Следите за нашими новостями!
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

А. П. Феоктистов

МОКШАНСКИЙ ЯЗЫК

(Языки мира: Уральские языки. - М., 1993. - С. 178-189)


 
1.1.0. Общие сведения
Название "мокшанский (язык)" происходит из этнонима мокша 'мокшанин' (мокшет 'мокшане'), который, в свою очередь, восходит, вероятнее всего, к гидрониму Мокша 'река Мокша' (правый приток Оки в Пензенской обл. и Мордовии). Самое раннее письменное упоминание об этом племенном названии содержится в записках путешествия в Монголию (1253-1255) монаха-минорита Гильома Рубрука (Rubruquis: "...Moxel ultra Tanain ad aquilonem..."). Moxel расшифровывается как композита макш(а) + аля 'человек из племени мокши'.
1.1.1. Мокшанский язык (М.я.) - язык мокшан (или мордвы-мокши), части мордовского населения на территории Мордовии, Татарии и ряда областей Российской Федерации. Вариант названия: мокша-мордовский. Иноязычные соответствия: нем. Mokschanisch, Mokscha-mordwinisch, англ. Moksha-Mordvin, венг. moksa-mordvin, фин. mokša, mokšalai, mokša-mordvalai. Соответственно самоназванию мокшан 'я мокшанин' язык называется мокшень кяль 'мокшанский язык'.
1.1.2. М.я. с близкородственным эрзянским образуют мордовскую ветвь финно-угорской подсемьи уральских языков. Оба языка генетически стоят значительно ближе к марийскому и прибалтийско-финским, чем к другим финно-угорским языкам.
1.1.3. М.я. распространен в западной части Мордовии. Носители М.я. проживают некомпактно во многих р-нах Татарстана, а также Нижегородской, Самарской, Оренбургской, Пензенской, Саратовской, Челябинской и др. областей Российской Федерации. Ориентировочная численность носителей М.я. равна примерно 450 тыс. человек, что составляет более 1/3 всего мордовского населения.
1.2.0. Лингвогеографические сведения
1.2.1. Диалектное членение М.я. осуществляется по комплексному методу, с учетом как фонетических, так и морфологических и частично лексических особенностей говоров. В основной компактной зоне распространения М.я. (Мордовия) мокшанские диалекты образуют три группы: центральную, западную и юго-восточную.
Относительная определенность очертаний изоглосс мокшанских языковых явлений имеет место лишь в западной части Мордовии. На других участках мордовского лингвистического пространства границы мокшанских диалектных явлений характеризуются крайней неровностью и размытостью.
1.3.0. Социолингвистические сведения
1.3.1. М.я., являясь средством внутринационального общения, состоит из двух коммуникативно-функциональных подсистем: письменно-литературного М.я. и многочисленных диалектов, В то же время для мокшанского языкового коллектива характерен мокшанско-русский билингвизм. Многие сферы общественной жизни М. населения обслуживаются только русским языком. Русский язык нередко используется мокшанами в различных местах проживания в роли традиционных разновидностей языка (койне, полудиалекта, профессиональных арго и т.д.).
1.3.2. В процессе становления письменно-литературного М.я. несколько раз менялась его диалектная основа. Отсутствие устойчивой диалектной базы мокшанской письменности дореволюционного периода отразилось и на развитии литературного М.я. советской эпохи. Первые издания на М.я. после 1917 г. выходили в свет фактически на тех диалектах, носителями которых были авторы книг, иногда даже отдельных газетных и журнальных публикаций. С середины 20-х гг. язык М. прессы начинает ориентироваться на западный диалект.
К середине 30-х годов в качестве диалектной основы литературного М.я. окончательно закрепляется центральный диалект. К этому же времени относится и завершение основной работы по унификации литературных норм. Современный литературный М.я. продолжает развиваться на указанной диалектной базе, вбирая и усваивая отдельные фонетико-морфологические и лексические элементы других мордовских диалектов. Стандартизация письменной формы литературного М.я. доведена до высокого уровня, устная же форма остается еще в стадии становления. На литературном М.я. издаются книги, газеты, журналы, ведутся радио- и телепередачи, ставятся пьесы. Существует богатая художественная, а также фольклорная литература.
1.3.3. Письменно-литературный М.я. является языком обучения в мордовской начальной школе и на национальных отделениях вузов Мордовии. В старших классах средней школы и на гуманитарных факультетах вузов Мордовии М.я. преподается как предмет. Научными центрами изучения М.я. являются Москва, Саранск, Таллинн, Тарту, Будапешт, Сегед, Турку, Хельсинки, Гамбург, Блумингтон, Упсала, Флоренция, Удине и др.
1.4.0. Мокшанская письменность имеет русскую графическую основу (кириллицу). Для передачи фонем, не характерных для русского языка, и специфических фонетических явлений М.я. выработаны дополнительные графические способы: глухие сонорные . /L/, /L'/, /R/, /R'/, /J/ обозначаются буквосочетаниями соответственно: лх (валхтомс /vaLtəms/ 'снять'), льх (мяльхть /mäL't'/ 'мысли'), рх (порхцадемс /poRcad'əms/ 'проткнуть'), рьх (марьхть /maR't' 'яблоки'), йх (сайхть /saJt' 'придут'), Для графической передачи гласных фонем /ə/, /ä/ используется несколько графических средств: /ə/ обозначается буквами е, о или графическим нулем; ардомс /ardəms/ 'ехать', молемс /mol'əms/ 'идти', рнамс /ərna•ms/ 'рычать'. В то'же время буквы о, е являются постоянными графическими знаками для обозначения фонем /о/, /е/ (озамс /ozams/ 'сесть', тердемс /t'eŕd'əms/ 'пригласить'), /ä/ передается буквами э, я, е (эши /äši/ 'колодец', мяль /mäl'/ 'желание, мысль', пинге /pingä/ 'время, срок'). В то же время буквой э в анлауте слова обозначается обычно и фонема /е/ (эряви /eŕavi/ 'нужно'), буквой я в инлауте - фонема /а/ (нят /ńat/ 'эти'), буквой е в инлауте - фонема /е/ (тев /t'ev/ 'дело'), в анлауте - звукосочетание /je/ в заимствованиях (если /jeśl'i/ 'если').
1.5.0. В истории М.я. выделяются три периода: прамокшанский - X-XI вв. до XVII в.; старомокшанский - конец XVII в. - XIX в.; новомокшанский (современный) - вторая половина XIX в. до наших дней. Первый период является бесписьменным. Первый памятник письменности (небольшой словарь) появился в в конце XVII в., первый связный (переводный) текст - в середине XIX в.
1.6.0. Экстралингвистическими факторами обусловлено развитие не только словарного состава: на уровне фонем результатом фонологической дивергенции является расширение под влиянием русского языка состава палатализованных согласных, противопоставляемых всей группе непалатализованных переднеязычных (t' - t, d' - d, ś - s, ź - z, ŕ - r, R' - R, l' - l, L' - L, ń - n, ć - c). Закреплению явлений интерференции в морфолого-синтаксической системе М.я. способствует все более углубляющееся мокшанско-русское двуязычие. Под влиянием внешнеязыковых контактов наблюдается ослабление отдельных грамматических категорий М.я. - посессивности, определенности имени, модальности, объектного спряжения глагола и др. Изменения морфологического порядка нередко находят отражение в структуре предложения. Так, свертывание суффиксального способа выражения модальных значений (возможности и долженствования) в сфере глагола и его вытеснение русскими предикативно-модальными должен, мочь существенно повлияли на строй мокшанского предложения. При наличии суф. -v- или -ma субъект действия передается именем существительным в форме датива: Тейне эряви молемс ошу 'Мне нужно ехать в город' = 'Я должен ехать в город'. Употребление же рус. должен, мочь в мокшанском предложении приводит к грамматическому воплощению субъекта действия (подлежащего) в форме номинатива, как и в русском языке: Мон должен молемс ошу 'Я должен ехать в город'; Тон можешь молемс ошу 'Ты можешь (имеешь возможность, в состоянии) ехать в город'.
2.0.0. Лингвистическая характеристика
2.1.0. Фонологические сведения
2.1.1. Фонологической системе М.я. характерно наличие редуцированной гласной фонемы /ə/, образующей дистинктивную оппозицию с другими гласными, и глухих плавных, находящихся в привативной оппозиции с сонантами /l - L, l' - L', г - R, ŕ - R', j - J/ (/kalńä/ 'рыбка' - /kaLńä/ 'эти рыбы', /kаl'ńä/ 'лозинка' - /kaL'ńä/ 'эти ивы', /narńä/ 'травка' - /naRńä/ 'эти травы', /maŕńä/ 'яблочко' - /maR'ńä/ 'эти яблоки', /kunda-jńä/ 'я поймал (это)' - /kunda'Jńä/ 'эти ловцы'). Противопоставление /ə/ любому другому гласному и фоническому нулю в современном М.я. фонологизовано и имеет достаточно высокую функциональную нагрузку. Особенно нагружены оппозиции /ə/ : /а/ (/anək/ 'готовый' - /anak/ 'проси'); /ə/ : /ä/ (/końəźəń/ 'он зажмурил (глаза)' - /końäźəń/ 'мой лоб' (ген.), /ə/ : /i/ (/šarət'/ 'ты вертелся' - /šarit'/ 'это колесо' (ген.), 'ты окружил (это)'; /ə/ : /<Ø/ (śivəś 'ворот (рубашки и т.п.)' - śivś 'он съел (что-то)'. Менее нагружены оппозиции /ə/:/о/, /ə/:/е/, /ə/:/u/ что, между прочим, свидетельствует о становлении /ə/ как фонемы из безударных аллофонов других гласных фонем.

Гласные

Подъем
Ряд
передний
средний
задний
иллабиальные
иллабиальные
лабиальные
Верхний
i
[i]
u
Средний
e
ə
[ə]
o
Нижний
ä
a

Согласные

По способу образования
По месту образования
билабиальные
лабио-
дентальные
переднеязычные
средне-
язычные
задне-
язычные
дентальные
дентально-
альвеолярные
непалатали-
зованные
палатализо-
ванные
Шумные смычные
p, b
t, d
t', d'
k, g
аффрикаты
c
ć
č
фрикативные
f, v
s, z
ś, ź
š, ž
J, j
χ
Сонорные назальные
m
n
ń
латеральные
L, l
L', l'
вибранты
R, r
R', ŕ
 
По нашим статистическим подсчетам, на 100 фонемных единиц приходится в М.я. примерно 39/40 гласных и 61/60 согласных фонем. По степени употребительности гласные располагаются в следующем убывающем порядке: /а/, /ə/, /i/, /ä/, /е/, /о/, /u/; согласные: /k/, /ń/, /ś/, /s/, /n/, /t/, /t'/, /m/, /v/, /1/, /p/, /š/, /d/, /l'/ и т.д.
2.1.2. Ударение в М.я. выполняет кульминативную функцию выделения и распознавания слов в речевом потоке. Акустическим коррелятом ударения является длительность гласного. Ударенные гласные М.я, по своей длительности и интенсивности отличаются от безударных примерно так же, как и в русском языке. В безударной позиции гласные подвергаются редукции (нередко вплоть до выпадения). Смыслоразличительные функции мокшанского ударения весьма ограничены. Переходность ударения в М.я. обусловлена различной длительностью гласных (наиболее длительными являются гласные нижнего и среднего подъема, /ə/ примыкает к узким гласным /u/, /i/). Широкие гласные перетягивают на себя ударение (/ingəlda•ms/ 'определить', /kunda•si/ 'он поймает его', /ičkəźgä•/ 'далеко'), Если же все гласные в словоформе являются или только широкими, или только узкими (к последним примыкает и /ə/), то ударение падает на первый слог: /i•čkəźi/ 'далеко' (куда), /ma•ŕäźä/ 'он услышал его', /рə•čkśəms/ 'поправляться, выздоравливать', /i•rd'əzənƷən/ 'его ребер' (ген. мн. ч, притяж. скл.).
Древняя финно-угорская гармония гласных в М.я. сохранилась в еще более разрушенном виде, чем в эрзянском, и реализуется во взаимовлиянии гласных и согласных: 1) в корневых морфемах перед гласными переднего ряда допустимы лишь мягкие согласные: /t'äšt'ä/ 'звезда', /śel'm'ä/ 'глаз'; 2) после гласных переднего ряда в корне чаще выступают палатализованные согласные: /k'ed'/ 'шкура', /id'/ 'дитя', /eŕg'ä/ 'сила'; 3) если последний слог в словоформе начинается с палатализованного парного или непарного по твердости/мягкости согласного, то в ауслауте, как правило, употребляются гласные переднего ряда: /m'ä-ńi/ 'он освободится, вырвется', /v'iŕ-g'ä/ 'по лесу', /t'ijä-ńä/ 'здесь, по этому месту'.
2.1.3. См. п. 2.1.2.
2.1.4. Слоговая структура М. слова не отличается от типов слогов в эрзянском слове. Неконечный слог в М.я. имеет восходящую звучность и является, как правило, открытым: /ku-ctə-stka/ 'и из их домов'. При наличии в словоформе сонорных, которые по слогообразующей функции приближаются к гласным, возможны варианты слогоделения: /va-ndis ~ van-dis/ 'до завтра', /tu-msta ~ tum-sta/ 'когда собирались уходить'.
2.2.0. Морфонологические сведения
2.2.1. В первом слоге употребляются все гласные. Во втором слоге незаимствованных слов исключительно редко появление /о/, /е/; в третьем и следующих слогах совсем не употребляются /о/, /е/ и вместо них выступает чаще всего /ə/: /kol'əńdəms/ 'играть', /kuva'lgətkšńəśt'/ 'они становились длиннее'.
Среди согласных в анлауте преобладает употребление глухих (кроме /L/, /L'/, /R/, /R'/, /J/, которые также не употребляются в ауслауте).
2.2.2. По тем же линиям в М.я., как в эрзянском (см. "Эрзянский язык"), противопоставлены корневые морфемы аффиксам и знаменательные слова служебным.
2.2.3. По морфонологическим средствам в вокализме и альтернационным моделям в консонантизме М.я. не отличается сколько-нибудь существенно от эрзянского.
2.3.0. Семантико-грамматические сведения
Морфологический тип М.я. имеет те же характеристики, что и эрзянский.
2.3.1. Богатство морфологии М.я. обеспечивает достаточную выделимость и разграниченность большинства лексико-грамматических разрядов слов. Категориальное выражение имеют в М.я. те же универсальные грамматические значения, что и в эрзянском.
2.3.2. В М.я., как и в эрзянском, нет категориальных качественных именных классификаций.
2.3.3. В способах выражения категории числа в М.я. нет существенных отличий от эрзянского. Исключение: копулятивные образования типа эрз. Машат-Мишат 'Маша и Миша' (букв. 'Маши-Миши') и термины родства на -ыде- (-иде-), употребляемые только во мн. числе притяж. склонения в значении "родственник вместе с другими людьми" (эрз. авидень 'моя мать и другие с нею'), не получившие развития в М.я.
2.3.4. В средствах выражения падежных значений и категорий принадлежности М.я. не имеет существенных отличий от эрзянского, но в М.я. есть каузалис, которого нет в падежной системе эрзянского языка.
2.3.5. В характере и способах выражения качественных глагольных классификаций М.я. не отличается от эрзянского.
2.3.6. В способах выражения дейктических категорий как в имени, так и глаголе М.я. не отличается от эрзянского.
Отрицание выражается отрицательными глаголами и частицами аф, аш, афоль, тят, изь, апак. Аф, тят соотнесены с планом наст.-буд. вр. индикатива, императива и оптатива (аф туй 'не уйдет', тят коленде 'не играй', тяст сашенда 'пусть не приходят"), афоль, изь, апак - прош. вр. (афолеть шарьхкоде 'ты бы не понял', изь тонафне 'он не учился', апак удок 'не выспавшись'), аш - наст. и прош. вр. (ашан 'меня нет', ашельхть 'их не было').
2.3.7. В М.я. представлены такие же семантико-грамматические разряды слов, что и в эрзянском.
2.4.0. Образцы парадигм

Имена и наречия

Как и эрзянский, М.я. относится к многопадежным (падежная система включает 12 полноценных и 4 неполноценных падежа).

Полноценные падежи и их суффиксы

Номинатив (кто-, что-л.) Ø
Генитив (кого-, чего-л.) -нь
Датив (кому-, чему-л.) -нди
Инессив (в ком-, (чём-л.; кем-, чем-л.) -са, -ца
Элатив (из кого-, чего-л.) -ста, -цта
Иллатив (в кого-, во что-л.) -с, -ц
Пролатив (по кому-, чему-л.) -ва, -га, -ге, -ка
Аблатив (от кого-, чего-л.) -да, -та
Компаратив (с кого-, со что-л, величиной) -шка
Абессив (без кого-, чего-л.) -фтома
Транслатив (кем-, чем-л. - быть, стать) -кс
Каузалис (из-за, за, ради кого-, чего-л.) -нкса

Неполноценные падежи (падежеобразные формы) и их суффиксы

Латив (в направлении к чему-л.) -у, -и
Темпоралис I (когда) -ть
Темпоралис II (когда) -не
Комитатив (вместе с кем-, чем-л.) -нек
 
Собственно лично-притяжательные суффиксы (1 л. - -зе, 2 л. - -це, 3 л. - -ц) при указании на множественность обладателей осложняются суффиксом мн.ч. -к, при указании на множественность обладаемых - суффиксом мн.ч. -н. К согласной основе лично-притяжательные суффиксы присоединяются, как правило, при помощи соединительного гласного (орф. о, е): мял-е-зе 'мое желание' (мяль 'желание'), куд-о-ц 'его дом' (куд 'дом').
В номинативе притяжательного склонения употребляются следующие лично-притяжательные суффиксы.
 
 
После гласных
После согласных
 
Один обладатель - одно обладаемое (рус. мой и т.д.):
1 л. -зе -озе, -езе
2 л. -це -це
3 л. -оц, -ец
Много обладателей - одно обладаемое (рус. наш и т.д.):
Много обладателей - много обладаемых (рус, наши и т.д.):
1 л. -ньке -оньке, -еньке
2 л. -нте -онте, -енте
3 л. -она -она
Один обладатель - много обладаемых (рус. мои и т.д.):
1 л. -не -оне, -ене
2 л. -тне -тне
3 л. -нза -онза, -енза
 
В ген. и дат. притяжательного склонения к перечисленным лично-притяжательным суффиксам присоединяются падежные: цёра-зе-нь 'моего сына', цёра-зе-нди 'моему сыну', цёра-це-нь 'твоего сына', цёра-це-нди 'твоему сыну' и т.д. В других косвенных падежах притяж. скл. употребляются другие лично-притяжательные суффиксы, которые занимают конечную позицию, присоединяясь к падежным окончаниям (напр., в аблативе: цёра-до-н 'от моего сына; от моих сыновей', цёра-до-т 'от твоего сына; от твоих сыновей', цёра-до-нза 'от его сына, от его сыновей', цёра-до-н(о)к 'от нашего сына; от наших сыновей', цёра-до-нт 'от вашего сына, от ваших сыновей', цёра-до-ст 'от их сына, от их сыновей'; в инессиве: сельмо-со-н 'в моем глазу; в моих глазах', сельмо-со-т 'в твоем глазу, в твоих глазах', сельмо-со-нза 'в его глазу, в его глазах' и т.д.).

Парадигма указательного (определенного) склонения

 
Ед.ч.
Мн.ч.
Номинатив
-сь, -ць
-тне
Генитив
-ть
-тнень
Датив
-ти
-тненди
 
Образование порядковых числительных и степеней сравнения качественных прилагательных и наречий осуществляется в М.я, теми же способами и средствами, что и в эрзянском.
В М,я. представлены те же разряды местоимений, что и в эрзянском. Различия в парадигмах личных и неличных местоимений М.я, и эрзянского являются преимущественно фонетическими. Взаимное местоимение фкя-фкянь (< фкя 'один' + фкянь 'одного') склоняется только во втором своем компоненте (фкя-фкянди 'друг другу', фкя-фкада 'друг от друга' и т.д.).
Предикативные имена и наречия принимают суффиксы сказуемостного изменения.

Настоящее время индикатива

Ед.ч.
Мн.ч.
1 л. колмоцес-ян 'я третий' и т.д. колмоцетне-тама
2 л. колмоцес-ят колмоцетне-тада
3 л. колмоцесь колмоцетне

Прошедшее время индикатива

1 л. тясо-лень 'я был здесь' и т.д. тясо-леме
2 л. тясо-леть тясо-леде
3 л. тясо-ль тясо-льхть

Глагол
Парадигмы безобъектного спряжения
Индикатив
Настояще-будущее время

1 л. -ан, -ян -тама, -тяма
2 л. -ат, -ят -тада, -тяда
3 л. -ай, -яй, -ы, -и -айхть, -яйхть, -ыхть, -ихть

I прошедшее время

1 л. -нь -ме
2 л. -ть -де
3 л. -сь -сть

II прошедшее время

1 л. -лень -леме
2 л. -леть -леде
3 л. -ль -льхть
 
Окончания II прош. вр. участвуют также в образовании парадигм конъюнктива, конъюнктива-кондиционала и дезидератива, причем формы конъюнктива и II прош. вр. безобъектного спряжения в М.я. полностью совпали в плане выражения (удо-лень 'я (тогда еще) спал, когда...' и 'я спал бы', удо-леть 'ты (тогда еще) спал, когда...' и 'ты спал бы' и т.д.).

Кондиционал

1 л. -ндярян (кундандярян
'если я поймаю')
-ндярятама
2 л. -ндярят -ндярятада
3 л. -ндяряй -ндяряйхть

Конъюнктив-кондиционал

1 л. -ндярялень (кундандярялень
'если бы я поймал')
-ндярялеме
2 л. -ндярялеть -ндяряледе
3 л. -ндяряль -ндяряльхть

Дезидератив

1 л. -лексолень (кундалексолень
'я хотел было поймать')
-лексолеме
2 л. -лексолеть -лексоледе
3 л. -лексоль -лексольхть

Императив

2 л. -к, -т, -ть (кундак 'лови') -да

Оптатив

1 л. -зан (кундазан 'пусть я поймаю') (-стама)
2 л. -зат (-стада)
3 л. -за -ст

Глагол

Парадигмы объектного спряжения

Индикатив

Настояще-будущее время

Объект Субъект Ед.ч. Мн.ч.
1 л. ед. ч. 2 л.
-самак
-самасть
  3 л.
-самань
-самазь
2 л. ед. ч. 1 л.
-те(нь)
-тядязь
  3 л.
-танза
-тядязь
3 л. ед. ч. 1 л.
-са(н)
-саськ
  2 л.
-сак
-састь
  3 л.
-сы
-сазь
1 л. мн. ч. 1 л.
-самасть
-самасть
  2 л.
-самазь
-самазь
2 л. мн. ч. 1 л.
-тядязь
-тядязь
  2 л.
-тядязь
-тядязь
3 л. мн. ч. 1 л.
-сайне
-саськ, -сайнек
  2 л.
-сайть
-састь, -саенть
  3 л.
-сыне
-сазь

I прошедшее время

1 л. ед. ч. 2 л. -майть -масть
  3 л. -мань -мазь
2 л. ед. ч. 1 л. -тень -дязь
  3 л. -нзе -дязь
3 л. ед. ч. 1 л. -айне, -ине, -ыне -ськ
  2 л. -айть, -ить, -ыть -сть, -аенть, -иенть, -ыенть
  3 л. -зе, -озе, -езе -зь, -озь, -езь

Императив

1 л. ед. ч. 2 л. -мак -масть
3 л. ед. ч. 2 л. -сть, -енть
1 л. мн. ч. 2 л. -сть -сть
3 л. мн. ч. 2 л. -айть, -ить, -ыть -сть

Кондиционал

1 л. ед. ч. 2 л. -ндяря-самак -ндяря-самасть
  3 л. -ндяря-самань -ндяря-самазь
2 л. ед. ч. 1 л. -ндяря-те -ндяря-тядязь
  3 л. -ндяря-танза -ндяря-тядязь
3 л. ед. ч. 1 л. -ндяря-са(н) -ндяря-саськ
  2 л. -ндяря-сак -ндяря-састь
  3 л. -ндяря-сы -ндяря-сазь и т.д.
 
Глагол в М.я. образует формы объектного спряжения и в других наклонениях. Оптатив в этом спряжении имеет формы 3 л. по объектному ряду 2 л. и 3 л. (атямась эрьхтензат 'пусть тебя гром ударит', пиди ёндолсь пидесца 'чтоб молния обожгла его').
Наряду с утвердительными в глаголе М.я. получили развитие отрицательные формы безобъектного и объектного спряжений, В образовании отрицательных форм участвуют отрицательные частицы и слова (глаголы). В иастояще-будущем и II прошедшем времени индикатива, кондиционала, конъюнктива и дезидератива употребляется неизменяемая отрицательная частица аф 'не', которая занимает позицию перед спрягаемым глаголом (аф молян 'не пойду', аф сёрмадолеть 'ты не написал бы', аф тундяряй 'если он не уйдет', аф сяволексолезе 'он не хотел было забирать это').
Спрягаемое отрицание изь (ашезь) 'не...' употребляется в прош. вр. индикатива и изменяется по лицам и числам (глагол при отрицании остается в так называемой восполнительной (нулевой) форме): изень (ашень) тушенда 'я не уходил', изеть (ашеть) тушенда 'ты не уходил', изить (ашить) сяве 'ты не взял это', иземазь (ашемазъ) сяве 'они не взяли меня (нас)'.
Спрягаемое отрицание афоль 'нe...' употребляется в конъюнктиве и конъюнктиве-кондиционале (афолъхть са 'они не пришли бы', афолемасть сявондяря 'если бы ты (вы) не взял(и) меня (нас)', афолензеть сявондяря 'если бы он тебя не взял').
Спрягаемое отрицание тят 'не...' употребляется в императиве и оптативе обоих спряжений (тят сашенда 'не приходи', тяда сашенда 'не приходите', тязан кула 'как бы я не умер, чтобы я не умирал', тянзат терне 'пусть тебя не приглашает').

Нефинитные формы глагола

Как и в эрзянском (см. "Эрзянский язык"), к глаголу в М.я. примыкают нефинитные (инфинитные) формы - имена действия на -ма, инфинитивы на -мс и -ма и герундии нескольких видов (между М.я. и эрзянским в употреблении этих форм имеются некоторые фонетические отличия).
В М.я. имеются причастия: 1) действительные наст. времени (активные незаконченного действия) на -ай, -яй, -ий, -и, -ы (седиень сязи куля 'душераздирающая весть', уды идня 'спящий ребенок', кштий стирь 'танцующая девушка', уназь прай кев 'со свистом падающий камень'); 2) действительные прош. времени на -ф (пяяръф лопат 'упавшие листья'); 3) пассивные незаконченного действия (или страдательные наст. времени) на -викс и -ма (шарьхкодевикс вал 'понятное слово', кельгома тядя 'любимая мать'); 4) пассивные законченного действия на -ф (страдательные прош. времени) (лоськофтф лофца 'выплеснутое молоко').
Вспомогательные глаголы: 1) улемс 'быть' (улендемс 'бывать'); 2) кармамс 'начать' (используется для образования аналитической формы будущего времени).
Изменение глагола в формах как безобъектных, так и объектных в М.я. сопровождается в целом еще большим количеством фонетических изменений в основе и суффиксах, чем в эрзянском.
2.5.0. Морфосинтаксические сведения
2.5.1. Слово- и формообразование осуществляется посредством суффиксации. Префиксального способа деривации в М.я. нет. Суффиксальные элементы в грамматических словоформах располагаются в определенной последовательности, присоединяясь к основе в постпозиции. Последовательность именных морфем меняется в зависимости от типа склонения (иногда и от падежа). В притяжательном склонении лично-притяжательные суффиксы в одних падежах оказываются перед падежными, в других - после падежных (см. 2.4.0.). Словообразовательные суффиксы, присоединяясь непосредственно к основе, предшествуют словоизменительным. В финитных формах глагола личным окончаниям, занимающим последнее место, предшествуют показатели времени и наклонения.
2.5.2. Как и в эрзянском, основными способами словообразования в М.я. являются: 1) морфологический (суффиксация); 2) синтаксический (словосложение); 3) морфолого-синтаксический (категориальный переход, конверсия), например семантико-грамматическое переоформление парадигмы слова по типу: 'признак (свойство) предмета' > 'предмет, обладающий этим признаком' или 'понятие об этом признаке (свойстве)': козя 'богатый' > 'богач', якшама 'холодный' > 'холод'.
2.5.3. В характерной для М.я. номинативной структуре предложения выделяются те же типы простого предложения, что и в эрзянском.
Вместо индоевропейского глагола со значением 'иметь' употребляется сложная конструкция с компонентами: имя сущ. или местоимение в ген. + вспомогат. глагол улемс 'быть, иметься' в 3 л. ед. и мн. ч. наст. и прош. вр. + имя в притяж. скл. (тонь ули ярмакце 'у тебя есть (имеются) деньги', синь ульсть ярмаксна 'у них были (имелись) деньги').
Основные синтаксические отношения - согласование, управление, примыкание - в синтаксисе М.я. имеют те же характеристики, что и в эрзянском.
В М.я. действуют те же принципы расположения неопределительных членов предложения и слов в определительных словосочетаниях, что и в эрзянском. Местоположение главных и второстепенных членов предложения (кроме определения) обусловлено конкретным коммуникативным заданием предложения: тема высказывания занимает начало предложения, а рема - его конец, Член предложения, вынесенный на первое место, в предложении выражает исходный момент повествования и выступает как средство связи данного предложения с предыдущим контекстом. В составе атрибутивного комплекса порядок однородных определений свободный. Упорядочение неоднородных определений зависит от смыслового веса определений и от степени постоянства выражаемых ими признаков. В словосочетаниях с последовательно подчиненными определениями устанавливается твердый порядок их компонентов: каждое предыдущее слово является определением последующего, а все словосочетание - определением для основного определяемого слова, находящегося в конце атрибутивного комплекса.
2.5.4. Синтаксис М.я. характеризуется теми же типами сложных предложений и правилами их построения, что и синтаксис эрзянский.
2.6.0. В М.я. представлены индоевропейские и тюркские заимствования. Тюркский пласт в лексике М.я, доходит до трехсот единиц, заимствованных на протяжении многих веков из различных диалектов татарского и чувашского языков, а до сер. XIII в. - и из булгарского. Тюркизмы, кроме перечисленных в статье "Эрзянский язык" групп, образуют в М.я, еще следующие названия: 1) родство и свойство (ака 'старшая сестра, сестра отца или матери', ава - 'супруга; женщина; мать', эзна 'муж старшей сестры', базя 'свояк', куда 'сват'); 2) общество и общение (орам 'сход, собрание (общины)', конак 'гость', кунелямс 'завидовать, ревновать'); 3) торговля (ярмак 'деньги', кагод 'бумага', уцез 'дешевый'); 4) религия (тоба: пежеть-тоба 'ей-богу, поистине'); 5) наряды и украшения (ока 'золотая или серебряная нить', сёка 'кисть (на поясе, головном уборе)', тенька 'фишка, погремушка, ушкор 'завязка, тесемка на штанах') и т.д.
Русизмы исторически проникали в М.я. в акающей форме (баяр /ba•jar/ 'барин, боярин', родня /ra•dńä/ 'родня, родственник', косяк /kaśa•k/ 'косяк' и др. Но часть русских заимствований отражает и в М.я. оканье (поталак /po•talak/ 'потолок', сока /so•ka/ 'coxa', молатка /mo•latka/ 'молоток' и т.д. В современном М.я, русские заимствования представлены примерно в том же объеме и по тем же тематическим группам, что и в эрзянском.
2.7.0. Как указано выше (см. 1.2.1.), в основной зоне своего распространения (западная часть территории Мордовии) мокшанские диалекты объединяются в три большие группы: центральную, западную и юго-восточную.
Центральная группа диалектов (ЦГД) лежит в основе письменно-литературного М.я,, в фонетике и морфологии которого нашли отражение важнейшие структурные изоглоссы входящих в эту группу говоров. ЦГД не отличается однородностью. В северном ее ареале употребляется непалатализованный /s/ на месте палатализованного /ś/ всех других М. диалектов. В юго-восточной полосе ЦГД отмечается древняя особенность мордовской (и финно-угорской) речи: отсутствие звонких пар для глухих эксплозивных и лингвальных спирантов в анлауте. В периферийных говорах ЦГД почти повсюду /*ä/ > /е/, /*е/ > /i/.
Важнейшая структурная изоглосса западной группы диалектов (ЗГД) лежит в области морфологии - это наличие особых посессивных форм выражения ед.ч. предмета обладания при обладателе 1 и 2 л. мн.ч. ЗГД также неоднородна. В южной зоне распространения этой диалектной группы произошло сужение /ä/ > /е/, /е/ > /i/ в большинстве позиций.
К важнейшим особенностям юго-восточной группы диалектов (ЮВГД) относятся: 1) переход /j/ > /ś/ в позиции перед /t/; 2} /ä/ > /е/, /е/ > /i/, как и в южной зоне распространения ЗГД; 3) отсутствие в анлауте слова звонких эксплозивных /g/, /b/, /d/, /d/ и спирантов /z/, /ź/, /ž/; 4) наличие деепричастного суф. -mək.
Степень расхождения говоров, представляющих перечисленные группы диалектов, не мешает взаимопониманию между носителями разных диалектов М.я. Границы между зонами распространения диалектных групп размываются приграничными переходными и смешанными говорами. Разновидности диалектов смешанного (преимущественно мокшанско-эрзянского) типа распространены за пределами Мордовии (в Нижегородской, Пензенской, Саратовской и некоторых др. обл.).
 

Литература

Грамматика мордовских (мокшанского и эрзянского) языков. Саранск, 1962. Ч. I: Фонетика и морфология.
Коляденков М. Н. Грамматика мордовских (эрзянского и мокшанского) языков. Саранск, 1954. Ч. 2: Синтаксис.
Основы финно-угорского языкознания. Прибалтийско-финские, саамский и мордовские языки, М , 1975.
Языки народов СССР: Финно-угорские и самодийские языки. М., 1966. Т. 3.
Keresrtes L. Geschichte des mordwinischen Konsonantismus. I-II. Szeged, 1986-1987 // Studia Uralo-Altaica, t. 26-27.

Дополнительная литература

Бубрих Д.В. Историческая грамматика эрзянского языка. Саранск, 1953.
Вопросы этнической истории мордовского народа // Труды мордовской этнографической экспедиции. М., 1960. Вып. I.
Грамматика мордовских языков: Фонетика, графика, орфография, морфология. Саранск, 1980.
Деваев С.З., Цыганкин Д.В. Фонетика мордовских (мокшанского и эрзянского) литературных языков. Саранск, 1970.
Евсевьев М.Е. Основы мордовской грамматики. М., 1928 (1929).
Коляденков М.Н. Структура простого предложения в мордовских языках: Предложение и его главные члены. Саранск, 1959.
Лексикология современных мордовских языков. Саранск, 1983.
Майтинская К.Е. Местоимения в мордовских и марийских языках. М., 1964.
Материалы научной сессии по вопросам мордовского языкознания. Саранск, 1955. Ч. 1-2.
Мокшанско-русскии словарь. М., 1949 (объем около 17 тыс. слов).
Мокшень орфографическяй словарь. Саранск. 1987.
Серебренников К.М. Историческая морфология мордовских языков. М., 1967.
Феоктистов А.П. Истоки мордовской письменности. М., 1968.
Черапкин И.Г. Мокша-мордовско-русский словарь. С грамматическим справочником. Мордгиэ, 1933.
Ahlquist Aug. Versuch einer mokscha-mordwinischen Grammatik nebst Texten und Wörterverzeichniss. SPb., 1861.
Budenz J, Moksa- és erza-mordvin nyelvtan // Nyelvtudományi közlemények, 1877. 13. köt.
Itkanen E. Zum Ursprung und Wesen reduzierten Vokale im Mordwinischen // Finnisch-ugrische Forschungen, 1971. 39.
Juhász J. Moksa-mordvin szójegyzék. Budapest, 1961.
Paasonen H. Mordwinische Chrestomathie mit Glossar und grammatikalischem Abriss. Helsinki; Turku, 1953. 2. Aufl.
Paasonen H. Mordwinische Lautlehre // Mémoires de la Société finno-ougrienne. 1903. 22.
Stipa G. Phonetische Wechselwirkungen zwischen Mokscha-Mordwinisch und Russisch // Ural-Altaische Jahrbücher. Wiesbaden, 1952-1953. 24-25.
Trubelzkoy N.S. Das mordwinische phonologische System verglichen mit dem Russischen // Charisteria Guilelmo Mathesio Quinquagenario. Pragae, 1932.
Veenker W. Zur phonologischen Statistik der mordwinischen Schriftsprachen // Ural-Altaische Jahrbücher. Neue Folge. Wiesbaden. 1981. I.