Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

В. Дорошевский

О ЗВУКАХ РЕЧИ, БУКВАХ И СЛОВАХ

(Русское и славянское языкознание: К 70-летию члена-корреспондента Академии наук СССР Р. И. Аванесова. - М., 1972. - С. 92-94)


 
И буквы и звуки речи имеют непосредственное отношение к словам; в смысловом (семантическом) содержании слов буква, звук речи заключается понятие составной части слова. Из этого следует, что, желая определить отношения между буквами и звуками речи как составными элементами слова, мы должны начать с выяснения этого общего понятия. С другой стороны, мы не можем мыслить слова иначе как состоящие из звуковых элементов, которым, когда слово написано, соответствуют элементы графические, т. е. буквы. Таким образом, мы попадаем как бы в порочный круг, circulus virtuosus: определяем элементы, соотнося их с понятием целого, целое же сводим к этим элементам. (В сущности с таким же порочным кругом мы имеем дело, встречаясь с определением слова как основной единицы лексического состава языка, ибо лексический состав нельзя понять иначе, как состоящий из лексических единиц).
Для того, чтобы выйти из порочного круга, нам необходимо найти общее понятие, в которое мы могли бы включить и понятие составных элементов слова и понятие слова как целого. Таким основным общим понятием является для нас понятие условного языкового рефлекса, без которого механизм языкового мышления остается неразгаданным и непонятным.
Мы ограничимся несколькими замечаниями и примерами, иллюстрирующими это общее положение, к которому вернемся в конце настоящей статьи.
Что значит слышать звуки речи, видеть обозначающие их буквы? Это значит отождествлять данное слуховое или зрительное восприятие с тем представлением, которое хранится в нашей памяти как воспоминание о наших предшествующих реакциях на такое же слуховое или зрительное раздражение.
В самом простом предложении: "Я слышу звук а" заключаются следующие синтаксические понятия: подлежащее (subiectum) - я, сказуемое - слышу, дополнение, состоящее из двух элементов: более общего звук и относящегося к одному из элементов класса звуков, специализирующего а. Предложение: "Я слышу звук а" равнозначно предложению: "Звук, который я слышу, есть звук а". Из этой формулировки"следует, что реакция на слуховой раздражитель а проявляется не только в деятельности периферийного слухового рецептора, но и в деятельности (употребляя термин И. П. Павлова) всего слухового анализатора, кончающегося в мозговом центре, координирующем и интегрирующем реакции всех чувственных анализаторов. Предложение: "Я слышу а" не только относится к объекту единичного чувственного восприятия, но одновременно содержит информацию о том, как этот объект осознается воспринимающим, и таким образом объект восприятия отождествляется с объектом суждения о нем, т. е. с объектом предикации. Слышать звук а значит слышать звук а, т. е. узнавать его как таковой, а не как нечто другое, отождествлять его с хранимым в памяти представлением звука а. Акт восприятия и акт осознания воспринимаемого элемента - один непрерывный акт. Непрерывность его объясняется тем, что на нервных путях от рецепторов до мозговых центров нет пустых промежутков [1].
Хранимое в памяти представление звука а (или любого иного) можно назвать фонемой, но всегда следует помнить, что каждый звук речи и "соответствующая" ему фонема не что иное, как один сложный динамический стереотип, в котором элементы восприятия и осознания воспринимаемого неразделимы. Поэтому самым простым определением является следующее: фонема есть потенциальный звук речи. Противопоставление: звук речи - фонема возводится к Бодуэну де Куртенэ, но и в одной из программ его лекций в Петербургском Университете находим отождествление "Фонемы (звуки речи)".
Между звуком речи и буквой аналогия состоит в том, что подобно тому, как нельзя осознать слышимый звук, не обладая приобретенной в опыте апперцепцией, т. е. способностью классифицировать его в пределах известного типа слуховых представлений, нельзя "прочесть", т. е. узнать букву, не зная соответствующего алфавита. И в области букв возможны были бы попытки противопоставлять "восприятия", "понятия", но теснейшую связь одних с другими можно доказать при помощи весьма простых примеров.
Если мы интересуемся известным алфавитом как графическим кодом, то важно для нас не только то, может быть, даже главным образом не то, что у пользующихся данным алфавитом есть "представления букв", а то, как функционируют практически элементы этого кода, т. е. мы должны обратить внимание на то, какие буквы и сочетания букв воспринимаются в нем как функциональные графические единицы.
В польском алфавите буква i - знак соответствующего гласного звука, и так она воспринимается как отдельно написанное слово (союз) или в начале слова (inny). В таком сочетании букв, как biały 'белый', две буквы bi составляют одну функциональную единицу, которой соответствует звук b' (смягченное b). В написании слова bił различаем три буквы, из которых одну функциональную единицу составляют две первые, ибо так же, как в написании biały, две буквы обозначают мягкое b (чем отличается bił от był); кроме того, буква i, являющаяся составным элементом графической единицы bi, функционирует как самостоятельная графическая единица, обозначающая гласный i.
В написанном слове dzień три буквы d, z, i сливаются в одну функциональную единицу, обозначающую звук, передаваемый в фонетической транскрипции знаком ǯ. То же самое в слове nadzieje. Иначе в слове podziemny, в котором одну функциональную единицу составляют буквы zi, отделяющиеся от предшествующего d, конечного элемента префикса pod-.
Буква о в сознании русского ассоциируется с определенным звуковым представлением, но хорошо читает по-русски не тот, кто произносит каждую написанную букву о как звук о, но тот, кто знает русские слова, не суммирует механически восприятия отдельных букв, но реагирует на написания, как на условные раздражители, вызывающие в его памяти представления соответствующих слов.
Звук речи, буква, слово (слышимое или читаемое, т. е. звучащее или написанное) соподчинены общему понятию знака, знак же мы определяем как объект восприятия (без чувственного опосредствования знак немыслим), вызывающий в воспринимающем этот объект условный рефлекс определенного типа. Звуки речи, буквы, слова, принадлежа к общему классу условных раздражителей, разнятся между собой по типам вызываемых ими условных рефлексов как различные формы знаков. К понятию условного рефлекса как к общему знаменателю сводятся упомянутые выше "языковые единицы", рассматриваемые часто в разных плоскостях и в не всегда удачно формулируемых -соотношениях. Изучение затронутых нами весьма сложных вопросов представляется нам неотложной задачей современного языкознания (их разработке посвящены некоторые главы недавно вышедшей книги пишущего эти строки "Elementy leksykologii i semiotyki").
 

Примечания

1. Пишущий эти строки в письме к Н. С. Трубецкому (в 30-е годы) сформулировал вопрос: Есть ли, по Вашему мнению, фонема нечто слышимое? Трубецкой ответил длинным письмом (Р. О. Якобсон говорил мне, что у него хранится копия этого письма), которое окончил знаменательной фразой: "Не будучи искушен в философии, я на этот вопрос ответить затрудняюсь".