К РЕКОНСТРУКЦИИ АРХАИЧНЫХ ЭЛЕМЕНТОВ ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОЙ ЛЕКСИКИ
(Полесье и этногенез славян. - М., 1983. - С. 13-15)
Полевые исследования диалектов Полесья и других восточнославянских регионов
значительно обогатили наши представления о лексической системе этой части Славян.
Диалектный материал нередко становится нитью, прямо связующей узко региональное
с общеславянским. Преимущество диалектизмов при демонстрации такой связи - в
детализированном отражении формальных и семантических переходов от общеславянской
лексемы к ее региональным рефлексам. Именно эти переходы становятся важнейшим
аргументом при реконструкции праславянской лексики во всем ее семантическом
многоцветий.
При реконструкции общеславянской лексики исследователи сталкиваются с множеством
трудностей. Не случайно поэтому даже статистика слов, причисляемых этимологами
к праславянским, весьма различна: от 1120 (И. Леков) до 1700 (Т. Лер-Сплавинский)
или 1990 (Ф. Копечны). Условность такой статистики очевидна уже потому, что
многое здесь зависит от семантической однородности или преемственности, а по
мнению некоторых этимологов (Ф. Копечны), лишь около 600 лексем обладают относительным
единством значения. Кроме того, такая статистика в сильной степени зависит от фиксируемости той или иной лексемы и семемы во всех славянских языках, что,
пожалуй, и не является обязательным условием для признания общеславянского характера
слова.
Нередко при реконструкции праславянской лексики предметом сопоставления служат
высокочастотные лексемы литературных языков, по крайней мере им отдается явное
предпочтение, диалектные материалы позволяют по-новому оценить значение маргинальных
и периферийных фактов для такой реконструкции.
Ценным и недостаточно использованным источником реконструкции праславянской
лексики остается диалектная фразеология, консервирующая немало архаичных элементов
- как формальных, так и семантических. Причины этого - как общая неизученность
славянской диалектной фразеологии, так и объективные языковые свойства фразеологизмов:
размытость компонентного состава, активная варьируемость и затемненность внутренней
формы. Учет специфичности фразеологии, тем не менее, позволяет объективно исследовать
этот источник реконструкции и тем самым расширить представления о праславянском
лексическом составе.
Возможности реконструкции архаичных элементов восточнославянской лексики на
базе фразеологии демонстрируются материалом, отражающим одно из древнейших общеславянских
соматизмов - *korkъ (*krakъ, *karakъ) "нога", не включенным
Фр. Конечным в свод "Основного общеславянского словарного запаса",
видимо, потому, что он не сохранился в активном фонде некоторых (прежде всего
восточнославянских) литературных языков. Тем не менее, масса диалектизмов, отраженных
во фразеологии, дает все основания причислять лексему *korkъ к праславянизмам.
Она реконструируется из восточнославянского на карачках, имевшего массу вариантов,
которые отражают постепенное "размывание" исходной корневой лексемы.
Так, в северо-западных говорах Белоруссии зафиксированы такие варианты этого
оборота: на карáкучках, на каркóшкi, на кóркiшках, на кóрпушках, на кукарэчкi,
на кукярэчках, на куркiшкi, на кiропачкi, на кýрпiшкi, на курпiшках, на кýртачкi,
на курцiшках, на кýрчыках, на кýрачках. Ср. также полесск. (туровск.) карачковáты, карачуновáты, карачовáць, карачýн и под. и рус. диал.
на кукорéшках, на курáнках, кýкарач, óкарач, нá корач. карáкушки, карáкушком и т.д.
Комплексный анализ вариантов и синонимов подобных оборотов позволяет этимологически
связать сочетания на карачки. на корточки и на кýкорки (закорки, закукорки,
сербохорв. нà крке, на кркаче, словен. na krkoc, болг. диал.
къркач и под.)
одним лексическим стержнем - *korkъ. Эта праславянская лексема успешно конкурировала
со своим соматическим синонимом *noga, хотя в восточнославянском регионе архаизировалась
и выпала во "фразеологический осадок".