(Языки мира: Дардские и нуристанские языки. - М., 1999. - С. 98-101)
1. Термин "нуристанские языки" (Н.я.), англ. Nuristani
languages, languages of Nuristan, происходит от названия афганской провинции
Нуристан - "страна света", - горной области в афганском Гиндукуше,
получившей это название после обращения населения в ислам на рубеже XIX-XX вв.
С прежним названием - Кафиристан "страна немусульман" - связано традиционное
название данных языков - "кафирские" (англ. Kafiri, Kafir languages).
Термин Н.я. не вполне точен, поскольку в Нуристане распространены и другое языки,
но предпочтителен, так как лишен пейоративного религиозного оттенка.
2. Группа состоит из языков; 1) кати (восточный диалект называют также
башгали); 2) вайгали, или ваи, ваи-ала, с родственными языками//диалектами трегами
(или гамбири) и земиаки; 3) ашкун с диалектом вамаи; 4) прасун (или паруни,
васин-вери, верон). Все распространены в Афганском Нуристане. Условно к Н.я
иногда относят дамели (в Читрале, Пакистан), прослеживающий черты нуристанских
и дардских языков.
3. Точное число говорящих неизвестно, ориентировочно ок. 120 тыс. чел.
(оценка 1981 г.).
4. В литературе наблюдается как объединение Н.я. с соседящими дардскими,
в основном, по структурным и отдельным историко-фонетическим признакам (Р. Б.
Шоу, Дж. А. Грирсон, отдельные высказывания Г. Моргенстьерне), так и выделение
их в отдельную группу на основании ведущих историко-фонетических черт В последние
годы с разработкой генетических исследований возобладала последняя тенденция
(Г. Моргенстьерне, Г. Буддрусс, Ж. Фюсман, Ф. Странд, А. Л. Грюнберг, Д. И.
Эделъман и др.). В генетическом плане Н.я. представляют самостоятельную третью
ветвь (наряду с индоарийской и иранской) индоиранской (или арийской) языковой
семьи (см. статью "Индоиранские языки" в наст, издании), входящей,
в свою очередь в большую индоевропейскую семью.
Основные отличительные генетические признаки Н.я.: 1. Ранняя утрата аспирация
общеарийскими звонкими придыхательными (т. е. переход *bh > *b, *dh >
*d, *gh > *g, сходный с иранским, но отличный от индоарийского) и совпадение
их со звонкими непридыхательными. II. Утрата аспирации глухими придыхательными,
которые еще не фонологизировались в общеарийском состоянии ко времени отделения
Н.я. (т. е. *p(h) > *p, *t(h) > *t, *k(h) > *k, в отличие от иранских
и индоарийских языков). III. Отражение поздних обшеарийских велярных *k, *g,
*kh в виде *k, *g, а аффрикат *č, *ǰ, *ǰh в виде *č, *ǰ (сходное с иранским
развитием, но несколько отличное от индоарийского). IV. Отражение поздних общеарийских
аффрикат *ć, *j *jh (рефлексов индоевропейских палатальных *k', *g', *g'h) в
виде
продвинутых в дентальный ряд аффрикат *с, *Ʒ (>
Ʒ, z, а также отражение
сочетания индоевропейского *k't > *ćt в виде *ct > st (в отличие от иранских
и индоарийских языков). V. Сохранение индоевропейского *s после *u (в отличие
от иранских и индоарийских языков, где оно переходит в
š).
Эти признаки указывают, что нуристанская группа вычленялась из общеарийской
относительно рано, сохранив некоторые архаизмы и выработав ряд собственных инноваций.
Это произошло в период, когда собственно индоиранская группа еще не разделилась
на индоарийскую и иранскую ветви. В дальнейшем частые контакты Н.я. с дардскими
и иранскими языками, а также единообразное для всех этил групп субстратное воздействие
со стороны доиндоевропейских языков ареала, выработали ряд общих инновационных
черт, в основном, типологических, которые объединяют Н.я. с другими арийскими
языками, особенно с дардскими.
Наиболее показателен в этом плане язык, дамели, в котором часть лексики демонстрирует
нуристанский тип отражения рассмотренных согласных, часть же выявляет индоарийское
отражение палатальных, содержит глухие аспирированные неясной фонологической
сущности (типа /t/ или /t + h/, но соответствующие в ряде случаев этимологическим
глухим аспирированным, либо имеет тоновые оппозиции, появляющиеся в слогах,
содержавших прежде звонкие аспирированные, что характерно для индоарийских языков
ареала, и т. д. Все это дает основания ряду исследователей считать его "смешанным"
нуристанско-дардским языком. Точнее предположить большое количество заимствованной
лексики и определенное субстратное (и адстратное) воздействие на дамели.
Из остальных языков наиболее близки между собой материально и структурно ашкун,
вайгали, кати (с родственными диалектами). Прасун заметно отличен от них в плане
как историко-фонетическом, так и чисто структурном, что может объясняться его
ранней изоляцией и значительным субстратным воздействием (ср. например, переход
*d > l, свойственный также ряду иранских языков ареала, наличие местоименных
проклитик, характерных для языка бурушаски и т. п.).
5. Хронология членения группы неизвестна. Можно предположить, что изоляция
языка прасун была относительно ранней.
6. В фонологии характерно наличие гласных фонем среднего ряда
(типа ы, ɨ,
ə), позиционная и заместительная назализация гласных. Корреляция
аспирации согласных отсутствует (кроме, очевидно, дамели); корреляция церебральности
охватывает смычные (чистые и аффрикаты), щелевые шипящие (в кати, вайгали, дамели),
дрожащие; корреляции палатализации и лабиализации отмечены в кати. Оппозиция
одно- и двухфокусных аффрикат (типа с - č) наблюдается во всех языках. Для кати, вайгали, ашкун характерен щелевой
ř. Тоновые оппозиции отмечены только в дамели.
В морфологии характерно наличие категории рода (мужской и женский род),
которая для существительных является качественной, лексически заданной, но формально
обычно в них не выражена (кроме отдельных производных основ женского рода, где
род подчеркнут словообразованием), а выявляется родовыми формами соотнесенных
с этими существительными местоимений, прилагательных, причастий, финитных форм
глагола, где род словоизменителен.
Категория числа (единственное и множественное число) в именах связана с падежной
системой: прямой падеж (кроме местоимений) ее обычно не выражает, косвенный
имеет различия в числе. Имеются и внепадежные показатели собирательного и группового
множества (типа кати -kыli, вайгали. -kele, прасун -kili
и т п.). Числительные строятся по вигезимальной системе, усвоенной из субстрата.
Категории падежа представлена падежными формами: у существительных: по два
падежа - в прасун, кати, по три - в вайгали, дамели, четыре - в ашкун; количество
падежей у местоимений часто несколько большее за счет сохранения архаичных форм
и появления инновационных сращений местоимений с послелогами. Падежная система
дополняется послелогами (которые в некоторых описаниях трактуются как падежные
показатели, в результате чего отмечается большее количество падежей), а также,
в меньшей степени, предлогами. Во всех языках, кроме прасун, косвенный падеж
выступает и как агентивный (падеж субъекта при переходных глаголах в прошедших
временах). Категория определенности/неопределенности выражается артиклями (обычно
неопределенным артиклем служит видоизмененное числительное "один")
и различием в падежном оформлении (косвенным или прямым падежом) прямого дополнения
(отмечено для прасун, кати и вайгали).
Личные местоимения имеются для 1-го и 2-го лица, для 3-го лица используются
указательные местоимения, различающие по языкам от трех до пяти серий, выражающих
степень удаленности предмета от говорящего, от адресата, а также пространственную
ориентацию по вертикали. Энклитические местоимения употребляются с именами (кроме,
возможно, языка дамели); в прасун они ставятся в препозиции к имени:
əm-erī
'мое слово', в остальных языках - в постпозиции: ашкун dī-as, dī-ās, вайгали
tat-is 'его отец'.
Для глагола характерна система флективных и аналитических финитных форм и
группа нефинитных - инфинитив, причастия, герундии, герундивы.
Категория переходности/непереходности, качественная (т, е. лексически заданная)
для глаголов, грамматически существенна для форм, образованных от древних перфектных
причастий, т. е. в основном для форм прошедших времен. Непереходные глаголы
согласуются здесь в лице, числе, роде с именем субъекта (или ориентированы на
него, даже в случае отсутствия его в предложении). Переходные глаголы в прошедших
временах согласуются с именем объекта (или ориентированы на него), а в остальных
формах (включая имперфекты, не образованные от перфектных причастий) - с субъектом.
В прасун, дамели согласование всегда субъектное. В языках вайгали и прасун переходные
и непереходные глаголы различаются личными окончаниями. Имеется залоговость,
однако пассив выражен описательными конструкциями. Модальность представлена
категорией наклонения: формами индикатива, императива, конъюнктива (реже - другими);
передается также частицами. Видо-временные отношения выражаются комбинацией
всех элементов формы: типами основ, личных показателей, вспомогательных глаголов
и т. п. Лицо и число обычно выражены личным показателем и связкой, род - причастиями
(в аналитических формах) и восходящими к ним основами (при вторичном синтезе).
Характерно наличие средств пространственной ориентации, которые отмечены практически
во всех Н.я. в виде особых превербов, адвербов, адъективов, выражающих движение
(или местонахождение) предмета в пространстве.
Для синтаксиса кати, вайгали, ашкун характерно эргативное или эргативообразное
построение предложений с переходными глаголами в прошедших временах (кроме форм
имперфекта, образованных не от древних перфектных причастий): имя субъекта оформлено
косвенным падежом, имя объекта обычно прямым (с перебоями, налагаемыми определенностью/неопределенностью);
о согласовании глагола см. выше. При непрошедших временах конструкция носит
номинативный характер: имя субъекта оформлено прямым падежом, как и у непереходных
глаголов, имя объекта - косвенным (иногда с теми же перебоями). В результате
эргативная конструкция занимает подчиненное положение в системе, диктуемое наличием
пассивных оборотов, ограниченностью определенным кругом глагольных форм, определенностью/неопределенностью
объекта. Превалирует номинативность. Это способствует случаям контаминации обеих
конструкций - в пользу номинативной.
Литература
Грюнберг А. Л. Нуристан. Этнографические и лингвистические
заметки // Страны и народы Востока М., 1971, X.
Грюнберг А. Л. Опыт лингвистической карты Нуристана // Страны и народы Востока.
М., 1971, Х.
Эдельман Д. И. Дардские языки. М., 1965.
Эдельман Д. И. Дардские языки // Языки Азии и Африки. М., 1978, II.
Эдельман Д. И. Еще раз об этапах филиации арийской языковой общности // ВЯ,
1992, № 3.
Buddruss G. Nochmall zur Stellung der Nuristan-Sprachen des afghanischen Hindukusch
// Münchener Stidien zur Sprachwissenschaft. München, 1977, H. 36.
Edelman D. I. The Dardic and Nuristani languages. M., 1983.
Fussman G. Atlas linguistique des parlers dardes et kafirs. Paris, 1972, t.
I-II.
Grierson G.A. Linguistic Survey of India. Calcutta, 1919, vol. VIII, pt. II;
1927, vol. I, pt. I; 1928, vol. I, pt. II.
Morgenstierne G. Die Stellung der Kafirsprachen // Morgenstierne G. Indo-Dardica.
Wiesbaden, 1973.
Morgenstierne G. Indo-European g' in Kafiri // Norsk Tidskrift for Sprogvidenskap,
Oslo, 1945, Bd. XIII.
Morgenstierne G. Languages of Nuristan and surrounding regions // Cultures
of the Hindukush. Wiesbaden, 1974.
