ЛЕКСИКА И СИМВОЛИКА В СЛОВАРЕ НАЗВАНИЙ ЖИВОТНЫХ (по материалам памятников
восточно- и южнославянской книжности XIII-XVII вв.)
(Словарь и культура. - М., 1995. - С. 90-93)
Памятники древней славянской книжности донесли до нашего времени разнообразные
сведения о природе, зверях, птицах, рыбах и пресмыкающихся, а также о мифических
зооморфных существах. Сказания о животных представлены в памятниках различных
жанров: в так называемых "естественнонаучных" сочинениях, символико-толковательных
произведениях, лексикографических трудах. Средневековые рассказы о животных
предполагали не только и не столько описание природных объектов как таковых,
но и рассматривали всех "ходештиих и летештиих" тварей с точки зрения
символического, нравоучительного смысла, в них заключенного. Для авторов Средневековья
звери и птицы были не реальными представителями животного мира, а прежде всего
символами, объектами богословских или морализаторских уподоблений. Славянские
книжники подвергали символическому истолкованию не только образ в целом, но
и отдельные его стороны, а также материальную оболочку образа - его имя; таким
образом символика мыслилась изначально заложенной как в природе животных, так
и в их именах. В символической интерпретации имен-названий животных представлена
модель взаимодействия телесного и духовного миров, которые соотносятся друг
с другом через определенную знаковую абстракцию (имя связывается как с конкретным
объектом, так и с его символическим значением). Памятники символико-толковательного
типа (Толковая Палея, "Физиолог", "Слово о рассечении человеческого
естества") всегда подчеркивают главенство символики над фактическим описанием.
Именно в пользу символики решают они вопрос о соотношении лексического и символического
значений слова.
Безусловно, такой обширный пласт лексики, отражающий представления славянских
книжников о природе, не мог быть оставлен без внимания составителями исторических
словарей. Названия животных из "Физиолога", Толковой Пален, азбуковников
включались в словники словарей церковнославянского и древнерусского языков,
комментировались и объяснялись фрагментами текстов этих памятников. Но всегда
ли должным образом оценивался контекст, из которого бралось название животного,
всегда ли учитывалась жанровая специфика символико-толковательных памятников?
К сожалению следует признать, что символический аспект, столь ярко проявляющийся
в этих произведениях, практически никогда не анализировался. Внимание комментаторов
было направлено на лексическое значение слова, что подчас являлось причиной
обедненной трактовки ряда лексем древнерусского языка. Так, в русской лексикографии
XVIII-XX вв. наибольшее распространение получило толкование слова алкионъ/алконостъ
как 'зимородок, 'Alcedo atthis'. Однако памятники книжности по спискам XIV -XVII
вв. выявляют иное значение, не тождественное значению зимородок', а именно -
'морская птица, несущая яйца в глубину моря и усмиряющая бури'. Основой для
сказания об алконосте послужил греческий миф об Алкионе, превращенной в зимородка,
но со временем не только образ отдалился от своего "прототипа" и получил
новые черты, но трансформировалось также имя птицы (алкион - алконост) Это способствовало
формированию самостоятельного значения слова алконост в древнерусском языке
как обозначения мифической птицы, ставшей символом усмирения стихий.
Кажется правомерным в этой связи поставить вопрос о создании специального
словаря названий животных по памятникам древнеславянской книжности. Этот словарь
призван отразить не только лексику определенной области книжных знаний, но и
специфику значений, возникающих у слова в результате функционирования как в
сфере "естественнонаучных" представлений, так и в символическом контексте.
Например, с лексической точки зрения слова езгуля и кукушка являются синонимами,
вариантами имени одной и той же птицы Cuculus canoris. Но символическое наполнение
этих имен различно: толкование, согласно которому кукушка является символом
иудеев, отвергших учение Христа, прилагается только к лексеме езгуля и ее вариантам
и никогда к лексеме кукушка, что обусловлено особым символическим контекстом,
окружавшим название езгуля в тексте-источнике (Толковая Палея). К одному персонажу
могут прилагаться несколько символических значений. Мифическая птица феникс,
возрождающаяся из пепла, в древнеславянской традиции может символизировать Христа,
принесшего на землю "небесное слово"; Воскресение Христово; грядущее
Воскресение всех умерших; мучеников-праведников; человека, претерпевшего страдания
за грехи и обновившегося приобщением к божественной благодати. Таким образом
реализуется одно из важнейших свойств категории символа - тяготение его к бесконечности.
Символика одного и того же персонажа может иметь прямо противоположные значения.
Еж, отрясающий виноградные гроздья, предстает как образ дьявола, разоряющего
"виноградник" человеческих душ; но этот же образ ежа может относиться
к любвеобильным родителям, заботящимся о пропитании своих чад. Соотнесение различных
имен одного и того же объекта с общим для всех них символическим значением дает
богатый материал для разработки проблемы лексической вариативности символа (так
внешнюю сторону одного символа представляют лексические варианты типа бобръ
- касторъ, неясыть - пеликанъ, пеларгосъ - стеркъ - буско и т.д.). С другой
стороны, приложение одного и того же символического значения к различным лексемам
свидетельствует о вариативности символизируемого объекта (один сюжет с соответствующим
толкованием посвящен пеликану, дятлу и аисту - родители оживляют своей кровью
мертвых птенцов; аисту и удоду - дети заботятся о престарелых родителях).
Словник такого семантического словаря будет достаточно пестрым. Из-за разнообразия
источников (переводные и оригинальные сочинения; тексты на церковнославянском,
древнерусском языках и на "простой мове") в словарную часть войдут
славянские слова, заимствования из других языков, кальки, а также имена, возникшие
в результате искажения или неверного прочтения исходного текста. Словарные статьи
также будут разниться между собой - от кратких лексических соответствий (слово
- слово) до развернутых "энциклопедических" толкований (слово - текст).
Характер словарной статьи должен определяться характером текста, из которого
берется лексическая единица, и наличием/отсутствием символического контекста.
Но именно в этом разнообразии и отразится все богатство древнеславянской "лексики
природы", весь спектр значений, заложенных в слове в определенным образом
построенном фрагменте текста. Предполагается также ввести в словарь и анализ
иконографических изображений животных (живописные миниатюры украшают многие
из рукописных сборников). Небезынтересно будет проследить, каким образом словесное
описание "переводилось" славянскими книжниками в изобразительный ряд.
Структура словарной статьи представляется следующим образом:
1. Раскрытие лексического значения. К словарному слову указывается язык-источник,
варианты данного названия. Для комментария предпочтение отдается текстам, сохранившим
следы мифологических, архаических, фантастических представлений и наиболее ярко
Демонстрирующим характер памятников из круга "естественнонаучной"
литературы.
2. Объяснение символических значений. По материалам источников выявляются
все возможные уподобления; возможно установление основных типов символических
значений.
3. Иконография.
Сформированный таким образом словарь позволит во всем разнообразии представить
лексику древнеславянских памятников, повествующих о природе, и показать, как
разрабатывается общий лексический материал в контексте разных культурных и языковых
традиций.
