(Конференция по сравнительно-исторической грамматике индоевропейских языков
(12-14 декабря). Предварительные материалы. - М., 1972. - С. 7-9)
Несмотря на интенсивное исследование енисейских языков в последние десятилетия
и на огромный, собранный во время полевых исследований фактический материал
по современным диалектам, до сих пор не представляется возможным с уверенностью
предпочесть ту или иную гипотезу относительно генетических связей енисейцев и их языков. В данной ситуации любые сходства в общности между енисейскими
и другими языками заслуживают пристального внимания независимо от того, какую
интерпретацию они допускают: общие генетические истоки, результат древнего контактирования
или просто типологическое сходство.
Многие исследователи, основываясь главным образом на словарных сопоставлениях,
придерживались гипотезы о наличии генетических связей енисейских языков с
языками Юго-Восточной Азии. Поскольку, однако, предложенные этимологии не позволяют
построить удовлетворительную систему звуковых соответствий, то относиться к
ним следует, очевидно, с осторожностью. К тому же этимологические исследования
последних лет по енисейским языкам показывают, что наблюдается не меньшее
число енисейско-индоевропейских или - шире - енисейско-ностратических словарных
схождений, причем с такой же степенью вероятности, как и схождения с языками
Юго-Восточной Азии. В этих условиях более надежно, очевидно, предположение,
что енисейские, как и некоторые другие языки, представляют собой изолированный
"островок", который следует возводить непосредственно к очень архаическому
языковому состоянию в Центральной Азии, а наблюдающиеся схождения можно тогда
рассматривать либо как результат длительного контактирования в древности (возможно,
в рамках языковых союзов), либо как отражение глубокого родства по теории Свадеша.
Выявление и истолкование индоевропейско-енисейских сходств, независимо от
условий их возникновения, небесполезно как для индоевропеистики, так и для енисейского
языкознания, так как они позволяют уточнить или по-иному объяснить отдельные
процессы и явления как в тех, так и в других языках. Наиболее наглядно это иллюстрирует,
пожалуй, сходство в грамматическом роде.
Индоевропейский род, сохраняющийся во многих языках в течение тысячелетий,
всегда вызывал недоумение исследователей необъяснимостью своей предметно-смысловой
основы, тем, что он семантически обусловлен только по отношению к небольшой
группе имен (обозначения людей и животных). Енисейские же факты представляются
в этом отношении более прозрачными и позволяют с большой степенью вероятности
реконструировать общую для тех и других языков схему возникновения родов.
Принимая вслед за А.П. Дульзоном гипотезу о том, что индоевропейские языки, равно
как и урало-алтайские и енисейские, восходят к языковому состоянию с классным
построением, можно предположить, что на определенной стадии развития они характеризовались
противопоставлением активного и пассивного (одушевленного и неодушевленного)
классов, из которых активный в индоевропейском и енисейском позднее расщепляется
на мужской и женский. Следует при этом учитывать, что отнесение имен к тому
или иному классу в древности было обусловлено мировоззренческими представлениями
древнего человека, в силу которых к активному (одушевленному) классу относились
и имена, обозначавшие фактически неодушевленные предметы и явления. Семантически
мотивированная поначалу, данная классификация на более поздней стадии развития,
с изменением мировоззренческих представлений людей, предстает уже во многих
случаях как немотивированная. Кроме всего прочего, развитию этой тенденции способствовала
в дальнейшем и чисто языковая техника (выравнивание, развитие по аналогии и
т.д.).
В соответствии с изложенными соображениями и конкретными фактами, подтверждающими
их правомерность, двухродовая система в хеттском, на наш взгляд, не инновация,
а, как полагают многие исследователи, рудимент более древнего состояния, когда
еще не произошло расщепление активного класса на мужской и женский.
Помимо рассмотренных А,П. Дульзоном сходств в глагольном и именном формообразовании
енисейских, индоевропейских, урало-алтайских и других языков большой интерес
представляет вопрос об исконной конструкции предложения по морфологическому
оформлению подлежащего (номинативный или эргативный строй предложения). Особое
место, занимаемое родительным падежом в системе именного в местоименного склонения,
и особенности оформления субъективно-объективных отношений в глагольных формах
дают основания для реконструкции в праенисейском посессивной конструкции, в
которой подлежащее, выраженное личным местоимением, ставилось в родительном
падеже (эргативе). В качестве эргатива определяется, как известно, и родительный
падеж в праиндоевропейском. Кроме того, в енисейском, как и в индоевропейском
(по А.Н. Савченко), представляется более правильным связывать наличие эргативной
конструкции не с переходностью/непереходностью глаголов, а с глагольными формами
действия и состояния (см.работы А.П. Дульэона). Интересно, наконец, отметить,
что как в индоевропейском, так и в енисейском парадигма склонения имен у истоков
своего становления характеризовала только имена активного (одушевленного) класса.
Тут же можно отметить сходные различия между активными и пассивными именами
в выражении категории числа. Сходство обнаруживается в том, что при подлежащем
во множ. числе, выраженном пассивным именем, глагольная форма остается такой
же, как и при подлежащем, выраженном пассивным именем в ед. числе, в то время
как при активных именах глагольные формы ед.и множ. числа различны. В системе
склонения формы множ. числа пассивных имен обнаруживают отличительные особенности
в сравнении с соответствующими формами активных имен.
В области фонетики можно отметить сходные акцентуационные явления, с которыми
связаны, с одной стороны, изменения в вокализме аблаутного характера, а с другой
- изменения в консонантизме (особенно показательны процессы оглушения и спирантизации
енисейского консонантизма, поразительно напоминающие известные "передвижения"
в германском консонантизме).
Известные сходства наблюдаются и в сфере словосложения, в частности в образовании
атрибутивных композит (наличие так называемых "полносложных" композит
с отсутствием соединительных элементов между составными компонентами и "неполносложных"
композит с соединительными элементами, развившихся в большинстве случаев из
показателей родительного падежа; лексическое побледнение безударных составных
компонентов с постепенным превращением их в полуаффиксы и аффиксы).
