Хойер - Лексикостатистика (Критический разбор)

Следите за нашими новостями!

Philology.ru - Русский филологический портал

Г. Хойер

ЛЕКСИКОСТАТИКА (КРИТИЧЕСКИЙ РАЗБОР) [1]

(Новое в лингвистике. - Вып. 1. - М., 1960. - С. 88-107)

1. Моррис Сводеш в ряде статей, опубликованных им за последнее время [2], описал метод, при помощи которого устанавливается дата первоначального расхождения генетически близких языков. Он утверждает, что этот метод, называемый им лексикостатистическим или глоттохронологическим, обеспечивает «датирование доисторических этнических контактов, выявленных языковым родством» (стр. 54). Достигнуть точности в подобном датировании нелегко, однако Сводеш утверждает: «Мы располагаем достаточным количеством данных, на основании которых можно было бы утверждать, что устанавливаемое лексикостатистикой время расхождения языков в известной мере приближается к действительному». «Не претендуя на безупречность точного инструмента, лексикостатистика, несомненно, имеет большое значение для приблизительного датирования и уже сейчас может служить полезным орудием при реконструкции доистории» (стр. 58-59).

Более того, «есть все основания полагать, что лексикостатистика еще не достигла, даже не приблизилась к максимальному раскрытию своих потенциальных возможностей» (стр. 59). Дальнейшее применение данного метода ко все большему количеству языков и языковых семей должно, по мнению Сводеша, так усовершенствовать метод, что он станет точной и действенной техникой датирования.

2. Данный метод основан на случайно сделанном «открытии», которое состоит в том, что «основная часть словаря изменяется с постоянной скоростью» (стр. 28). Под «основным словарным запасом» Сводеш подразумевает небольшой опытный список, состоящий из определенных семантических единиц или значений (первоначально в количестве 215, а затем сокращенных только до 100 единиц), куда включаются значения, универсальные для каждого человеческого общества, т. е. такие, которые находят себе выражение в любом языке Более того, в дальнейшем утверждается, что единицы, составляющие опытный список в каждом языке, могут быть выражены простыми языковыми формами (т. е. одной морфемой или одним словом); они принадлежат не к узкоспециальным сферам, входящим в общий словарный состав языка (и известным только ученым или специалистам), но к общепонятной, общеупотребительной лексике, которой владеет каждый взрослый человек, говорящий на языке, являющемся для него родным. Короче говоря, опытный список включает в себя ряд значений, которые настолько неизбежно являются частью общечеловеческого опыта, что легко преступают преграды, возводимые национальной культурой между членами общества и той социальной и физической средой, в которой они живут.

3. Анализ опытного списка (как в старом, так и в новом варианте), составленного Сводешем, обнаруживает следующие включенные в него типы значений:

Личные местоимения	6	3
Вопросительные слова	5	2
Коррелятивные слова	3	0
Пространственные слова	3	0
Локализирующие слова	8	2
Слова, обозначающие движение и покой	16	8
Действия	10	0
Периоды времени	3	1
Числительные	12	2
Количество	4	2
Величина	8	3
Предметы и явления природы	22	13
Растения и их части	10	5
Животные	7	4
Человек	4	3
Части тела и вещества	26	26
Ощущения и деятельность	14	8
Действия, производимые тром	6	1
Цвета	5	5
Описательные элементы	15	7
Предметы культуры и культурная деятельность	13	0
Родство	6	0
Разное	9	5
Итого:	215	10

При создании первого списка Сводеш утверждал, что «не представляет трудности составить список приблизительно в 200 относительно стабильных лексических элементов, обозначающих части тела, числительные, определенные явления природы, элементарные, свойственные всем людям действия» (стр. 32). Элементы, составляющие этот список, по его словам, «должны быть универсальным» и [в то же время] не относиться к каким бы то .ни была областям культуры», к тому же «они должны обозначать легко распознаваемые широкие понятия, к которым нетрудно найти соответствия среди простых слов в большинстве языков» (стр. 38). Этот оптимизм оказался несколько обманчивым: он основывался на слишком ограниченном опыте перевода списка на различные языки. В действительности, создается впечатление, что первоначальный список был составлен более или менее a priori, на основании очень удобного, но ошибочного представления о том, что «универсальные и не относящиеся к облает культуры» слова являются относительно стабильными в индоевропейских языках.

Интересно, например, отметить, что числительные и термины родства, приведенные в старом списке в количестве соответственно 12 и 6, в новом списке сокращены до 2 и нуля. Подобные же сокращения произошли и с местоимениями, с пространственными словами, со словами, обозначающими покой, движение, действия, предметы и явления природы, предметы культуры и различные виды, человеческой деятельности.

4. Необходимость подобных сокращений возникла тогда, когда были сделаны попытки перевести опытный список на различные языки, особенно на языки, далекие от европейской культурной традиции. При переводах обнаружилось, что при составлении первого списка не всегда последовательно придерживались установленного критерия - выбирать только «универсальные и не имеющие отношения к культуре» слова. Сводеш был вынужден значительно сократить первый список, поняв, что «качество так же важно, как и количество» (стр. 38, 60).

Особые причины, обусловившие подобное сокращение списка, суммированы в следующих параграфах.

1) Поскольку опытный список должен быть универсально применимым, необходимо опустить все слова, слишком тесно связанные с определенной географической средой или климатическими зонами, такие, например, как лед, снег, замерзать, море. Те же причины требуют исключить из списка ряд названий живых существ (кроме птица, рыба, собака, вошь), которые, помимо того, что они не универсальны, еще очень легко заимствуются одними языками у других. Однако интересно отметить, что Сводеш сохраняет такие слова, как семя, корень, кора, лист, дерево, которые также могут быть подвержены влиянию определенной среды. Кроме того, действительно ли соответствует истине утверждение о том, что птица, рыба, собака и вошь универсальны? [3]

2) Некоторые слова, имеющие отношение к культуре, поскольку «они настолько древни и настолько широко распространены, что свободны от общих недостатков, присущих терминам культуры» (стр. 61), были дополнительно-включены в первоначальный список. Однако слова эти (именно - термины родства, слова, обозначающие предметы материальной культуры и некоторые виды деятельности) из второго списка исключены, поскольку практически все они «оказались непригодными по другим причинам: во-первых, они не являлись универсальными, во-вторых, имели дублеты, в-третьих, иногда страдали неточностью, были звукоподражательными и т. п.» (стр. 61). Числительные, за исключением один и два, опущены по тем же причинам, так же как и названия некоторых предметов природы и названия растений (например соль, цветок, фрукты), «культурная роль которых настолько велика, что они принимают характер терминов культуры» (стр. 61).

Из этих рассуждений видно, что вообще трудно провести грань между «относящимися к области культуры» и «не относящимися к области культуры» элементами списка. Очевидно, не существует чисто теоретической возможности для установления различий между ними. Определение различий должно производиться исключительно на эмпирической основе, что заставляет нас предполагать, что любое слово в списке может в том или ином обществе начать играть настолько активную роль «термина культуры», что «примет его характер». К этому вопросу мы вернемся ниже, в § 9 и 10 настоящей статьи.

3) «Необходимо избегать различных специальных терминов, поскольку они слишком часто выражаются не простыми словами, а целыми фразами» (стр. 62). Не ясно, что обозначает это требование, тем более что Сводеш не приводит примеров элементов, которые были исключены им из списка по этой причине. Раньше Сводеш уравнивал «специальную» и относящуюся к области культуры лексику (стр. 24); если здесь имеется в виду то же самое, то это требование было уже нами рассмотрено. Но «специальная лексика» определяется еще и структурно: нас просят «найти один простой эквивалент для каждого элемента списка, игнорируя специальные и связанные формы» (стр. 38), а в цитате, которую мы привели выше, элементы специальной лексики определяются как «выражаемые чаще целыми фразами, чем отдельными словами». Здесь опять мы сталкиваемся с чисто эмпирическим критерием отбора слов: действительно, как мы можем узнать, какие из элементов списка являются «специальными», пока мы не сделаем попытки перевести их на данный язык? Кроме того, подразумевается - трудно сказать, на каком основании,- что значения, выражаемые целыми фразами, более культурно обусловлены, чем значения, облеченные в более простые языковые формы.

4) Определенные элементы, особенно те, которые классифицируются как «действия» (например, резать, тянуть, копать, сжимать), вычеркиваются, «поскольку зачастую к ним бывает трудно подобрать соответствия в исследуемых языках» (обозначает ли это, что данные элементы неуниверсальны?) и потому, что они «гораздо менее стабильны, чем большинство других опытных элементов» (стр. 62).

Нестабильными элементами, по Сводешу, являются те, которые подвержены сравнительно быстрой замене во времени. Поскольку определенная таким образом нестабильность ранее была отмечена как характерная для элементов, относящихся к области культуры (вследствие сравнительно более быстрых изменений в иных аспектах культуры, чем в языке), это утверждение (т. е. утверждение о том, что некоторые, «не относящиеся к области культуры элементы также нестабильны») вызывает сомнение в обоснованности установления различий между «относящимися» и «не относящимися» к области культуры элементами списка.

Стабильность определяется при помощи «учета сохраняемости», вычисляемого при изучении лексических единиц, принадлежащих к языкам с зафиксированной историей. Поскольку число языков, доступных изучению, невелико, выясняется, что учет сохраняемости крайне неточен (стр. 66). Тем не менее Сводеш утверждает, что новый список отражает более точный «процент сохраняемости», чем старый список, по крайней мере для тех языков, в которых подсчет уже произведен. Но где доказательство тому, что «процент сохраняемости», установленный в зафиксированных языках, точно совпадет с «сохраняемостью» в языках, которые получили письменность совсем недавно, если критерий, опирающийся "на различие между «относящимися» и «не относящимися» к области культуры словами, признан нами необоснованным?

5) Некоторые элементы исключаются из списка, поскольку во многих языках они могут быть выражены формами, употребляемыми также и для выражения других, элементов в опытном списке. Например, слово жена часто выражается формой, обозначающей, кроме того, «женщину», поэтому жена исключается из списка. Точно так же поступают со словами река, озеро и море, так как в списке есть уже слово вода; далекий исключается из списка из-за слова длинный; короткий, тонкий и близкий - из-за малый, пыль - из-за земля, туман - из-за облако; нога - из-за ступня; они, он - из-за тот (стр. 63).

Таким же образом одна и та же лексическая единица, может употребляться для слов этот и тот, для слов кто, что, когда, где и как, для я и мы, для ты и вы, для умирать. и убивать.

Поскольку оказывается трудным или даже вообще невозможным определить заранее все потенциально возможные и частичные дублеты, Сводеш сохраняет некоторые из них в надежде на то, что те, которые были исключены, значительно уменьшат количество языков, вообще имеющих дублеты, и оставляет только небольшое число имеющих более одного дублета. На каком основании одни элементы оставляются, а другие исключаются из нового списка, остается неясным. В новом списке остаются кто, что, тот, этот, идти, приходить (частично дублируемые в некоторых языках), длинный, большой, дождь, вода, кожа, кора и целый ряд других. В действительности нет критерия иного, как эмпирический, для внесения или исключения из списка, и мы вправе ожидать, что по мере того, как новый список будет применяться к различным языкам, будут обнаруживаться все новые и новые дублеты.

6) Два последних принципа, согласно которым из списка исключаются определенные опытные элементы,- это звукоподражательность и особенности языковой структуры. Некоторые из элементов оказываются выраженными звукоподражательными формами, и поэтому «довольно трудно учесть устойчивость подобных слов и также трудно установить, с какого рода элементами мы имеем дело - с родственными словами или со случайными звуковыми совпадениями» (стр. 64). Возможными звукоподражательными словами, которые исключаются из списка, являются слова дуть, дышать, смеяться, рвать, царапать, кричать. Надо заметить, что критерий здесь снова чисто эмпирический: не существует способа определить заранее, какой из опытных элементов будет настолько часто выражаться в различных языках звукоподражательными словами, что потребуется исключить его из списка. Первоначально опытный список содержал некоторые коррелятивные и пространственные элементы - и, если, потому что, у, в, с, - которые, как оказалось, во многих языках выражаются структурными элементами, т. е. словами, тесно связанными с морфологией языка и ею определяемыми. Подобные элементы поэтому опускаются. Надо отметить, однако, что Сводеш оставляет кто, что, этот, тот, все, какой-либо и не, которые тоже могут быть в некоторых языках связаны с их морфологической структурой.

5. Краткая история создания опытного списка, приведенная выше, показывает следующее: 1) первоначально этот список был составлен в основном на базе европейских языков и культур (возможно, в основном в их современных формах); 2) он был исправлен и отшлифован главным образом в применении к неиндоевропейским языкам и культурам. Как выясняется, первоначальный список включал большое количество элементов (более чем 50 процентов), не отвечающих установленным требованиям, однако этот факт не был обнаружен до тех пор, пока не были «предприняты попытки перевести список на другие языки. Более того, кажется вполне вероятным, что отмеченные трудности появятся снова, когда список будет применяться к еще большему количеству различных языков. Следовательно, теория лексикостатистики не дает в наше распоряжение ничего, что позволило бы нам раз и навсегда «создать твердый опытный список, переводимый без всяких помех на любой язык. Чтобы проиллюстрировать это положение, я предлагаю свидетельства, почерпнутые из моих собственных попыток перевести новый список Сводеша на язык навахо и на другие атабаскские языки.

6. Делая перевод опытного списка на язык навахо, я использовал в основном три источника - рукописные материалы Эдварда Сепира, словари и грамматические исследования Берарда Хейла и работу Роберта Янга и Уильяма Моргана.

Трудности, с которыми я столкнулся, приводятся в нижеследующих разделах; каждый из них озаглавлен соответствующим элементом или элементами из последнего опытного списка Сводеша.

1) Этот, тот. В языке навахо слово díí, обычно переводимое англ. this «это», принадлежит к следующей системе форм, каждая из которых является указательной и относится к людям или предметам: díí «этот» (один из числа нескольких), «этот» (указывается в присутствии говорящего и слушающего), ?èì «этот» (поблизости), ?éí «тот» (вдалеке или отсутствующий), ńγáí «этот» (рядом с вами), ńléí «тот» (там, далеко). Здесь совершенно очевидна трудность в выборе лишь двух форм. Язык навахо содержит большое количество форм, и, кроме того, система его форм по-иному отражает действительность. Подобные примеры специфической ориентации в системе указательных местоимений не необычны. См., например, иллюстрации из языков квакиутл и эскимосского, приведенные Боасом [4].

2) Кто, что. Здесь возникает та же самая трудность. Навахо имеет четыре вопросительных местоимения: xáí «кто» и xàà, dàà, yááh, которые могут быть переведены как «что», хотя здесь существуют небольшие различия в значении, подобно различиям, имеющим место в указательных местоимениях.

3) Большой. В навахо употребляются две общераспространенные формы -сò и -càà; различие в их значении не совсем ясно, но, очевидно, оно относится к таким различиям, которые в английском языке никак не выражаются. Имеются еще две формы: -dííl, употребляемая для обозначения, например, большой ломовой лошади и «большого», «грубо скроенного» мужчины, и -cààz «большой, громоздкий» (как колода).

4) Малый. Существуют три формы: -cíhí ~ -císí «быть небольшого размера», «быть карликовым» (по отношению к людям, животным, предметам)», -yááž ~ -yáží «маленький (о людях, животных, предметах)», «ребенок», «детеныш» и -čiídí «небольшой» (по количеству), «малый» (малочисленный).

5) Мужчина, человек. Существует две формы, но граница, разделяющая их, не совпадает с границей, разделяющей в английском языке слова man и person.

Hàstììn в навахо обозначает «мужчину», «мужчину зрелого возраста», а в притяжательной форме - «мужа»,, «супруга». Это слово часто употребляется и как составная часть мужского имени, например hàstììn dáxáànà bààdààní - имя собственное - «зять старика Тексана»; hàstììn никогда не обозначает то, что в английском языке передается словом «person». Вторая форма dìné обозначает мужчину (в противоположность женщине), человека (в противоположность животному), человека, принадлежащего к племени навахо (в противоположность человеку другой национальности). Это слово является именем собственным для обозначения племени навахо. Значение, присущее английскому слову «male», не получает достаточно ясного выражения в данных словах, а передается формой -kà?, антонимом к которой служит слово -?áád «существо женского пола», «женщина»; -kà? может обозначать мужчину, мужа, по крайней мере в притяжательной форме, но с несколько вульгарным оттенком.

Иногда человек, человеческое существо обозначается еще одним словом - bílà?àsλà?ìì. Как. однако, легко заметить, эта форма чисто описательная и буквально означает «пятипалые».

6) Птица, cídìì является единственным родовым словом для обозначения птицы, причем оно обозначает только маленьких птиц. Иногда для обозначения птицы можно употребить слово nààtàí «летающее существо», но сюда включаются также летучие мыши и другие летающие животные, которые не являются птицами.

7) Дерево. Для его обозначения может быть использовано слово cìn, но нужно отметить, что значение этого термина более широко. Он обозначает не только деревья, но также и пиломатериалы, столбы, колья, бревна, вообще любой вид древесного строительного материала. Производная форма - cììn - служит для передачи названия сердцевины дерева, ствола, деревянной ручки, как в выражении bì-cììn «это ручка» (топора) или dá?á-cììn «кочерыжка кукурузного початка». Надо отметить, однако, что cìn не обозначает дерево в значении «дрова» или «горючее», для этого в навахо употребляется несоотносимая форма čìž.

8) Семя, глаз. То, что в языке навахо является наиболее общим словом, соответствующим англ. seed "семя", именно - náá?, столь же часто употребляется для обозначения "глаз". Берард определяет -náá? как "глаз", "семя (растений и трав)". К этому он добавляет: k'èèlγéí "семена злаков" (букв, "те, которые сеют"), ?áláscìì "семена (дыни или тыквы)" и -k'úú? "семена (косточки яблок, персиков, вообще фруктов)" [5].

9) Корень. Существует три формы. Во всех трех формах используется основа -λ'óól "веревка", "канат", "шнур". Слова, соответствующие англ. root, проанализировать не так легко. Эти слова следующие: -héλ'óól, -kéλ'óól и cébéλ'óól. Берард приравнивает -kéλ'óól к идентичной форме "root",которая означает завязку от мокасин, шнурки от ботинок [6].

10) Кора. Для этого слова Берард приводит три формы: -káštóóš, -háštóóž, -láštóóž. Все три обозначают кору сосны. Кора (верхний покров) этих деревьев называется -kágí, что значит также "кожа", "покров". Кора кедра, поскольку она мягкая, называется -žííh [7]. Очевидно, любое из этих слов может употребляться в зависимости от того, какая кора имеется в виду - твердая, грубая или, наоборот, мягкая.

11) Жир. Имеется две основных формы: k'àh, употребляемая для обозначения жидких мазей или легко размазываемых жиров, а также жира на теле и на мясе, и λàh, также обозначающая мазь, жир (в частности, тот, который служит основой в косметических притираниях). Клейкие мази, подобно тем, которые употребляются для смазывания колес вагонов, передаются словом žèèh, что обозначает также сосновую смолу.

12) Волосы, голова. В навахо формой -cìì? (-cìì-, -cìì?- или -cììs- в сложных словах) можно перевести и слово "голова" и слово "волосы", если речь идет о человеческих волосах. Волосы животных, мех или шерсть обозначаются словом -γàà?. Взятое отдельно, оно никогда не обозначает волосы человека, однако может встречаться в таких сложных словах, как -cìì-γà? "волосы на голове" и -dáγàà? "борода" ("волосы на губах").

Следующие сложные слова иллюстрируют, какова сфера значения -cìì?: cìì?-áál "подушка" ("поддерживающая голову"), cìì?-béétodí "лысый" ("тот, у кого голова гладкая"); cìì-t'áád "венец", "крона", "макушка", cìì--cììn "череп" ("кости головы"), cìì-zìz "скальп" ("головной мешок"), cìì-bà? "седой", cìì-γééλ "прическа" ("груз из волос"), cììs-cìl "вьющиеся волосы", cìì-nnèèzí "длинноволосый".

13) Есть. В "навахо существует, по-видимому, один глагольный корень -γííh, -уá, отвечающий требованиям Сводеша. Эта форма используется также и для обозначения акта принятия пищи в тех случаях, когда не указывается, что представляет собой эта пища, или в тех случаях, когда отмечается, что она состоит из нескольких компонентов. Мы находим, однако, большое количество и других глаголов, которые значат "есть", "принимать пищу". Берард [8] леречисляет их. Двенадцать форм различаются между собой по роду принимаемой пищи (например, "есть пшеницу, травы, овощи, каши") и еще большее количество глаголов обозначает манеру принятия пищи (например, последовательно глотая,, беря пищу пальцами, ложкой, чавкая и т. п.).

14) Видеть. Встречаются два глагола: нейтральный ?í "видеть", "иметь (кого-либо) в поле зрения" и активный -cééh, -сá "смотреть", "глядеть".

15) Знать. Существуют четыре различных способа перевести это слово на язык навахо: -nììh - нейтральный глагол "знать что-то", "располагать определенными сведениями или знаниями" (ср. активный глагол -nììh "узнать", "получить сведения о чем-либо"); -уá - нейтральный глагол "обладать знанием, мудростью, опытом" (активный yààh "стать мудрым, разумным; получить знания, опыт"); форма, производимая от корня -zìn "думать", "ощущать", например šìlbééhózìn "я знаю это", букв, "я имею знание этого при себе"; наконец, форма -čììh "знать" (в смысле "выполнять определенный вид работы", "иметь некоторые специальные знания").

16) Умирать. Перевод этого элемента на язык навахо заключает в себе трудности, которые, очевидно, встречаются и в других языках. Эти трудности связаны с категорией числа. Глагол, обозначающий в навахо "умирать (вообще)", передается формой -cààh, которая одновременно означает "заболевать" (какой-либо роковой неизлечимой болезнью). Другой глагол имеет более узкое значение - -néh "несколько человек умирают". Надо при этом отметить, что народ навахо, как и многие другие народы, старается не обсуждать вопросы смерти и поэтому особенно избегает употреблять эти глаголы. Он заменяет их различными эвфемизмами, которые можно сравнить с английским pass away "покинуть мир". Чаще всего употребляется глагол -diih "исчезать", "переставать существовать".

17) Убивать. Этот элемент в навахо может быть передан тремя глаголами в зависимости от того, в каком числе выражено дополнение: -γé "убить одного", -γá "убить многих" и -cèèd "убить очень многих", "устроить резню". Надо отметить также, что глагол -nééh "несколько человек умирают", о котором говорится в пункте 16, имеет каузативную форму: "убить", "заставить нескольких умереть".

18) Плавать. В навахо имеется два глагола bèèh "плыть" и -kóh "плавать", "продвигаться (к определенному месту) при помощи плавания". Здесь, по-видимому, передается разница между плаванием как определенным видом времяпрепровождения и плаванием как видом движения.

19) Идти, приходить. Язык навахо не располагает глаголами, при помощи которых можно было бы точно перевести эти формы. Иными словами, оба элемента значения выражаются в навахо весьма приблизительно и оба основаны на системе одного и того же корня, в данном случае представленного -уá, что означает "одно существо движется". Если этот корень употребляется в прогрессивном наклонении и не имеет наречных приставок, то он обозначает "одно существо движется" (без указания на способ передвижения), т. е. его значение приближается к англ. walk; та же система корней, употребленная в любом другом наклонении, кроме прогрессивного, означает "одно существо движется (без указания на способ передвижения) к определенному месту" или "одно существо подходит (к определенному месту)", что приблизительно эквивалентно англ. come. Если в движении принимают участие два или несколько существ, то система корней меняется на -?ààš "двое или несколько движутся" или на -kááh, если речь идет о большом количестве людей, или на -zééh "движется целая группа людей", если имеется в виду масса людей или какая-то группа людей.

20) Лежать, сидеть. Эти элементы разделяются в навахо по числам (следующие примеры приводятся в третьем лице среднего рода среднего залога): sìtí "одно существо лежит", sìtééž "двое или мало существ лежат", sìǯéé? "несколько лежат", sìdá "одно существо сидит", sìké "двoe или мало существ сидят", dìníbìn "несколько сидят".

21) Давать. Здесь мы обнаруживаем еще более сложное деление, которое зависит от характеристики предмета. Существует двенадцать глаголов, которые могут быть переведены с помощью английского глагола give "давать". Все они имеют один и тот же комплекс приставок O-àà-, где О представляет собой местоимение цели, a -àà- - послелог, обозначающий направление движения к; однако система корней у каждого глагола неодинакова. Так, если употребляется корень -?ààh, то это значит "давать кому-либо продолговатый предмет", если -tììh - "давать кому-либо длинный предмет", если -tèèh - "давать кому-либо одушевленный предмет" и т. д. Подробно относительно классификации глагольных корней см. мою статью в "Intern. Journ. of Amer. Ling.", 11, 1945, p. 13-23. Далее надо отметить, что все 12 систем корней не составляют вместе значения английского give "давать", так как каждая из них обозначает движение определенного класса предметов и четко отличается от других по структуре и по семантике.

22) Солнце, луна, ночь. Две формы в навахо могут обозначать солнце, а две - луну: ǯóhònàà?áí и šá "солнце", a λ'éhònàà?áí и ?òòǯзéé? - "луну"; ǯóhònàà?áí и λ'éhònàà?áí являются описательными формами. Первая обозначает "круглый предмет, который движется вокруг ночью". "Ночь" на языке навахо - λ'é?.

Слово ǯóhònàà?áí может быть лучше всего определено как обычная, разговорная форма для обозначения солнца; форма šá, по-видимому, ограничена употреблением в различных ритуалах. Тем не менее šá встречается в обычной речи в следующих сочетаниях: šá hàdíísíí "греться на солнце", šá ńdíín "солнечный свет" и šá bìλ'óól "солнечные лучи". Согласно утверждению Берарда, форме ?òòǯзéé? "луна" отдается предпочтение в разговорном языке, но остается неясным, имеется ли здесь четкое различие между обычным и ритуальным употреблением.

Вполне возможно, что та и другая описательные формы возникли как результат той огромной роли, которую оба небесных светила играют в обрядах навахо. Эти описательные формы являются, по-видимому, средством избежать в разговоре слов, которые употребляются в религиозных обрядах.

23) Дождь. Здесь также встречаются две формы - ńłcá и nàhàłtìn. Разница в значений не совсем ясна, но ńłcá является более обрядовым словом, чем nàhàłtìn.

24) Земля, зола. Слово łèèž может быть передано английскими словами earth, soil, dust, clay "земля", "почва", "пыль", "глина"; оно употребляется (в форме łèè-, иногда łèèš-) в целом ряде сложных слов, например łèè-сàà? "глиняная посуда", łèè-γì? "в земле", łèè-sáán "пища, приготовленная в горячей золе или в земляной печи". Одно из этих сложных слов - łèèš-čìh "зола",- очевидно, соответствует английскому сложному слову earth-chaff. Значение "зола" выступает в łèè-: łèè-sìbééž "это выпечено в горячей золе".

25) Дым, гореть. Навахо имеет два глагола, соответствующих англ. burn "гореть". Первый из них - -k'ááh, - по-видимому, определяет горящий костер, второй - -lííd - горящее дерево, траву и другие легко воспламеняющиеся материалы.

Англ. smoke "дым" соответствует в навахо слово lìd, которое почти наверное соотносится со вторым словом.

26) Черный. Этот элемент передается в навахо либо как łìžìn, либо как dìłxìł. Насколько я могу судить, эти слова употребляются в одном и том же контексте: горы, облака, кожа, пещера, одежда, тело, птицы, различные изделия могут быть либо łìžìn, либо dìłxìł. Обе формы могут употребляться для обозначения "черный" и "темнота". Единственный вывод, к которому можно прийти, заключается в том, что обе эти формы передают различия в черном цвете, которые в английском языке воспринимаются как одна и та же категория. Ключ к пониманию различий в значениях между указанными двумя формами можно найти, вероятно, при рассмотрении активных глаголов, производных от этих форм. Глагол, соответствующий англ. to blacken "чернить", произведенный от łìžìn, означает "чернить, окрашивая", "делать белее темным то, что прежде уже было во что-то окрашено"; ìžìn обозначает также черный цвет кожи у людей. Слово негр звучит как nààkàì-'ìžìnìì, букв, "чернокожий мексиканец".

Слово черный, производное от di'xi', обозначает "делать черным при помощи древесного угля, золы", "делать черным, добавляя черную краску". Сепир определяет dìłxìł как "черный как смоль, действительно черный", очевидно, в противоположность не вполне черному, псевдочерному.

27) Хороший. Перевод данного элемента несколько затруднителен: значение good "хороший" в английском языке чрезвычайно многогранно. Согласно Сводешу, значение "хороший", которое включается в список, должно соответствовать значению английского слова useful "полезный", например в выражении a good tool "полезный инструмент".

В навахо встречается по крайней мере четыре формы, которые могли бы быть переведены английским словом good в том или ином его значении.

-žòní (~ -žón, -žó) "быть хорошо сделанным", "хорошо приготовленным", "тщательно выполненным", а также "быть красивым", "иметь приятную внешность", "быть приятным в обращении, манерах". В основном это слово обозначает нечто хорошее, что имеет это качество благодаря организованности и гармонии.

-tééh "быть хорошим, приятным", например, "(стрелы, весны, пища) хороши"; "хорошие вещи, условия (вообще)", "хорошая, приятная, красивая (местность, страна и пр.)", "хорошим, приятным, удовлетворительным способом"; "иметь хорошее здоровье"; "хорошо жить"; "говорить хорошо и отчетливо и то, что подобает", и т. д.

Третья форма базируется на корне ?í "быть в определенном состоянии", эта форма с приставкой čо- дает -čо-...-?i, что означает "быть полезным". Данное значение, однако, довольно узко и обозначает только "быть пригодным", как в выражениях: "эти палочки пригодны в ткачестве" или "шерсть и мясо овцы приносят большую пользу".

łìkàn (букв, "быть сладким") может также соответствовать good в основном смысле "хороший (для еды)",' "вкусный, аппетитный".

28) Сухой. Навахо имеет два глагольных корня, оба обозначают сухое, но не совсем одинаковое вещество: -càì обозначает "сухое дерево", "сухую дорогу", "пересохшукх реку", a -gàn - "сухую кожу или шкуру", "сухое зерно или сушеное мясо" либо сам процесс высушивания этих предметов. Это слово может также означать "увядший (растения)" или "истощенный (голодающий)".

7. Из двадцати восьми элементов, взятых для перевода, семь являются или могли бы являться словами-дублетами. Это - одна из трудностей, заставившая Сводеша пересмотреть первый список (см. § 4, 5). Сюда входит, конечно, не очень большое количество слов, но важно, что перевод, списка на другие атабаскские языки, даже близко родственные языку навахо, обнаруживает не только некоторые из тех же самых дублетов, но также и другие, не встречающиеся в навахо.

В цирикахуа мы находим, например, дублеты мужчина - человек, семя - глаз, волосы - голова, идти - приходить, луна - ночь, дым - гореть, которые мы встречаем в навахо, но не обнаруживаем примера с земля - зола (соответствующая форма в этом языке для "зола" - gòòščìì).

Однако в цирикахуа появляется два новых дублета - ǯígònàà?áí и λ'énàà?áí, которые обозначают соответственно солнце и луну, а в примере кора - кожа оба слова выражаются с помощью формы -káyé [9].

Язык хупа (надо сказать, что я располагаю неполным списком этого атабаскского языка Калифорнии) обнаруживает следующие дублеты: кто - что (имеют общую морфему da-), малый - птица (вторая морфема слова k^yi-yahǯ "птица" является формой -yaaW, соответствующей англ. small "маленький"), солнце - луна (оба передаются через Waa), кровь - красный (соответственно -ceeliŋ и -ceeli), рот - язык {-sa? "рот" и saa-staan "язык" [букв, "то, что находится во рту"]), дым - гореть (соответственно łid и -lid), зеленый - желтый (оба слова передаются через -cow?) и огонь - зола (xoŋ? "огонь" и сложное слово, обозначающее "остатки от огня") [10]. Почти все эти дублеты не совпадают с теми, которые встречаются в навахо. Хотя бы частичное рассмотрение языка чиппевеев (северный атабаскский язык) обнаруживает следующие дублеты: кто - что (оба значения выражаются формой ?εdlá); мужчина - человек (как и в навахо); малый - птица (соответственно - yàzè "маленький", ?íyεsε "птицы или маленькие существа"); мясо - желудок (оба слова выражаются посредством bər); умирать - убивать (выражаются различными формами глагола -δir "действовать", "делать"); идти - приходить (как в навахо) и солнце - луна (как в хупа; общая форма -sà) [11]. Приведенные факты показывают, что новый список Сводеша не решает проблемы устранения дублетов и, более того, приводит к мысли, что эта проблема не может быть решена. Если, как предлагает Сводеш, дублеты просто опустить и заменить другими элементами из числа дополнительных 100 элементов, входивших в старый список, то окажется, что мы будем иметь более или менее различные списки для каждого языка, к которому будет применяться данный метод. Применительно к атабаскским языкам это предполагает различные списки для навахо, хупа и др., что явилось бы очевидным препятствием к установлению точной даты их расхождения.

8. Большое количество элементов, для выражения которых навахо обладает двумя или несколькими одинаково возможными вариантами перевода, противоречит основной мысли Сводеша о том, что при переводе списка "для каждого элемента должен быть найден один простой эквивалент" (стр. 38). Возможно, что навахо - единственный язык, представляющий в этой области такие большие трудности. Ни один из исследователей не заявлял о таком количестве элементов, которые так трудно было бы перевести точно. Однако я должен высказать предположение, что видимое отсутствие трудностей в переводе является результатом недостаточно тщательных определений, которые даются этим элементам. В своих исследованиях языка навахо я основывался на материале, который собирался Сепиром в течение значительного периода времени, и использовал работы различных исследователей, из которых по крайней мере один - Берард - обладал практическим знанием языка. Мне кажется, я вполне справедливо предполагаю, что лингвисты, занимающиеся в основном структурными исследованиями (сюда включается и большинство изучающих языки американских индейцев), по-видимому, довольствуются, ввиду недостатка времени и интереса, лишь очень краткими определениями для объяснения собираемых форм.

Трудности, отмеченные нами, выявляются лишь после тщательного семантического исследования, которое основывается на гораздо большем материале, чем обычно требуется для структурного исследования.

9. Трудность в отыскании одного простого эквивалента, соответствующего каждому элементу опытного списка, несомненно, является результатом того, что каждый язык обладает не только особой, свойственной ему структурой, но также и своей особой системой семантических моделей.

Уорф не раз указывал на то, что природа и опыт разделяются по типам и категориям не потому, что опыт подсказывает такое деление, но большей частью потому, что сам язык указывает и устанавливает определенное семантическое группирование. Сепир утверждает то же самое, когда он называет язык [12] "самостоятельной созидающей системой символов, которая не только относится к опыту, в значительной степени приобретаемому без ее помощи, но которая фактически формирует наш опыт для нас благодаря ее формальной целостности и вследствие того, что мы подсознательно переносим ее невыраженные предположения в сферу опыта". "... (значения) не столько выражаются в опыте, сколько навязываются ему благодаря той тиранической власти, которую имеет языковая форма над нашей ориентировкой в мире".

"Ориентировка в мире", присущая языку навахо, ясно проявляется на примере многих элементов, приведенных в § 6, хотя бы на примере элемента дерево, переводимого на навахо как cìn, что, кроме дерева, означает также "кол", "столб", "бревно", "сердцевина дерева", "строительный материал", "деревянная ручка"; иными словами, cìn обозначает дерево как материал, из которого производятся различные древесные изделия. Второе слово - čìž - обозначает дерево только как горючее.

Элемент 8 семя - глаз обнаруживает семантическую модель, также специфическую для навахо. Здесь значение слова глаз расширяется и включает в себя слово семя, однако семена лишь определенных растений и трав. Семена других растений - злаков, дынь и кабачков, фруктов - обозначаются отдельным словом для каждого вида. Частично подобное разделение обусловливается историей культуры навахо, где интерес к семенам и вообще к земледелию является недавним.

Другие, специфические для навахо семантические модели (свойственные также и другим атабаскским языкам), объясняются характерной особенностью этих языков - различать действия, учитывая количество действующих лиц и предметов (см. элементы 16, 17, 19 и 20); а также тем фактом, что движение выражается также различными элементами в зависимости от того, какой класс предметов в нем участвует.

10). Указанные соображения неизбежно приводят к выводу о том, что ни один из элементов опытного списка не является необходимо относительно нейтральным к культуре (стр. 38), не говоря уже о том, что элементы списка вообще не являются универсальными и нейтральными по отношению к культуре (стр. 38). Напротив, нам представляется, что любой элемент списка может подвергаться культурным влияниям просто благодаря тому, что он является продуктом всей культуры, в которую должен быть включен и язык с его структурными и семантическими моделями.

Безусловно, верно, что мы можем избежать тех элементов, которые совершенно очевидно связаны с культурой народа (например, большинства терминов родства или слов, относящихся к определенным политическим системам или системам религиозных верований). Мы можем также исключить элементы, имеющие отношение к географическим и климатическим факторам ограниченного распространения. Чего нельзя избежать, так это определенных моделей различных категорий и типов, которые язык и культура (куда язык, собственно говоря, и включается) навязывают лексике языка, моделей языка, которые оказывают влияние на весь словарь, на все лексические единицы, в отдельности на то и на другое, хотя первое больше связано с культурой, а второе с ней не так тесно связано.

Это заключение рождается, как мне кажется, из разбора того материала, который здесь представлен.

Каждая попытка перевести опытный список на какой-либо определенный язык, если задача выполняется тщательно и точно, неизбежно выявит некоторое количество оставшихся элементов, для которых не может быть найден единственный простой эквивалент, отвечающий всем требованиям, выдвигаемым Сводешем. Необходимо подчеркнуть, что этот остаток не будет одинаковым во всех языках, и обратить внимание на различные остатки в навахо, цирикахуа, хупа и чиппевейском языках. Это означает, что опытный список, взятый в целом, возможно, и представляет собой сферу опыта, присущего всему человечеству, однако он не обеспечивает разделение этой сферы на сто «легко-распознаваемых общих понятий, к которым нетрудно найти соответствия среди простых слов в большинстве языков». Вряд ли какой-либо другой опытный список, спланированный таким же образом, как список Сводеша, достигнет цели, поскольку мы не знаем способа заранее исключить все особенности отдельных индивидуальных культур. Вероятно, этот неизбежный недостаток объясняет довольно большую величину ошибки в лексикостатистическом датировании. Из атабаскских языков мы рассмотрели, язык навахо и отметили в нем 24 элемента, которые можно было бы перевести различным образом. Если это остается верным в приложении к другим языкам (а есть все основания полагать, что это так), то легко можно было бы для каждого из 24 элементов сделать один выбор в одном языке, а другой в другом и, таким образом, одинаково легко обнаружить как утраты в словаре, так и их сохраняемость. Достаточно допустить ошибку лишь в нескольких случаях, и сам метод и полученные с его помощью датировки приобретут характер иллюзорности.

Примечания

1. H. Hоijer, Lexicostatistics: A Critique, «Language», vol. 32, № 1, 1956, p. 49-60.

2. Список статей приведен в «Intern. Journ. of Amer. Ling.», vol. 21, 1955, p. 121. Я буду ссылаться только на две статьи: «Lexico-statistic dating of prehistoric ethnic contacts» (Proceedings of Amer. philos, society, vol. 96, 1952, p. 453-463); «Toward greater accuracy in lexicostatistic dating» (UAL, vol. 21, 1955, p. 121-137). [См. приведенные выше статьи. - Прим. ред.].

3. Здесь и ниже в целях удобства даются русские (а не английские, как в оригинале) эквиваленты элементов опытного списка Сводеша, поскольку фактически мы имеем дело не с лингвистическими, а с понятийными явлениями. - Прим. ред.

4. «Handbook of American Indian languages», 1.41, Introduction, Washington, 1911.

5. Berard Нailе, A stem vocabulary of the Navaho language, Navaho-English and English-Navaho, 1951, Engl.-Nav., p. 258.

6. См. там же, p. 207.

7. См. там же, p. 18.

8. Berard Нailе, A stem vocabulary of the Navaho language: Navaho-English and English-Navaho, 1951, Erg.-Nav., p. 99-101.

9. Из моих собственных полевых заметок.

10. Из полевых заметок Э. Сепира.

11. Fang-kuei Li, A list of Chipewyan stems, UAL, 7, 1933, p. 122 - 151.

12. Edward Sарir, Conceptual categories in primitive languages, «Science», vol. 74, 1931, p. 57.

Источник текста - сайт www.classes.ru - Репетитор по английскому языку в Санкт-Петербурге.