Шкарбан - Аспекты синтаксической типологии филиппинских языков

Следите за нашими новостями!

Philology.ru - Русский филологический портал

Л. И. Шкарбан

АСПЕКТЫ СИНТАКСИЧЕСКОЙ ТИПОЛОГИИ ФИЛИППИНСКИХ ЯЗЫКОВ

(Бюллетень Общества востоковедов РАН. - Вып. 17: Труды межинститутской научной конференции "Востоковедные чтения 2008": Москва, 8-10 октября 2008 г. - М., 2010. - С. 236-262)

The paper discusses certain parameters of typological evaluation of the syntax of the Philippine languages. The systematization of these parameters may be achieved through analysis of the interrelation between two typological approaches: (i) the integral (holistic) typology which concentrates on the phenomenon of crosslinguistic co-variation of different subsystems (levels) in the grammatical system, and (ii) the so-called content-oriented syntactic typology which focusses on ways of encoding predicate-argument relations in various languages.

In particular, one may speak of the grammatical relevance of the correlation between two agents pursuing their pragmatic aims in their correspondent actional situations, namely, the speaker in the speech-act and the agent of the action situation denoted. The degree of the grammatical relevance of this correlation cross-linguistically varies, which makes possible using it as a parameter of the content-oriented syntactic typology. At the same time, this parameter testifies to an inherent relatedness of this kind of syntactic typology to integral (holistic) typology.

В данной работе обсуждаются некоторые параметры типологической оценки синтаксического строя филиппинских языков (ФЯ). Решаемая при этом задача - прояснение сущностной взаимосвязи двух типологических подходов: (i) интегральной (целостно-системной, холистической) типологии, цель которой - изучение согласованного варьирования (по языкам) свойств различных подсистем (уровней) в языковых системах (см. в этой связи, например, вводное слово от редакторов нового журнала [Linguistic typology 1997: 1], а также [Comrie 1987; Климов 1987]), и (ii) контенсивной синтаксической типологии, в центре внимания которой - кодирование предикатно-аргументных отношений в языках (см. например, [Климов 1983: 37 сл.; Климов 1987: 242]).

В связи с ФЯ в интегрально-типологическом контексте особый интерес представляет согласованность определенных свойств синтаксиса и лексикона. Это довольно обширная область грамматических явлений. На нее обращают внимание лингвиста данные филиппинских языков, таких как, например, тагальский, себуано, капампанган, пангасинан, илокано и некоторые другие, в сопоставлении с фактами языков различной типологической и генетической принадлежности.

Указанная область задается двумя максимально обобщенными градуальными параметрами, относящимися к синтаксису и лексикону. В синтаксисе - это варьирующая (по языкам) степень разграниченности, с одной стороны, собственно синтаксических, грамматических (подлежащно-сказуемостных) структур и, с другой стороны, прагматически обусловленных коммуникативных (тема-рематических) структур. В лексиконе - это варьирующая степень различимости функциональных классов слов, или частей речи.

Данные обобщения отражают следующие коррелирующие свойства лексикона и синтаксиса в ФЯ. В лексиконе - это слабая формальная разграниченность частей речи, их неотчетливая сформированность. В синтаксисе - это неотчетливая отграниченность членов предложения (т.е. грамматических составляющих собственно синтаксических структур) от компонентов прагматически обусловленных коммуникативных структур. В этой ситуации невозможна четкая функциональная противопоставленность частей речи, понимаемых в современной лингвистике как классы слов, специализирующиеся на определенных синтаксических (грамматических) функциях.

В связи с указанной особенностью синтаксиса ФЯ отметим активно обсуждаемый в литературе вопрос о наличии/отсутствии подлежащего в ФЯ, о возможности/невозможности отграничения его от топика, или - в иных терминах - от темы как формально выраженного компонента коммуникативной, тема-рематической структуры (см., например, [Кинен 1982 (1976); Нунэн 1982 (1976); Ли, Томпсон 1982 (1976); Шахтер 1982 (1977); Schachter 1976, 1987; Schachter, Otanez 1972; McKaughan 1973; Benton 1971(a); De Guzman 1986; DeWolf 1988; Shibatani 1988; Himmelmann 1991, 2002: 12; Kroeger 1993; Шкарбан 1995]).

В синтаксисе ФЯ очевидна формальная и семантическая доминация коммуникативных структур над грамматическими. Оба указанных вида структур делят в ФЯ общий инвентарь служебных средств, включая аналитические падежные показатели (ПП). Это проклитические частицы, обладающие некоторыми дейктическими свойствами. Особенно важна их способность маркировать референциальный статус именных групп. Данные факторы определяют прагматическую ориентированность синтаксиса ФЯ (или, в терминах Т. Гивона, его характеристику как predominantly pragmatically based syntax. Эта характеристика была использована в отношении тагальского языка в [Naylor 1986: 183]).

Остановимся в этой связи на некоторых референциальных свойствах служебных средств синтаксиса ФЯ. Во всех ФЯ среди аналитических ПП - проклитических частиц - маркер номинатива выделяется своей специализацией на определенной референтности маркируемых именных групп. Это делает номинативно маркированную позицию в предложении потенциально тематичной. Маркировка номинативом во многих языках ассоциируется с позицией подлежащего. И в филиппинских языках эту позицию тоже можно так называть. О том, почему это возможно, мы скажем ниже.

Сходство с дейктическими единицами наделяет ПП в ФЯ свободной замещаемостью указательными местоимениями (см. примеры (1), (2)) и, что особенно важно, универсальной сочетаемостью с лексемами любых классов на основе механизма релятивизации. Эти черты ПП в ФЯ формируют, в частности, производные синтаксические структуры, которые являются диагностическими в отношении прагматической ориентированности синтаксиса ФЯ. Они представлены во всех рассматриваемых ФЯ (см. примеры (3)-(5)).

(1)	Тагальский [Sagisag 1976: 34]
	Nasa bahay yon -ng nanay niya в дом та.NOM LNK мать его «Его мать дома» (букв. «В доме та-которая мать его»)

(2)	Илокано [Constantino 1971(b): 207]
	Pulis idi daydi tatang ko полицейский тогда этот.NOM отец мой «Мой отец был тогда полицейским» (букв. «Полицейский тогда этот-который отец мой»)

(3)	Себуано [Wolff 1972: XIX]
	Pan ang iya -ng gi- palit хлеб NOM им LNK PASS- купить «Он купил хлеб» (букв. «То, что он купил, был хлеб»)

(4)	Илокано [Constantino 1971(a): 12]
	Ubing ti ag- sangit ребенок NOM ACT- плакать «Заплачет ребенок (какой-то)»

(5)	Пангасинан [Benton 1971(а): 129]
	Tuka so angilutu -an to -y уксус NOM PF.готовить -PASS им ACC «Он приготовил рыбу в уксусе» (букв. «То, в чем он приготовил рыбу, был уксус»)

Назначение этих структур - экспликация тема-рематической значимости подлежащно-сказуемостной структуры, конкретнее - экспликация соответствий между подлежащим и темой, сказуемым и ремой. Более того, эти структуры содержат эмфатическую рему. Достигается это следующим образом. Сказуемое исходного предложения базовой структуры (лексема любого класса; в данных примерах это глагол) перемещается в подлежащную позицию, позицию при номинативном маркере, и тематизируется в ней, а исходное подлежащее (в примерах это существительное) перемещается в сказуемостную позицию, где эмфатически рематизируется.

Остановимся кратко на универсальной сущности согласованного варьирования (по языкам) свойств синтаксиса и лексикона. Она связана с тем, что за двумя видами структур в синтаксисе - собственно синтаксическими (грамматическими) и коммуникативными стоят два вида связи синтаксиса с лексиконом. Отправной точкой для нас послужат особенности лексикона в ФЯ. Слабая различимость частей речи в них - давно известная австронезистам особенность ФЯ (см., например, в этой связи [Schachter, Otanez 1972: 62; McKaughan 1958: 49; Dahl 1986: 32; Gil 1993; Kroeger 1993; Himmelmann 1991; Шкарбан 1995; Shkarban 2000, 2004]).

Указанная особенность частей речи в ФЯ имеет яркие морфологические проявления, прежде всего - общность аффиксального инвентаря различных частей речи (обсуждавшаяся нами ранее в нескольких работах; см., в частности, [Shkarban 2004]). Но особенно важна общность синтаксических свойств частей речи, прежде всего глагола и имени.

В природе частей речи - неразрывная взаимосвязь синтаксиса и лексикона, и это естественно, поскольку в основе различения частей речи (помимо обобщенных семантических различий между ними) - их специализация на различных синтаксических функциях. Соответственно, если в языке есть четко сформированные части речи, то это означает, что в синтаксисе этого языка есть четко сформированные члены предложения, или синтаксические функции, т.е. грамматические составляющие собственно синтаксических структур.

Коммуникативные структуры иным образом связаны с лексиконом. Они не предполагают специализации лексем на функциональных составляющих коммуникативных структур, таких как тема/топик или рема/комментарий и т.д. Скорее, они заинтересованы в том, чтобы лексические единицы свободно перемещались относительно маркеров функциональных составляющих предложения в соответствии с коммуникативными намерениями говорящего (ярким примером этого служат рассмотренные нами диагностические структуры прагматически ориентированного синтаксиса; см. примеры (3)-(5) выше.)

Коммуникативные структуры присутствуют в каждом речевом акте, в каждом высказывании. Диахронически они, несомненно, изначальны, и собственно синтаксические, грамматические структуры предстают как более позднее развитие, как посредники между коммуникативными структурами и лексиконом.

Обратимся в этой связи к развитой категории залога в ФЯ. См. примеры (6)-(36):

(6)	Тагальский [Schachter, Otanez 1972: 79]
	Mag-da-dala nang regalo sa bata ang ina ACT-FUT-нести ACC подарок DAT ребенок NOM мать «Мать принесет подарок ребенку».

(7)	Тагальский [Schachter, Otanez 1972:79]
	Da-dal(a)h-in nang ina sa bata ang regalo FUT-нести-PASS AG мать DAT ребенок NOM подарок «Мать принесет ребенку подарок» (букв. «Подарок будет принесен матерью ребенку»).

(8)	Тагальский [Schachter, Otanez 1972: 79]
	Da-dal(a)h-an nang ina nang regalo ang bata FUT-нести-PASS AG мать ACC.PAT подарок NOM ребенок «Мать принесет подарок ребенку» (букв. «Ребенок будет тем, кому мать принесет подарок»).

(9)	Тагальский [Schachter, Otanez 1972: 79]
	B-um-ili nang libro sa tindahan ang maestro покупать-ACT ACC книга LOC магазин NOM учитель «Учитель купил книгу (какую-то) в магазине»

(10)	Тагальский [Schachter, Otanez 1972: 111]
	I-b-in-ili ko nang damit ang bata PASS-PF-покупать мной ACC одежда NOM ребенок «Ребенок был тем, кому мной была куплена одежда»

(11)	Тагальский [Schachter, Otanez 1972: 313]
	I-ni-luha ni Nena ang pagkawala nang alahas niya PASS-PF-слеза AG Нена NOM потеря GEN драгоценности 3SG.GEN «Нена оплакивала потерю драгоценностей» (букв. «Потеря драгоценностей была тем, что оплакивалось Неной)

(12)	Тагальский [Schachter, Otanez 1972: 320]
	I-p-in-am-punas nang katulong nang kasangkapan ang basaha-ng iyon PASS-PF-INSTR-вытирать AG служанка ACC.PAT мебель NOM тряпка-LNK та «Служанка вытерла мебель той тряпкой» (букв. «Та тряпка была тем, чем служанка вытерла мебель»)

(13)	Себуано [Shibatani 1988: 88]
	Ni-hatag si Juan sa libro sa bata ACT-дать NOM Хуан ACC книга DAT ребенок «Хуан дал ребенку книгу (определенную)»

(14)	Себуано [Shibatani 1988: 88]
	Gi-hatag ni Juan ang libro sa bata PASS-дать AG Хуан NOM книга DAT ребенок «Книга была дана ребенку Хуаном»

(15)	Себуано [Shibatani 1988: 89]
	Gi-hatag-an ang bata ni Juan sa libro PASS-дать-PASS NOM ребенок AG Хуан ACC.PAT книга «Хуан дал книгу ребенку» (букв. «Ребенок был тем, кому Хуан дал книгу»)

(16)	Себуано [Shibatani 1988: 89]
	I-hiwa ang kutsilyo sa mangga ni Juan PASS-резать NOM нож ACC.PAT манго AG Хуан «Хуан разрезал манго ножом» (букв. «Нож был тем, чем Хуан разрезал манго»)

(17)	Илокано [Constantino 1971(a): 20]
	Basa-en na ta libro читать-PASS им DEM.NOM книга «Он прочтет ту книгу»

(18)	Илокано [Constantino 1971(a): 20]
	Dawat-an na ti kwarta diay padi просить-PASS им ACC деньги DET.NOM священник «Он попросит денег у священника» (букв. «Священник будет тем, у кого он попросит денег»)

(19)	Илокано [Constantino 1971(a): 20]
	I-gatang-an na ti mangga diay balasang PASS-покупать-PASS им ACC манго DET.NOM девочка «Он купит манго девочке» (букв. «Девочка будет тем, для кого он купит манго»)

(20)	Илокано [Constantino 1971(a): 20]
	Pag-puted na ti kawayan diay buneng ko PASS-резать им ACC бамбук DET.NOM нож мой «Он отрубит бамбук моим ножом» (букв. «Мой нож будет тем, чем он отрубит бамбук»)

(21)	Пангасинан [Benton 1971(b): 145]
	Man-tanem si Juan na ponti ACT-сажать NOM Хуан ACC банан «Хуан посадит банановое дерево»

(22)	Пангасинан [Benton 1971(a): 48]
	I-tanem nen Juan imay ponti PASS-сажать AG Хуан DET.NOM банан «Это банановое дерево будет посажено Хуаном»

(23)	Пангасинан [Benton 1971(a): 48]
	I-tanem-an ko-y Juan na ponti PASS-сажать-PASS мной-NOM Хуан ACC банан «Я посажу банановое дерево для Хуана» (букв. «Хуан - тот, для кого я посажу банановое дерево»)

(24)	Хилигайнон [Wolfenden 1971: 13]
	L-um-uto sia sang linapuhon готовить-ACT он ACC овощи «Он приготовит овощи»

(25)	Хилигайнон [Wolfenden 1971: 108]
	Lutu-on ko ang pangkaon готовить-PASS мной NOM пища «Мной будет приготовлена (эта) пища»

(26)	Хилигайнон [Wolfenden 1971: 110]
	Lutu-an ko sang pangkaon ang kusina готовить-PASS мной ACC пища NOM кухня «Я приготовлю пищу на кухне» (букв. «Кухня будет местом, где я приготовлю пищу»)

(27)	Хилигайнон [Wolfenden 1971: 110]
	Basah-an ko sang libro ang bata niya читать-PASS мной ACC книга NOM ребенок ее «Я буду читать книгу ее ребенку». (букв. «Ее ребенок будет тем, кому я буду читать книгу»)

(28)	Хилигайнон [Wolfenden 1971: 110]
	I-sulat mo sa pisara ang chalk PASS-писать тобой на доске NOM мел «Ты будешь писать мелом на доске» (букв. «Мел будет тем, чем ты будешь писать на доске»)

(29)	Капампанган [Mirikitani 1971: 669]
	S-um-ulat ku-ng kuwento писать-ACT я-ACC рассказ «Я напишу рассказ»

(30)	Капампанган [Mirikitani 1971: 669]
	I-sulat ke ing kuwento PASS-писать мной.это NOM рассказ «Мной будет написан рассказ»

(31)	Капампанган [Mirikitani 1971: 669]
	Pan-yulat ke ing lapis INSTR-писать мной.это NOM карандаш «Я буду писать карандашом» (букв. «Карандаш будет тем, чем я буду писать»)

(32)	Капампанган [Mirikitani 1971: 737]
	Mag- linis ku-ng kwarto para king kapatid ku-ng lalaki ACT-чистить я-ACC комната для DIR брат мой-LNK мужчина «Я уберу комнату для моего брата»

(33)	Капампанган [Mirikitani 1971: 737]
	I-pag-linis ke-ng kuwarto ing kapatid ku-ng lalaki PASS-BENEF-чистить мной.это-ACC комната NOM брат мой-LNK мужчина «Я уберу комнату для моего брата» (букв. «Брат будет тем, для кого я уберу комнату»)

(34)	Капампанган [Forman 1971: 117]
	I-sali me-ng baru i Kristi PASS-купить тобой-ACC платье NOM Кристи «Купи платье для Кристи» (букв. «Пусть Кристи будет той, кому ты купишь платье»)

(35)	Капампанган [Mirikitani 1972: 170]
	Mig-aral yang Ingles i Nena ACT.PF-изучать ACC английский NOM Нена «Нена учила английский»

(36)	Капампанган [Mirikitani 1972: 171]
	Pig-aral-an neng Nena ing Ingles PASS-учить-PASS AG Нена NOM английский «Нена учила английский» (букв. «Английский был изучаем Неной»).

Следующими своими чертами категория залога полностью согласуется с прагматической ориентированностью синтаксиса в ФЯ и поддерживает ее. Это, с одной стороны, развитость, если не сказать богатство, залоговой аффиксации в глаголах, особенно в той ее части, которая несколько условно трактуется как аффиксы пассивов. С другой стороны, это референциальные свойства служебных слов, аналитических ПП, важнейшего инструментария залоговых диатез (эти свойства мы уже упоминали). Взаимодействие этих факторов позволяет в принципе тематизировать любую семантическую роль из ролевой структуры обозначаемой ситуации, помещая ее в потенциально тематичную позицию, маркированную показателем номинативного падежа, где соответствующая именная группа становится определенно-референтной.

Залоговые маркеры могут приписать именной группе в этой позиции такие, например, семантические роли, как агенс, пациенс, адресат, бенефициант, инструмент, местонахождение, причина и некоторые другие роли (частично это иллюстрируется приводимыми примерами). Таким образом, залог предстает как инструмент, в принципе предназначенный для осуществления прагматически обусловленных коммуникативных намерений говорящего, реализуемых с помощью коммуникативных (тема-рематических) структур.

Однако в синтаксисе ФЯ обнаруживается контр-тенденция, негативная по своим потенциальным последствиям для прагматической ориентированности синтаксиса ФЯ. Суть ее такова: формальная доминация коммуникативных структур в синтаксисе ФЯ диктует противопоставленность показателя номинатива косвенным падежным показателям по референциальному признаку. Только показатель номинатива специализируется на некотором референциальном статусе ИГ. Как уже говорилось, это определенно-референтный статус, который указывает на потенциально тематичную позицию в предложении. Для косвенных ПП в общем случае нет ограничений на референциальный статус маркируемых ИГ.

Контр-тенденция в залоговой системе ФЯ заключается в следующем: на косвенный падеж переносится свойство номинатива специализироваться на некотором референциальном статусе ИГ. Этот косвенный падеж - аккузатив, маркер прямого дополнения при глаголе в активном залоге. В отличие от номинатива, аккузатив специализируется на неопределенно-референтном или нереферентном статусе ИГ, кодирующей роль пациенса.

В связи с кодированием пациенса создается референциальная оппозиция номинатива и аккузатива: определенный пациенс маркируется номинативом, неопределенный пациенс - аккузативом. Этот сдвиг происходит в интересах кодирования субъектно-объектных отношений. Он вовлекает референциальные свойства показателей номинатива и аккузатива в формирование двух разных залоговых диатез - активного залога и «пассивного» залога и закрепляет за этими структурами два разных вида информации о действии, осуществляемом агенсом обозначаемой ситуации (здесь и далее термины «пассивный» и «пассив» заключены в кавычки, поскольку этот залог в филиппинских языках существенно отличается по своим свойствам от канонического представления о пассиве - см. об этом, в частности, в конце статьи). При этом референциальные свойства показателя номинатива «отключаются» от кодирования тема-рематических отношений. В самом деле, определенный пациенс, независимо от того, тематичен он или нет, облигаторно помещается в номинативно маркированную позицию в «пассивном» залоге, поскольку для аккузативно маркированного дополнения пациенса в активном залоге определенно-референтный статус запрещен. Соответственно, в «пассивном» залоге показатель номинатива может маркировать не тему, а подлежащее, т.е. грамматический компонент собственно синтаксической структуры. Данное явление представляется симптоматичным с диахронической точки зрения. В нем проявляется тенденция, указывающая на направление эволюционного сдвига в том типе отношений между синтаксисом и лексиконом, который доминирует в настоящее время в ФЯ. Это сдвиг в направлении формирования собственно синтаксических, грамматических структур как формально отдельных от коммуникативных структур. Полная реализация этого сдвига влечет за собой очень существенные изменения в структуре лексикона, а именно, формирование четко формально различимых функциональных классов слов, частей речи.

Следует, однако, признать, что данная тенденция в разной мере представлена в разных языках. Вполне отчетливо она наблюдается, например, в тагальском языке. В языке себуано же, представляющем бисайскую группу языков, она, напротив, довольно неотчетлива. Так, характерно наличие в себуано специального косвенного падежного показателя ug, преимущественно служащего для маркировки нереферентного или неопределенно-референтного пациенса в активном залоге (см. пример (37)). Но наряду с ним есть косвенно-падежный показатель (например sa в примере (13)), для которого допустима и определенная референтность маркируемого дополнения, в том числе и дополнения, кодирующего роль определенно-референтного нетематичного пациенса. Это свидетельство запаса прочности прагматически ориентированного синтаксиса, а именно, прочности связей номинативного маркера с коммуникативными структурами как показателя тематичной синтаксической позиции, специализирующейся на определенной референтности и тематичности занимающей ее ИГ.

(37)		Себуано [Shibatani 1988: 98]
	a.	Ni-basa siya ug libro ACT.PF-читать он книга «Он прочел (какую-то) книгу».
	b.	Gi-basa niya ang libro PASS.PF-книга им NOM книга «Книга (определенная) прочитана им».

* * *

Прокомментируем кратко, почему именно семантическая роль пациенса сосредоточила на себе рассматриваемые синтаксические сдвиги. Фактически, мы обращаемся к ролевой выделенности агенса (актора), известной специалистам по ФЯ (см., например, [Шахтер 1982 (1977)]) некоторыми своими формально-синтаксическими проявлениями (не затрагиваемыми в данной работе).

Пациенс - релятивная категория, предполагающая наличие в обозначаемой ситуации агенса, воздействующего на него. Поэтому информация о пациенсе - это косвенная информация и об агенсе, об осуществляемом им действии. Дополнительное распределение определенного и неопределенного пациенса между «пассивом» и активным залогом соответственно противопоставляет «пассив» и актив по видам информации о действии: (а) «пассив» сообщает о сосредоточении внимания и усилий агенса на определенном для него, индивидуализированном им прямом объекте действия (в семантических терминах - пациенсе); (б) активный залог с неопределенным пациенсом, кодируемым неопределенно-референтным или нереферентным дополнением, информирует о сосредоточении внимания и усилий агенса на данном роде/виде действия в отношении данного рода/вида объекта.

В этом контексте принципиально важен для нас «пассивный» залог, используемый для кодировки в позиции подлежащего определенного пациенса независимо от его тематичности/нетематичности. Соответственно, это в первую очередь определенность с точки зрения агенса обозначаемой ситуации (хотя это может быть и с точки зрения говорящего, что необязательно).

Принципиально важны те языковые средства, которые кодируют определенность пациенса с точки зрения агенса. Существенно, что для кодирования сосредоточенности внимания агенса на некоторой сущности, сознательно селектированной агенсом для воздействия на нее, используются те же языковые средства, которые обслуживают в принципе аналогичный ментальный процесс, а именно, прагматически обусловленную необходимость для говорящего обозначить тему высказывания, т.е. исходную, отправную точку высказывания, сознательно селектированную говорящим для передачи о ней информации, т.е. для осуществления самого высказывания.

Таким образом, упоминавшаяся ролевая выделенность агенса, как представляется, имеет своей основой аналогию между говорящим и агенсом денотативной ситуации как двумя агенсами, сознательно действующими в своих соответствующих ситуациях, что позволяет выделять в семантической модели денотативной акциональной ситуации ее агентивно-прагматический параметр.

Именно с этим прагматическим аспектом ролевой выделенности агенса можно связать рассмотренную нами тенденцию (вполне явную, например, в тагальском языке) переключения служебного инвентаря коммуникативных структур на кодирование субъектно-объектных отношений. У этого переключения можно усмотреть диахронический аспект, а именно потенциально деструктивную тенденцию в отношении прагматической ориентированности синтаксиса ФЯ. Однако для нас существенно, что в синхронии синтаксис ФЯ направляет внимание лингвиста на грамматически релевантную корреляцию между прагматикой говорящего (как участника речевой ситуации) и прагматическими установками агенса (как участника денотативной акциональной ситуации).

Тем самым синтаксис ФЯ с особенной отчетливостью демонстрирует явление, известное лингвистике, но на наш взгляд, заслуживающее повышенного внимания при контенсивно-типологическом исследовании синтаксиса, в частности, синтаксиса ФЯ. Это явление - проекция ролевой структуры речевого акта (с центральной ролью
в ней говорящего) в семантическую модель денотативной акциональной ситуации (с центральной ролью в ней агенса). Эту проекцию делают особенно отчетливой обсуждавшиеся выше свойства служебных средств синтаксиса ФЯ (выявляемые при интегрально-типологическом подходе к грамматическому строю ФЯ, в частности, при изучении согласованности свойств синтаксиса и лексикона).

Следствием этих типологических особенностей является зависимость средств и способов кодирования прагматических установок агенса от средств и способов кодирования речевой прагматики говорящего. Варьирующая (по языкам) степень этой зависимости может быть одним из градуирующих параметров контенсивно-типологической оценки синтаксиса языка.

Таким образом, несколько проясняется поставленный в начале данной работы вопрос о сущностной связи между интегральной (холистической) типологией и контенсивной синтаксической типологией. Понятие проекции ролевой структуры речевого акта в семантическую модель денотативной акциональной ситуации предстает как важное связующее звено между данными типологическими подходами и одновременно как инструмент контенсивно-типологического исследования синтаксиса (см., например, в этой связи [Бехерт 1982: 421], а также [Кибрик 1992: 184-185]).

В заключение выскажем несколько кратких замечаний о совмещении черт эргативности и аккузативности в синтаксическом строе ФЯ. Тем самым мы обращаемся к традиционным для контенсивной типологии понятиям и одновременно - к обсуждаемому в литературе вопросу о смешанной типологической характеристике синтаксиса ФЯ (см. в этой связи, например, [Shibatani 1988]).

Прежде всего существенным следствием облигаторности кодирования определенно-референтного пациенса в номинативно маркированной (с помощью маркера номинатива), потенциально тематичной позиции является высокая частотность так называемого прямообъектного (или «прямого») «пассива» в текстах на ФЯ. Статистика существенно возрастает с учетом всех других «пассивов», имеющихся в ФЯ. Такая статистика - важный аргумент в пользу идеи эргативности ФЯ для сторонников этой идеи (см., например, [Shibatani 1988: 95-96]).

Еще одно существенное сходство ФЯ с эргативными языками связано с неопущением дополнения агенса в «пассивных» конструкциях, т.е. с неэлиминацией дополнения со значением агенса, предполагаемой нормами канонического пассива.

Напротив, важным отличием от языков эргативного строя является вполне нормальное для переходных глаголов в ФЯ кодирование нереферентного или неопределенно-референтного пациенса аккузативно маркированным дополнением в конструкциях активного залога.

Мы ограничимся в данной работе этими замечаниями, памятуя о том, что упомянутое выше понятие проекции ролевой структуры речевого акта в семантическую модель денотативной акциональной ситуации может послужить полезным инструментом контенсивно-типологического изучения синтаксиса ФЯ. Важным аспектом этого исследования может быть оценка степени зависимости средств и способов кодирования прагматических установок агенса (при осуществлении обозначаемого действия) от средств и способов кодирования прагматических установок говорящего (при осуществлении речевого акта).

Обозначения

ИГ	- именная группа	FUT	- будущее время
ПП	- падежный показатель	IMPF	- имперфектив
ФЯ	- филиппинские языки	INSTR	- инструменталис
AG	- агенс	LNK	- атрибутивная связка
ACC	- аккузатив	LOC	- локатив
ACT	- активный залог	NOM	- номинатив
DAT	- датив	PASS	- пассивный залог
DEM	- демонстратив	PAT	- пациенс
DIR	- дирекционалис	PF	- перфектив
GEN	- генитив	PL	- множественное число

Литература

Бехерт И. Эргативность как исходный пункт изучения прагматической основы грамматических категорий // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. - М.: Прогресс, 1982. - С. 411-431.
Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. - М.: Изд-во Московского Ун-та, 1992.
Кинэн Э. К универсальному определению подлежащего // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. - М.: Прогресс, 1982. - С. 236-276 [Пер. с англ.: Keenan E. Towards a universal definition of “subject” // Ch.N. Li (ed.). Subject and Topic. - New York - London: Academic Press, 1976].
Климов Г. А. Принципы контенсивной типологии. - М.: Наука, 1983.
Климов Г. А. Интегральная типология vs. парциальная типология // Preprints of the plenary session papers. XIVth International Congress of Linguists. - Berlin, 1987. - С. 233-249.
Ли Ч., Томпсон С. Подлежащее и топик: новая типология языка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. - М.: Прогресс, 1982. - С. 193-235 [Пер. с англ.: Li Ch.N., Thompson S.A. Subject and topic: a new typology of language // Ch.N. Li (ed.). Subject and topic. - New York - London: Academic Press, 1976. - P. 457-489].
Нунэн М. О подлежащих и топиках // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. - М.: Прогресс, 1982. - С. 356-375. [Пер. с англ.: Noonan M. On subjects and topics // Proceedings of the Third Annual Meeting of Berkeley Linguistic Society. - Berkeley (Cal.), 1976].
Шахтер П. Ролевые и референциальные свойства подлежащих // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. - М.: Прогресс, 1982. - С. 317-355 [Пер. с англ.: Schachter P. Reference-related and role-related properties of subjects // P.Cole and J.M. Sadock (eds.) Syntax and Semantics 8: Grammatical relations. - New York: Academic Press, 1977. - P. 279-306].
Шкарбан Л.И. Грамматический строй тагальского языка. - М.: Восточная литература РАН, 1995.
Benton R.A. Pangasinan reference grammar. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1971(a).
Benton R.A. Spoken Pangasinan. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1971(b).
Bunye M.V.R., Yap E.P. Cebuano grammar notes. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1971.
Bloomfield L. Tagalog texts with grammatical analysis / University of Illinois Studies in Language and Literature 3 (3-4). - Urbana (Ill.): Univ. of Illinois, 1917.
Comrie B. Holistic versus partial typologies // Preprints of the plenary session papers. XIVth International Congress of Linguists. - Berlin, 1987. - P. 213-232.
Constantino E. Ilokano reference grammar. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1971(a).
Constantino E. Ilokano dictionary. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1971(b)
Dahl O.Ch. Focus in Malagasy and Proto-Austronesian // P. Geraghty et al. (eds.). FOCAL I: Papers from the Fourth International conference on Austronesian linguistics. - Canberra: Pacific Linguistics (C-93), 1986. - P. 21-42.
De Guzman V.P. The subject of Tagalog identificational sentences // B.F. Elson (ed.). Language in global perspective. - Dallas (Tex.): Summer Institute of Linguistics, 1986. - P. 347-362.
DeWolf Ch.M. Voice in Austronesian languages of Philippine type: passive, ergative or neither? // M. Shibatani (ed.). Passive and voice. - Amsterdam: John Benjamins, 1988. - P. 143-193.
Forman M.L. Kapampangan grammar notes. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1971.
Gil D. Syntactic categories in Tagalog // Pan-Asiatic Linguistics: Proceedings of the Third International symposium on language and linguistics. Vol. 3. - Bangkok: Chulalongkorn University, 1993. - P. 1136-1150.
Himmelmann N.P. The Philippine challenge to Universal Grammar. Arbeitspapier № 15 (Neue Folge). - Köln: Institut fur Sprachwissenschaft, 1991.
Himmelmann N.P. Voice in western Austronesian: an update // F. Wouk and M. Ross (eds.). The history and typology of western Austronesian voice systems. - Canberra: Pacific Linguistics, 2002. - P. 7-16.
Kroeger P.R. Phrase structure and grammatical relations in Tagalog.-. Stanford (Cal.): CSLI Publications, 1993.
Linguistic typology. Vol. 1, № 1, 1997.
McFarland C.D. A provisional classification of Tagalog verbs. - Tokyo: Institute for the Studies of Languages and Cultures of Asia and Africa, 1976.
McKaughan H.P. The inflection and syntax of Maranao Verb. - Manila: Institute of National Language, 1958.
McKaughan H.P. Subject versus topic // A.B. Gonzalez (ed.). Parangal kay Cecilio Lopez. - Quezon City: Linguistic Society of the Philippines, 1973. - P. 206-213.
Mirikitani L.T. Speaking Kapampangan. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1971.
Mirikitani L.T. Kapampangan syntax. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1972.
Naylor P.B. On the semantics of reduplication // P. Geraghty et al. (eds.). FOCAL I: Papers from the Fourth International conference on Austronesian linguistics. - Canberra: Pacific Linguistics (C-93), 1986. - P. 175-185.
Sagisag {Символ}. №‚ 6, 1976.
Schachter P. The subject in Philippine languages: topic, actor, actor-topic, or none of the above // Ch.N. Li (ed.). Subject and topic. - New York - London: Academic Press, 1976. - P. 493-518.
Schachter P. Tagalog // B. Comrie (ed.). The world’s major languages. - London: Croom Helm, 1987. - P. 936-958.
Schachter P., Otanez F. Tagalog reference grammar. - Berkeley - Los Angeles: University of California Press, 1972.
Shibatani M. Voice in Philippine languages // M. Shibatani (ed.). Passive and voice. - Amsterdam: John Benjamins, 1988. - P. 85-142.
Shkarban L.I. Towards integral typological evaluation of Western Austronesian languages // T.V. Dorofeeva et al. (eds.). Индонезийский и малайский мир во втором тысячелетии: Основные вехи развития / Indonesia and Malay world in the second millenium: milestones of development / Dunia Melayu dan Indonesia pada alaf kedua: tonggak-tonggak perkembangan. Доклады участников 11-го Европейского коллоквиума по индонезийским и малайским исследованиям. Москва, 29 июня - 1 июля 1999 г. - М.: Гуманитарий, 2000. - С. 251-258.
Shkarban L.I. Morphological aspects of parts-of-speech typology // Н.Ф. Алиева и др. (ред.). Малайско-полинезийские исследования. Вып. XVI. - М.: Гуманитарий, 2004. - С. 314-322.
Wolfenden E.P. Hiligaynon reference grammar. - Honolulu: University of Hawaii Press, 1971.
Wolff J.U. Beginning Cebuano. Part II. - New Haven - London: Yale University Press, 1967.
Wolff J.U. A dictionary of Cebuano Visayan. - Ithaca: Cornell University Southeast Asia Program and Linguistic Society of the Philippines, 1972.
Wolff J.U., Centeno M.T.C., Rau D.-H.V. Pilipino through self-instruction. - Ithaca: Cornell University Southeast Asia Program, 1991.