(Вестник Томского государственного университета. Филология. - № 3 (15). - Томск,
2011. - С. 59-64)
Объектом исследования в статье является фрагмент языкового
сознания сибиряков, включающий субэтнические стереотипы. Впервые в сопоставительном
аспекте рассматриваются ассоциативные поля «сибиряки» и «москвичи», выявляются
языковые единицы, вербализующие ценностные и познавательные компоненты субэтнических
стереотипов, анализируются их гендерные разновидности. В основе исследования
лежат результаты свободного психолингвистического эксперимента, проведенного
в шести университетах Томска и Красноярска. В ходе работы получены сведения
о наличии у сибиряков специфических особенностей в мировосприятии, что отразилось
на характере представлений о сибиряках («своих») и жителях российской столицы
(«чужих среди своих»).
В языковом сознании этноса все явления природного и социального мира подвергаются
категоризации на «своё» и «чужое». Эта культурная дихотомия занимает важное
место в ценностной картине мире любого народа. По справедливому мнению Ю.С.
Степанова, она лежит в основе этнического самосознания, формирует коллективные,
массовое, народное мироощущение [1. C. 126-143]. Этнические представления людей
могут быть локально окрашенными, существовать в различных региональных вариациях.
Человек духовно отождествляет себя со своим народом или с какой-либо локальной
группой (сибиряки, кубанские /терские /яицкие/ забайкальские казаки и др.) на
основе имеющихся знаний о мире, представлений о региональной самобытности совокупного
этнического «Я». Комплексы наивных представлений о «своих» и «чужих», т.е. этнические
стереотипы, «составляют содержание культурно-языковой компетенции носителей
конкретного языка», на их основе «формируются символы культуры» [2. С. 5]. Этим
объясняется повышенный интерес специалистов различных отраслей лингвистики и
смежных с нею наук к данному феномену [3-9]. В обширном круге работ психолингвистической
и кросскультурной направленности недостает исследований, посвященных субэтническим
стереотипам - устойчивым представлениям о компактно проживающих сообществах
людей, которые являются частью какого-либо этноса, не нарушают его единства,
однако обладают специфическими чертами в культуре, мировосприятии, имеют сходные
устоявшиеся мнения о чем-л., ком-л. Актуальность исследований субэтнических
стереотипов очевидна, поскольку это способствует решению фундаментальной проблемы
«язык - этнос / субэтнос - культура»; расширяет наши представления о границах
русского ментального пространства; помогает постигнуть феномены национальной
и региональной языковой картины мира. Содержание субэтнических стереотипов определяется
факторами исторического и географического порядка и соотносится с понятием ареальных
образов сознания.
Объектом настоящего исследования является фрагмент языкового сознания русских
и русскоговорящих жителей Сибири, включающий субэтнические стереотипы «сибиряки»
и «москвичи». Впервые в сопоставительном аспекте выявляются языковые единицы,
вербализующие ценностные компоненты структуры избранных для анализа стереотипов,
анализируются их гендерные разновидности.
Социальным объектом настоящего исследования стали студенты шести сибирских
вузов: Сибирского федерального университета (Красноярск), Красноярского государственного
педагогического университета им. В.П. Астафьева, Сибирского института бизнеса,
управления и психологии (Красноярск), Томского государственного университета,
Томского государственного педагогического университета и Томского института
бизнеса [1] - сибиряки во 2-3-м поколении, рожденные
в русских и русскоязычных смешанных семьях. В ходе работы были использованы
широко применяемые в психолингвистике методики выявления набора ассоциаций на словастимулы «сибиряки», «сибиряк», «сибирячка», «москвичи», «москвич», «москвичка»
и продолжения заданных фраз с кванторами всеобщности: «Все сибиряки…», «Все
москвичи…». Кроме того, участникам эксперимента было предложено продолжить фразы:
«Сибиряки любят /не любят…», «Москвичи любят /не любят…», «Как истинный сибиряк…
/москвич…» и пояснить выражения «Сибиряки есть сибиряки», «Москвичи есть москвичи».
Результативность серии таких исследовательских процедур неоднократно подтверждена
трудами ученых Московской психолингвистической школы [10, 11], а также лингвистов
из стран СНГ [12, 13]. Всего было опрошено около 600 человек. Отобрано по вышеназванным
критериям 575 анкет.
Лингвистический аспект изучения субэтнических стереотипов предполагает выделение
языковых единиц, которые их вербализуют, а также выяснение того, как соотносятся
субэтнический и этнический стереотипы, «какие сферы жизни того или иного народа,
личные свойства людей, составляющих стереотип, их интеллектуальные, психические,
антропологические особенности, становятся объектом оценки» [14. С. 10]. Автостереотип
сибиряков вербализуют слова и словосочетания, содержащие в своей семантике положительную
оценку свойств, типичных для «своих». Они самовозвышают себя (явление мегаломании).
По мнению большинства респондентов, сибиряки - это сильные и смелые люди, которые
мужественно переносят трудности, не боятся холода, отличаются отменным «сибирским
здоровьем» и любят свой суровый край. В одной из анкет прямо говорится, что
«если человек, живущий в Сибири, не любит тайгу и Енисей, не способен восхищаться
красотой окружающей природы, - он не сибиряк». Представления о сибиряках опираются
на элементы мифологического и обыденного сознания. Все респонденты подчеркивают
жизнелюбие и оптимизм сибиряков, их телесную могучесть и крепость духа. Типичные
реакции на слово-стимул «сибиряки»: Сибирь, «Сибирские Афины», Енисей-батюшка,
родина, здоровье, мороз, сила, могущество. Выражение «сибиряки есть сибиряки»
объясняется так: «Могут все выдержать. Закалены от рождения. Ценят стабильное
и не гонятся за мимолетным, высокие моральные устои»; «В любой ситуации не спасуют».
Особо участники эксперимента подчеркивают нравственные качества своих земляков:
«Сибиряки - это люди, которые умеют дружить», «всегда придут на помощь», «бескорыстны
и больше думают о других, нежели о себе». Сибиряки стремятся «жить союзно»,
держатся вместе.
В языковом сознании опрошенных образ сибиряка ассоциируется с образом «настоящего
мужчины». На первый план выдвигаются такие физические данные, как «сильный»
(61 %), «закаленный», «здоровый» (83 %), «крупный», «высокий» (48 %). Этот внешне
могучий человек отличается такими нравственными качествами, как храбрость, решительность,
гордость, а также умением отстаивать свою точку зрения, готовностью защищать
свою Родину и своих близких. В большинстве анкет внешние и внутренние свойства
сибиряка органично дополняют друг друга. Типичные ответы: «Как истинный сибиряк,
он трудолюбивый, выносливый, упрямый, сильный, храбрый, душа компании»; «Как
истинный сибиряк, он мужественный, работяга, не боится сталкиваться с трудностями».
Типичный русский недостаток - излишняя любовь к гуляньям, к спиртным напиткам,
по мнению респондентов, сибиряку не свойственна вовсе. Совершенно нетипичны
для сибиряка хилость, «мерзлявость», любовь к теплу и частые болезни. Не типична
любовь к комфорту. Сибиряк лучше чувствует себя на воле, в тайге. В 48 % анкет
говорится, что любимыми занятиями сибирских мужчин являются охота и рыбалка.
По мнению большинства опрошенных, всякий настоящий сибиряк также любит баню,
любит хорошо поесть, предпочитая мясо и рыбу. А вот умственный труд, интеллектуальные
занятия - не для сибиряка. Во многих анкетах есть указание на то, что типичный
сибирский мужчина вообще не очень образован и интеллигентен. Впрочем, эта черта
не оценивается негативно. Ум сибиряку заменяют житейская смекалка и сообразительность:
«Как истинный сибиряк, он на выдумки горазд».
Более 50 % респондентов полагают, что настоящий сибиряк отличается большим
трудолюбием. В центре ассоциативного поля «Сибиряк» такие частотные реакции,
как: работяга /трудяга, работящий, трудоголик, мастер на все руки, добытчик.
Нередко характеристика сибиряка сопровождается оценочными словами: хороший работник,
хороший хозяин, хороший рыбак, хороший человек, настоящий мужчина, настоящий
друг, превосходный охотник, отличный плотник, надежный товарищ, очень гостеприимен.
Образ сибирячки в языковом сознании студентов также вербализуют слова
и словосочетания с положительной коннотацией: очень красива, действительно умна,
хорошо сложена, намного сильнее мужчины, просто /прямо красавица, хороша собой,
хорошая мать, лучшая невеста, настоящая женщина и т.п. Сибирячка, по мнению
участников эксперимента, не соответствует общепринятым в современном мире стандартам
красоты, она «негламурная». Типичная сибирячка представляется респондентам крупной,
крепкой, высокой, белокожей и румяной красавицей, с длиной косой и голубыми
глазами. Сибирячки легко переносят лютые морозы (так считают около 60 % опрошенных),
«шубы носят, как царицы». Низкорослость, худоба, тщедушность воспринимаются
как серьезные физические недостатки, а утонченность и изящество - как исключение
из правил. По мнению большинства, настоящая сибирячка сильна так же, как и сибиряк-мужчина.
Она не боится трудностей, отличается целеустремленностью и особенной домовитостью,
хозяйственностью. Она, «не смыкая глаз, все лето заготавливает на зиму соленья-варенья»,
отличается радушием, отзывчива, гостеприимна (более 50 %), любит петь русские
песни и частушки. Многие респонденты отмечают темперамент сибирячки. Об этом
свидетельствуют реакции «горячая», «с горячим сердцем», «жаркая натура», «жаркая».
Сибирячка «сильна духом», «может сделать многое, если есть желание», а самое
главное - «она никогда не унывает». В анкетах особо подчеркивается ум сибирячки.
Самыми нетипичными чертами сибирячки названы внешняя непривлекательность и глупость.
Правда, она «недостаточно хорошо знает иностранные языки» и «не умеет одеваться
со вкусом», но это вполне компенсируется «знанием русских традиций» и «семейственностью».
Ценностные императивы сибиряков еще более заметны, когда речь идет о москвичах.
Языковое сознание отбирает те признаки, которые характеризуют жителей столицы
как своих антиподов. В реакциях на слово-стимул «москвичи» есть повторяющиеся
указания на то, что москвичи «живут в Европе», «европеизированные», «склад ума
не сибирский, а европейский». Сравнительный анализ ответов на слово-стимул «москвичи»
позволяет утверждать, что отношение к москвичам двойственное. Анализ анкет позволил
выявить два портрета москвичей. Один - привлекательный - в виде робкого наброска.
Другой - негативный - выписан яркими красками. Облик «положительных» москвичей
вербализуют единичные реакции: «большинство хорошие люди», «очень активные»,
«деловые», «напористые», «умные», «более окультуренные, чем мы». К жителям столицы
некоторые относятся сочувственно, потому что «они усталые и замученные». Результаты
эксперимента, к сожалению, свидетельствуют о том, что большинство опрошенных
объединяет реакция неприятия, недооценки, непонимания москвичей. Особенно низкий
уровень толерантности демонстрируют красноярские студенты. Они приписывают москвичам
многие пороки, о чем свидетельствуют ассоциации: невежество, хамство, бескультурье,
снобизм, спешка, жадность, скупость, алчность.
Москвичи, по мнению сибиряков, больше всего на свете любят две вещи: деньги
и себя. С материальной сферой жизни связаны такие ответы, как «главное для них
- деньги», «деньги найдут и на пустынной дороге», «гонятся за золотым тельцом»,
«многое измеряют деньгами», «любят роскошь», «желают зарабатывать деньги». Соответственно
часто отмечается реакция «богатые», которая входит в ядерную зону ассоциативного
поля «Москвичи». Эти меркантильные с непривычным для сибиряков говором люди
(«тянут слова», «жуткий московский говор», «неприятная манера речи», «акцент»)
наделяются такими качествами (отметим их в порядке убывания частотности реакций),
как: наглые / нагловатые, (сильно, очень) высокомерные, эгоистичные, с пренебрежением
относятся к приезжим, самовлюбленные, испытывают нелюбовь ко всем приезжим россиянам,
грубые, считают, что все дозволено, дистанцируются от чужих проблем, обожают
шик и клубную жизнь, любят дорогие машины, имеют много знакомых, только о себе
и думают, свысока смотрят на провинциалов, не любят оказывать помощь, не знают
жизни в глубинке, очень хорошо зарабатывают, хитрые, готовы идти по головам,
ничего не объяснят, не замечают друг друга, суетливые, (всегда, вечно) спешат,
беготливые и скупые, стремятся найти непыльную работу, считают себя «пупом земли»,
не ценят свою историю.
Некоторые респонденты полагают, что «истинные москвичи перевелись, остались
стяжатели, разные люди, на которых где сядешь, там и слезешь». Их действия характеризуются
сниженной лексикой: «выпендриваются», «любят халяву». На просьбу пояснить фразу
«Москвичи есть москвичи» получены, в частности, ответы: «Считают, что за МКАДом
жизни нет», «У сибиряков души шире», «Сибиряки проще и гостеприимнее».
Анализ гендерных стереотипов также свидетельствует о весьма критичном отношении
сибиряков к жителям российской столицы - мужчинам и женщинам. По мнению большинства
респондентов, среднестатистический москвич - это существо бездуховное, меркантильное,
с низменными инстинктами. Среди ассоциаций - большое число экспрессивов: эгоист,
гуляка, тупица, мажор, франт, сноб. «Москвич - не обязательно русский человек»,
- подчеркивает один из участников эксперимента. Показательна также реакция:
«Коренных москвичей почти не осталось».
Еще больше оценочной, в том числе и ненормативной, лексики встречаем среди
реакций на слово-стимул «москвичка»: фифа, девки, ворона-москвичка, ой сука
(с припиской: «просто общался: знаю, что говорю»); жадина-говядина-соленая сосиска.
Участники эксперимента характеризуют внешние данные, моральный облик, интеллект,
бытовые черты, социальное поведение, жизненные ценности москвички. Так, характеристика
внешности типичной москвички - это описание особы молодой, красивой (симпатичной,
привлекательной), сексуальной, гламурной, элегантной, модной (супермодной),
стильной, ухоженной. При этом высоко оценивается интеллект москвички: «образованная»,
«находчивая, с чувством юмора».
Её бытовые черты и предпочтения подчеркиваются реакциями «любит ходить по
магазинам и дорогим бутикам», «богатая, многое может себе позволить», «занимается
шопингом», «стремится окружить себя знаменитостями», «обожает ночные клубы»,
«одинокая», «ищет состоятельного мужа», «расточительна». Социальное поведение,
жизненные устремления москвички респонденты оценивают неоднозначно. С одной
стороны, она - «карьеристка, материалистка, с железной хваткой», «самодостаточная»,
«стремится к славе». С другой - «светская львица», «не любит работать», «привыкшая
к халяве».
Негативно оценивается моральный облик и характер москвички. В частности, отметим
такие реакции, как: «большинство распущенные девки», «вульгарная», «ветреная,
испорченная», «высокомерная, заносчивая», «упрямая», «стервозная», «надменная»,
«наглая», «вредная», «подчеркивает свое превосходство перед окружающими», «жестокая»,
«презирает провинцию».
В целом участники эксперимента демонстрируют критическое отношение к жителям
столицы Российской Федерации, что обусловлено целым рядом экономических, политических
и социокультурных факторов. В языковом сознании сибиряков представлены два противоположных
образа граждан своей страны. Данные ассоциативного эксперимента свидетельствуют
о наличии у сибиряков специфических особенностей в мировосприятии, что отразилось
на характере устойчивых коллективных представлений о земляках («своих») и москвичах
(«чужих среди своих»). Установлено, что в структуре рассмотренных субэтнических
стереотипов выделяются в первую очередь эмоциональные компоненты (позитивная
интерпретация черт, приписываемых «своим», и негативная интерпретация черт,
приписываемых жителям российской столицы). Познавательная составляющая стереотипов
(знания о характерных объективных признаках) ослаблена.
Примечания
1. Благодарю заведующую кафедрой теории и
истории языка ТГПУ доцента О.В. Орлову, доцентов кафедры общей педагогики
и психологии ТГПУ Н.Б. Буртовую и А.К. Коллегова, профессора кафедры русского
языка ТГУ Е.А. Юрину, доцента кафедры русского языка ТГУ В.Г. Наумова за организационную
помощь в проведении анкетирования томских студентов.
Литература
1. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: 2-е
изд., испр. и доп. М.: Академический проект, 2001. 990 с.
2. Стереотипы в языке, коммуникации и культуре: сб. ст. / сост. и отв. ред.
Л.Л. Федорова. М.: РГГУ, 2009. 598 с.
3. Бартминьский Е. Базовые стереотипы и их профилирование (на материале польского
языка) // Стереотипы в языке, коммуникации и культуре: сб. ст. / сост. и отв.
ред. Л.Л. Федорова. М.: РГГУ, 2009. С. 11-21.
4. Белова О.В. Этнические стереотипы по данным языка и народной культуры славян:
Этнолингвистическое исследование: автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.03
/ Ин-т славяноведения РАН. М., 2006. 35 с.
5. Березович Е.Л. Язык и традиционная культура. М.: Индрик, 2008. 600 с.
6. Сорокин Ю.А. Маскулинные образы в киргизской лингвокультурной среде (азиаты
и европейцы) // Образ России извне и изнутри / отв. ред. Е.Ф. Тарасов. Калуга,
2008. С. 55-61.
7. Фельде О.В. Этнические автостереотипы сибиряков как средство постижения
русского национального характера // Психолингвистика в 21 веке: результаты,
проблемы, перспективы: XVI междунар. симпоз. по психолингвистике и теории
коммуникации, Москва, 15-17 июня 2009 г. / отв. ред. Е.Ф. Тарасов. М., 2009.
С. 248-249.
8. Фельде О.В. Сибиряк и сибирячка в языковом сознании красноярских студентов
// Речевое общение и вопросы экологии русского языка: К 80-тилетию проф. А.П.
Сковородникова / под ред. Г.А. Копниной. Красноярск, 2009. С. 320-329.
9. Сверкунова Н.В. Региональная сибирская идентичность: опыт социологического
исследования. СПб.: НИИ химии СПбГУ, 2002. 191 с.
10. Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самосознания // Этнокультурная
специфика языкового сознания: сб. ст. / отв. ред. Н.В. Уфимцева. М., 1996.
С. 144-162.
11. Тарасов Е.Ф. Образ России: методология исследования // Вопр. психолингвистики.
2006. № 4. С. 69-73.
12. Горошко Е.И. Интегративная модель свободного ассоциативного эксперимента.
Харьков: Ра-Каравелла, 2001. 320 с.
13. Дмитрюк Н.В. Формы существования и функционирования языкового сознания
в негомогенной лингвокультурной среде: автореф. дис. ... д-ра филол. наук.
М., 2000. 60 с.
14. Крысин Л.П. Этностереотипы: отражение в языке представлений о своем и
чужом этносе // Крысин Л.П. Слово в современных текстах и словарях: Очерки
о русской лексике и лексикографии. М., 2008. С. 169-176.
