-м лице глаголов, название посуды, в которой заквашивают тесто дежá, дéжка - квашня́, квашóнка, и др.
Диалекты второго уровня членения Б1 и Б2 характеризуются общими чертами, свойственными диалекту Б, и противопоставлены по ряду других черт; например, Восточная (Рязанская) и Донская группы Южного наречия противопоставлены по таким чертам, как отсутствие - наличие перехода [е] в [’о] в отдельных словах и в личных окончаниях глаголов: св[é]кор, с[é]стры, кот[é]нок, нес[é]ш, нес[é]т - св[’ó]кор, с[’ó]стры, кот[’ó]нок, нес[’ó]ш, нес[’ó]т; прогрессивное смягчение [к] после парных мягких согласных, /j/ и звуков на месте ч: бáнь[к’]я, чай[к’]ю́, дóч[к’]я - смягчение [к] только после парных мягких согласных и /j/: бáнь[к’]я, чай[к’]ю́, но дóч[к]а, и др.
Диалекты третьего уровня членения Б′1 и Б″1 характеризуются общими чертами, свойственными диалекту Б1, и противопоставлены по ряду других черт; например, Хоперская и Чирская подгруппы Донской группы говоров противопоставлены по таким чертам, как култуковский и кидусовский типы ассимилятивно-диссимилятивного яканья - донской тип диссимилятивного яканья; произношение на месте /ф/ звуков [ф] - [хв]; формы слов блеснá, копнá, метлá, стенá, стрелá - блеснó, копнó, метлó, стенó, стрелó; эпитеза (вставка в конце слова) гласного [у] в безударном окончании 3-го лица мн. числа глаголов - отсутствие такой эпитезы: бéгаютю, забирáютю, рабóтаютю, вóзютю - бéгають, забирáють, рабóтають, вóзють; курéнь ‘плохой дом, развалюшка’ - ‘лучший дом, квадратный казачий дом с четырехскатной крышей’ и др. [см.: Орлов 1984: 86-90; Касаткин 2000; Русская диалектология 2005: 251-268].
Все члены диалектных различий, по мнению Р. И. Аванесова, представляют собой элементы «системы диалектного языка». Однако никакой взаимосвязанности и взаимообусловленности (необходимого признака любой системы) членов диалектных различий в действительности нет. Рассматриваем ли мы весь ряд членов диалектного различия, свойственный всем диалектам, или часть членов этого ряда, свойственных одному из диалектов высшего «ранга» (уровня членения), или лишь один из членов, характерный для диалекта более низкого «ранга», характер, содержание этих членов не меняется. Любой набор диалектных различий, как и любой набор членов междиалектных соответствий, можно считать лишь упорядоченным множеством, но никак не языковой системой. И эта упорядоченность разная в случаях, когда лингвист оценивает члены междиалектных соответствий с точки зрения их места в языковой системе, или в группировке говоров, или в типологической классификации.
Так, русские говоры различаются по наличию или отсутствию в их фонетических системах особых фонем /ѣ/ и /ω/ - важной черте при характеристике конкретного говора, но несущественной с точки зрения выделения групп говоров и наречий, так как говоры с наличием и отсутствием этих фонем не выделяют более или менее компактных территорий. Аканье - наиболее важный признак, противопоставляющий Южное наречие Северному в группировке говоров К. Ф. Захаровой и В. Г. Орловой (как и в группировке Н. Н. Дурново, Н. Н. Соколова и Д. Н. Ушакова). В типологической классификации Н. Н. Пшеничновой, где выделяются Главные и не Главные, типоопределяющие и сопутствующие признаки, аканье отнесено к сопутствующим Главным признакам, вес его - на 9-м месте в списке Главных признаков Южнорусского диалектного типа [Дурново и др. 1915: 28-29; Захарова, Орлова 1970: 78-80; Пшеничнова 1996: 96, 189-191; см. также: Касаткин 2002: 30-32].
 
4. Черты, свойственные литературному языку и диалектам, могут входить в разные множества, которые схематически можно представить следующим образом:
 
А
А-Б
А/Б
Б
 
А - черты, свойственные только литературному языку. А-Б - черты, свойственные литературному языку и всем диалектам, это общерусские черты. А/Б - черты, свойственные литературному языку и отдельным диалектам, это члены междиалектных соответствий, совпадающие с литературными. Б - черты, свойственные только диалектам, это члены междиалектных соответствий, не совпадающие с литературными.
Соотношение между литературным языком и диалектным языком на этой схеме по Р. И. Аванесову таково:
 
А
А-Б
А/Б
Б
 
 
 
- литературный язык
 
Б
 
- диалектный язык
 
При таком понимании диалектного языка между литературным языком и диалектным нет четких границ, существуют значительные области их пересечения: литературный язык характеризуется чертами из областей А, А-Б и А/Б, а диалектный язык - чертами из областей Б, А-Б и А/Б; А-Б и А/Б - области пересечения литературного языка и диалектного языка, это черты, свойственные литературному языку и диалектному языку.
Между тем другие разновидности русского национального языка - просторечие и жаргоны - описываются не как языковые системы, а как совокупность черт, отличных от соответствующих литературных. Следует и диалектный язык характеризовать подобным же образом.
Исходя из всего вышесказанного, можно охарактеризовать диалектный язык следующим образом: диалектный язык - совокупность всех собственно диалектных черт, свойственных диалектам данного языка и представленных на разных территориях членами междиалектных соответственных явлений - диалектных различий, отличающими диалекты друг от друга и от литературного языка. При таком понимании диалектного языка между ним и литературным языком четкая граница, отсутствуют области их пересечения: литературный язык характеризуется чертами из областей А, А-Б и А/Б, а диалектный язык - чертами из области Б на приведенной выше схеме. К диалектному языку относятся только такие черты, которые отсутствуют в литературном языке.
 
А
А-Б
А/Б
Б
 
Р. И. Аванесов понимал под диалектным языком «язык в его в принципе бесписьменных формах в любом пункте6 территориального распространения на всей территории данного языка», «на любой территориальной точке он имеет свою систему» [Аванесов 1964: 10, 16]. При таком понимании словосочетания «диалектный язык» и «язык всех диалектов» синонимичны. Поэтому, казалось бы, можно вообще не использовать термин «диалектный язык», как это и делают многие диалектологи [7]. Но в этом случае литературному языку противопоставляются в качестве другой разновидности общенародного языка диалекты (так же как еще одна разновидность - жаргоны), а не их совокупность или совокупность собственно диалектных черт.
Термин «диалектный язык» необходим и по другой причине. Рассматриваемая с позиций Р. И. Аванесова зона Б в вышеприведенной схеме включает в себя такие члены диалектных различий, каждый из которых встречается только в части говоров. Однако в этой зоне следует выделить такую подзону, которая включает черты, характерные для всех русских говоров и отсутствующие в литературном языке. Исследования последних десятилетий выявили такие общедиалектные особенности в традиционной системе русского деревенского общения, в отражении в языке своеобразной для русских диалектов картины мира, в характере деревенской языковой личности (см. [Никитина 1989; Пауфошима 1989; Гольдин 1997; Демешкина 2000]).
При описании диалектных различий, свойственных диалектам данного языка, необходимо учитывать, как это обычно и делается, и такие члены, которые совпадают с литературными (см., например: [Аванесов 1947; Русская диалектология 1964; Русская диалектология 2005; Пожарицкая 2005] и др.). При описании диалектного языка следует учитывать только такие члены диалектных различий, которые не совпадают с литературными.
 

Примечания

1. Возможно, звук [м], доминанта фонемы /м/, одинаков во всех говорах, однако изучение этого звука в русских говорах, в том числе инструментальные исследования, не проводились. В соответствии с разными артикуляционными базами русских говоров можно предполагать в них и отличия в тембре этого звука.

2. Р. И. Аванесов также писал: «Указанное разграничение (одна система, имеющая различительные элементы, и разные системы, имеющие общие элементы) не совпадает с разграничением конкретного языка, с одной стороны, и группы родственных языков - с другой. Возможны разные языки, которым свойственна одна система, имеющая различительные элементы, точно так же имеется немало отдельных конкретных языков, диалектам которых свойственны разные системы, имеющие общие элементы (многие языки Северного Кавказа, армянский язык)» [Аванесов, Бернштейн 1958: 9]. Однако о славянских языках Р. И. Аванесов писал: «Если на отдельной национальной территории язык чаще образует одну сложную систему или - что то же - систему частных систем, различающуюся в отдельных своих звеньях (элементах), то на территории группы родственных языков наличествуют разные системы, имеющие общие элементы» [Аванесов 1962: 502].

3. Р. И. Аванесов считал, что «древнерусский язык по отношению к современному русскому литературному языку может быть рассматриваем в известной мере как другой язык», что «факты древнерусского языка (А) и факты современного русского языка (В) <...> по своему строю и словарному составу представляют собой разные системы, разные языки» [Словарь древнерусского языка 1966: 3, 18-19].

4. Атлас русских народных говоров центральных областей к востоку от Москвы / Под ред. Р. И. Аванесова. М., 1951; не изданы и хранятся в рукописном виде в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН «Атлас русских говоров северо-западных областей РСФСР» под ред. В. И. Борковского и С. С. Высотского, «Атлас русских говоров центральных областей к западу от Москвы» под ред. Р. И. Аванесова, «Атлас русских говоров центральных областей к северу от Москвы» под ред. О. Н. Мораховской и Т. Ю. Строгановой, «Атлас русских говоров центральных областей к югу от Москвы» под ред. В. Г. Орловой.

5. «В структуре языка диалекты могут занимать разное положение, быть разных „рангов“ (ср., например, понятия „северновеликорусское наречие“, „олонецкая группа говоров“, „говоры Пудожского района“, „говор дер. Келкозеро“)» [Аванесов 1947: 300].

6. Конечно, исключая города.

7. В частности, так и поступают некоторые ученики и соратники Р. И. Аванесова в своих работах, посвященных группировке русских говоров или рассмотрению явлений, охватывающих все русские говоры или их значительную часть; см., например: [Орлова, Строганова 1968; Образование 1970; Захарова, Орлова 1970]. Встречающиеся здесь единичные упоминания термина «диалектный язык» приводятся без рассмотрения его содержания [Захарова, Орлова 1970: 3]. Против употребления термина и соответствующего понятия «диалектный язык» резко выступал Ф. П. Филин [Филин 1981].

Литература

Аванесов 1947/1970 - Р. И. Аванесов. Вопросы фонетической системы русских говоров и литературного языка // Изв. АН СССР. ОЛЯ. 1947. Т. VI, вып. 3.Цит. по: А. А. Р е ф о р м а т с к и й. Из истории отечественной фонологии: Очерк. Хрестоматия. М., 1970. С. 300-325.
Аванесов 1949 - Р. И. Аванесов. Очерки русской диалектологии. Ч. 1. М., 1949.
Аванесов 1957 - Р. И. Аванесов. Вступит. статьи, справ. материалы и коммент. к картам // Атлас русских народных говоров центральных областей к востоку от Москвы / Под ред. Р. И. Аванесова. М., 1957. С. 7-118.
Аванесов 1962 - Р. И. Аванесов. К вопросу об общеславянском лингвистическом атласе // Slavia. Roč. 31 (1962). Seš. 4. C. 501-512.
Аванесов 1963 - Р. И. Аванесов. Описательная диалектология и история языка // Славянское языкознание. V Междунар. съезд славистов (София, сентябрь, 1963): Докл. сов. делегации. М., 1963. С. 293-317.
Аванесов 1964 - Р. И. Аванесов. Введение // Русская диалектология / Под ред. Р. И. Аванесова, В. Г. Орловой. М., 1964. С. 7-28.
Аванесов 1965 - Р. И. Аванесов. О двух аспектах предмета диалектологии // Общеславянский лингвистический атлас: (Материалы и исслед.) / Отв. ред. Р. И. Аванесов. М., 1965. С. 24-35.
Аванесов 1974 - Р. И. Аванесов. Русская литературная и диалектная фонетика. М., 1974.
Аванесов, Бернштейн 1958 - Р. И. Аванесов, С. Б. Бернштейн. Лингвистическая география и структура языка: о принципах Общеславянского лингвистического атласа [IV Междунар. съезд славистов. Доклады]. М., 1958.
Апресян 1966 - Ю. Д. Апресян. Идеи и методы структурной лингвистики. М.: Просвещение, 1966.
Вопросы теории 1962 - Вопросы теории лингвистической географии / Под ред. Р. И. Аванесова. М., 1962.
Гецова, Ильинская 2002 - О. Г. Гецова, Н. Г. Ильинская. Типология различий общерусского глагола в системах диалекта и литературного языка // Материалы и исследования по русской диалектологии. I (VII) / Отв. ред. Л. Л. Касаткин. М., 2002. С. 207-232.
Гольдин 1997 - В. Е. Гольдин. Теоретические проблемы коммуникативной диалектологии: Дис. … докт. филол. наук. Саратов, 1997.
Даль 1903-1909/1994 - В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. / Под ред. И. А. Бодуэна де Куртенэ. М., 1903-1909 / М.: Изд. группа «Прогресс» «Универс», 1994.
ДАРЯ - Диалектологический атлас русского языка: Центр Европейской части СССР [в 3-м вып. - России]. В 3 вып. / Под ред. Р. И. Аванесова, С. В. Бромлей. М., 1986-2004.
Демешкина 2000 - Т. А. Демешкина. Теория диалектного высказывания: Аспекты семантики. Томск, 2000.
Дурново и др. 1915 - Н. Н. Дурново, Н. Н. Соколов, Д. Н. Ушаков. Опыт диалектологической карты русского языка в Европе с приложением очерка русской диалектологии. М., 1915.
Захарова, Орлова 1970 - К. Ф. Захарова, В. Г. Орлова. Диалектное членение русского языка. М., 1970.
Касаткин 1973 - Л. Л. Касаткин. Гласные одного вологодского говора, не знающего противопоставления согласных по твердости-мягкости // Исследования по русской диалектологии / Отв. ред. С. В. Бромлей. М., 1973. С. 57-74.
Касаткин 1999 - Л. Л. Касаткин. Современная русская диалектная и литературная фонетика как источник для истории русского языка. М., 1999.
Касаткин 2000 - Л. Л. Касаткин. Донские казачьи говоры // Слово в тексте и в словаре: Сб. ст. к 70-летию акад. Ю. Д. Апресяна / Отв. ред. Л. Л. Иомдин, Л. П. Крысин. М., 2000. С. 582-590.
Касаткин 2002 - Л. Л. Касаткин. Диалектное членение русского языка, типология русских говоров и статус Чухломского акающего острова // Материалы и
исследования по русской диалектологии. I (VII) / Отв. ред. Л. Л. Касаткин. М., 2002. С. 25-39.
ЛЭС - Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. М., 1990.
МАС - Словарь русского языка: В 4 т. / Гл. ред. А. П. Евгеньева. 3-е изд. М., 1988.
Никитина 1989 - С. Е. Никитина. Языковое сознание и самосознание личности в народной культуре // Язык и личность / Отв. ред. Д. Н. Шмелев. М., 1989. С. 34-40.
Образование 1970 - Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров: по материалам лингвистической географии / К. Ф. Захарова, В. Г. Орлова, А. И. Сологуб, Т. Ю. Строганова; Отв ред. В. Г. Орлова. М., 1970.
Орлов 1984 - Л. М. Орлов. Русские говоры Волгоградской области: Учеб. пособ. Волгоград, 1984.
Орлова, Строганова 1968 - В. Г. Орлова, Т. Г. Строганова. Народные говоры: Фонетика // Русский язык и советское общество: Социолого-лингвистическое исследование / Под ред. М. В. Панова. [Т. 4] Фонетика современного русского литературного языка. Народные говоры. М., 1968. С. 183-211.
Оссовецкий 1964 - И. А. Оссовецкий. Словарь говора деревни Деулино Рязанского района Рязанской области // Вопросы диалектологии восточнославянских языков / Отв. ред. Р. И. Аванесов. М., 1964. С. 176-206.
Пауфошима 1989 - Р. Ф. Пауфошима. Житель современной деревни как языковая личность // Язык и личность / Отв. ред. Д. Н. Шмелев. М., 1989. С. 41-48.
Пожарицкая 2005 - С. К. Пожарицкая. Русская диалектология. М., 2005.
Пшеничнова 1996 - Н. Н. Пшеничнова. Типология русских говоров. М., 1996.
Реформатский 1996 - А. А. Реформатский. Введение в языковедение. 5-е изд. М., 1996.
Русская диалектология 1964 - Русская диалектология / Под ред. Р. И. Аванесова, В. Г. Орловой. М., 1964.
Русская диалектология 2005 - Русская диалектология / Под ред. Л. Л. Касаткина. М., 2005.
Словарь древнерусского языка 1966 - Словарь древнерусского языка XI-XIV вв.: Введение, инструкция, список источников, пробные статьи / Под ред. Р. И. Аванесова. М., 1966.
Словарь д. Деулино 1969 - Словарь современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской области) / Под ред. И. А. Оссовецкого.
М., 1969.
Соссюр 1933 - Ф. де Соссюр. Курс общей лингвистики. М., 1933.
Филин 1981 - Ф. П. Филин. О так называемом «диалектном языке» // ВЯ. 1981. № 2. С. 36-43.