Л. В. Балашова

РЕАЛИЗАЦИЯ КОНЦЕПТОВ "СВОЙ - ЧУЖОЙ" В РОССИЙСКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ НАЧАЛА XXI В.

(Политическая лингвистика. - Екатеринбург, 2014. - № 1 (47). - С. 40-50)


 
The author analyzes the conceptual structure of the opposition «friend or foe» in the policy documents and mass media of the Communist and Liberal opposition in contemporary Russia; identifies also the common and the different in language representation of antonymous concepts.
 
Как справедливо замечают Э. В. Будаев и А. П. Чудинов [Будаев, Чудинов 2008: 16-17], «политическая лингвистика … все активнее обращается к принципиально новым проблемам современного многополярного мира». Вместе с тем актуальным остается высказывание Е. И. Шейгал [Шейгал 2004: 31] о том, что современный политический дискурс представляет собой «непрекращающийся диалог - поединок между „партией власти“ и „оппозицией“, в котором противники время от времени нападают друг на друга, держат оборону, отражают удары и переходят в наступление». Большую роль в этом процессе играют базовые для данного вида коммуникации концепты, в частности универсальная оппозиция «свой - чужой» (ср.: [Бойко 2005; Выходцева 2006; Красильникова 2005; Нехорошева 2012; Петрова 2006; Пудова 2009; Санцевич 2003; Сахно 1991]).
В основе любой культуры лежит разделение мира на пространство «наше» / «свое» / «безопасное» / «гармонически организованное» и «их» / «чужое» / «враждебное» / «опасное» / «хаотичное» [Лотман 1996: 175], причем подобное противопоставление пронизывает «всякое коллективное, массовое, народное, национальное мироощущение» [Степанов 1997: 472]. Особую роль данный феномен играет в самоидентификации различных политических сил в современной России (ср.: [Бутакова, Кучинскайте 2006; Бушев 2009; Синельникова 2010]), в частности оппозиционных (коммунистических и либеральных) партий, сформировавшихся в конце ХХ - начале ХХI в. (КПРФ - правопреемница КПСС; «Союз правых сил» - с 1999 по 2008 гг.; «Яблоко» - с 1995 г.; «Гражданская сила» - с 2007 г.; «Свободная Россия» - с 2003 по 2008 г.; «Гражданская платформа» - с 2012 г.).
Базовые информационно и структурно значимые признаки концептов «свой - чужой» достаточно полно очерчены в программных документах указанных партий, поскольку каждое политическое движение для самоидентификации стремится четко определить своих сторонников и противников, а также те социальные группы, защита интересов которых является его первостепенной задачей.
Как показал анализ электронных вариантов программ оппозиционных партий [http://www.kprf.ru; http://www.pioss.net›blog/ party/868.html; http://www.yabloko.ru; http:// www.gr-sila.ru; http://www.vk.com›topic-244233 90_24381865; http://www.old.civilplatform.ru› page/programma_partii/], ядерные признаки «своих» и «чужих» являются общими для коммунистов и либералов, хотя концептуальное наполнение этих компонентов может быть различным.
Так, концепт «свой» включает следующие признаки:
• приверженность определенной идеологии (у КПРФ - идее социализма и коммунизма: «возрождение социализма в России», «устранение эксплуатации человека человеком», «социальное равенство и справедливость»; у либералов - демократическим идеалам: «соблюдение основных демократических прав и свобод», «ограничение влияния государственной власти в сфере самоуправления, экономики и др.», «гарантия свободного существования партий и их работы»);
• ориентацию на определенную социальную группу современного российского общества (коммунисты опираются на рабочий класс, трудящихся, тех, кто «собственным трудом создает материальные и духовные ценности, оказывают населению жизненно значимые услуги»; либералы - на «российскую интеллигенцию и нарождающийся средний класс», на «бизнес-сообщество», на тех, «кто готов брать на себя ответственность за свои поступки, «на людей, их интеллект, свободу и частную инициативу»).
Основополагающим признаком концепта «чужой» для оппозиционных партий, согласно их программам, становится не идеологический, а узкопартийный признак - принадлежность к властным структурам и правящей партии («Единая Россия»). Остальные концептуальные признаки являются производными от базового, причем они во многом едины для коммунистов и либералов:
• деструктивность деятельности власти: «...политика нынешней власти ведет страну к новому экономическому, политическому и социальному кризису» («Союз правых сил»); «...это путь социального регресса, ведущий к национальной катастрофе, гибели нашей цивилизации» (КПРФ); «...логическим следствием такой политики становится деградация систем образования и здравоохранения - ключевых индустрий в современном обществе, изоляционизм, нарастание межнациональных и общественных противоречий» («Гражданская платформа»);
• недееспособность, т. е. неспособность и нежелание решить насущные проблемы страны: «власть скрывает свое нежелание поставить государство на службу конкретному человеку, проводить жизненно важные реформы, модернизировать экономику и политическую систему» («Гражданская платформа»);
• узкая социальная база, в интересах которой действует власть: обслуживание «интересов и воли крупной буржуазии, ее верхушки в лице олигархии», «преуспевающего меньшинства» (КПРФ); обслуживание «интересов узкой группы лиц» («Яблоко»), «обеспечение собственных интересов» («Гражданская платформа»), что ведет к резкому обнищанию населения России и увеличению пропасти между богатыми и бедными.
Единственным концептуальным компонентом чужого, по которому оппозиционные партии придерживаются диаметрально противоположных взглядов, становится территориально-государственный признак - отношение к другим странам, прежде всего к так называемой западной цивилизации. Коммунисты резко противопоставляют себя США и их западноевропейским союзникам, включая последних в состав «чужих» (как «вдохновителей антисоветских сил в нашей стране») и видя в них прямую угрозу успешному развитию России. Для либералов, напротив, западные государства - своеобразный пример, на который необходимо ориентироваться («открыты миру и стремятся интегрироваться в глобальное социальное пространство» - «Гражданская платформа»), потенциальные «свои» (в зависимости от конкретных задач) для демократического блока партий и России в целом.
С точки зрения языковых средств, с помощью которых оппозиционные партии в программных документах выражают концепты «свой - чужой», то это в основном терминологическая и экспрессивно нейтральная лексика. Вместе с тем уже здесь можно выделить, с одной стороны, употребление языковых, часто стертых метафор из общеязыковых концептуальных моделей, а с другой - достаточно активное (особенно в документах КПРФ) использование экспрессивных метафор из блока публицистических клише.
В частности, это концептуальная модель развития как пути (прогресс - движение вперед; деятельность правящей партии чужих - движение назад или в пропасть); концептуальная модель иерархической организации социума как противопоставление «верха» и «низа» или как социальной организации рабовладельческого/феодального типа (ср.: путь социального регресса; увеличение пропасти между богатыми и бедными; КПРФ борется против закабаления России).
Анализ оппозиционных партийных массмедиа за 2006-2013 гг. (газет «Правда», «Новая газета», «Правое дело», «Новые Известия», «Независимая газета», «Новейшие времена», публикаций на официальных сайтах партий КПРФ, «Гражданская сила», «Свободная Россия», «СПС», «Яблоко») [Правда; Новая газета; Союз правых сил; Новые известия; Независимая газета; Новейшие времена; Яблоко; Газета.ru; Гражданская платформа] показывает, что реализация исследуемых концептов во многом опирается на базовые признаки программных документов партий, хотя здесь есть и определенная специфика.
Так, ядро концепта «свой» в современной оппозиционной прессе, как и в языке или политическом дискурсе в целом, как и в программных документах, составляют безóбразные лексические единицы, семантика которых включает значение ‘разделяющий взгляды, сторонник, член партии’:
• репрезентант концепта - местоимение свой и члены этого гнезда, обычно в сочетании с гиперонимом партия или гипонимами-конкретизаторами (ср.: Делать! Свою партию делать, чтобы было за кого голосовать; Конечно, все мы хотим успеха своей партии на предстоящих выборах);
• местоименные (анафорические) варианты лексемы-репрезентанта - мы, наш и т. п., которые за счет грамматической категории числа актуализируют признаки ‘многочисленность’ и ‘единство’ (Наша партия выступает с резкой критикой такой политики; Мы не боимся угроз; Мы хотим действовать. Потому что мы партия активных и ответственных людей; Мы - патриоты, но мы не готовы целыми днями смотреть телеканал „Звезда“, мы готовы работать во имя того, чтобы с Россией считались; мы настоящий признанный авторитет в международной политике, потому, что наши решения взвешены и продуманны; мы не агрессивны, но можем за себя постоять);
• терминологические обозначения политических сил: коммунисты, демократы, КПРФ, Яблоко, СПС, оппозиция(обычно с конкретизирующим определением), коммунистическая партия и др. (Не следует забывать, что Союз Правых Сил - один из наследников демократического движения конца 80?х - 90-х годов XX века; И только коммунисты противостоят этой антинародной власти; Эта критика интересна и заслуживает анализа лишь тем, что из нее лучше становится понятно, что есть наша оппозиция, хотя это и так секрета не представляет). В редких случаях (преимущественно в СМИ партии «Гражданская платформа») в этой функции могут использоваться перифразы, указывающие на лидера партии: партия Михаила Прохорова;
• общеязыковые лексемы (в том числе стертые языковые метафоры), содержащие в своем значении компонент ‘разделяющий взгляды, входящий в какую-либо организацию’ - сторонник, член, союзник, активист - с местоименным или терминологическим конкретизатором (Задача усложняется тем, что за последние годы многие наши искренние сторонники в нас разочаровались; В тех списках, которые мы сегодня будем рассматривать, на выборах в марте, есть не только члены СПС, есть люди, еще недавно состоявшие в других демократических партиях и сейчас являющиеся нашими партнерами и союзниками; Каждый коммунист, каждый сторонник партии призван стать агитатором, действующим в массах, распространителем партийной печати).
Околоядерную информационную зону концепта свой в оппозиционных массмедиа также составляет безóбразная лексика, содержащая в семантической структуре компонент ‘принадлежность к определенному классу и социальной группе общества’, причем здесь уже обнаруживаются как общее, так и различное в коммунистической и либеральной прессе.
Независимо от политических пристрастий оппозиционные массмедиа используют члены парадигмы, характеризующие население по территориально-государственному признаку: гражданин, россиянин, соотечественник, - тем самым декларируя свою ориентацию на всех граждан России (Перед нами поставлена задача добиться истинной свободы слова, свободы выбора и свободы действий граждан России; Но мы можем сделать жизнь своих сограждан немного легче). Интересно, что в либеральной прессе этот признак регулярно сужается до жителя провинции/региона, поскольку данным партиям необходимо, с одной стороны, противопоставить себя властному «центру», а с другой - отмежеваться от критики коммунистов, обвиняющих либералов в элитарности, «столичной» ограниченности (Всероссийская политическая партия „Свободная Россия“ является одной из немногих федеральных партий немосковского происхождения; Мы считаем себя особенной партией, вышедшей из регионов, созданной не по указке Кремля или губернатора). Интересными представляются номинации, используемые «Гражданской платформой», - настоящий россиянин, современные люди, - в которых фактически население России делится на «правильных», «элитарных» (они-то и составляют потенциальных «своих») и «неправильных», «отсталых», которые, впрочем, обычно прямо не называются.
При обращении к гражданам других государств в реализации концепта свой обнаруживается достаточно четкая специфика. Для КПРФ «своими» являются жители бывшего СССР и стран соцлагеря, а также современных прокоммунистических режимов (Из этих двух миллионов около 350 тысяч - выходцы из республик бывшего СССР, примерно 250 тысяч из бывших соцстран Восточной Европы; Это враждебный вызов русскому народу, народам коммунистических стран - Кубы, Китая, Вьетнама, КНДР, а также стран социалистической ориентации). В либеральных массмедиа этот компонент концепта почти не реализуется, по-видимому, из тактических соображений: «Единая Россия» и КПРФ часто обвиняют либералов в «преклонении» перед Западом, поэтому либеральная пресса предпочитает прямо называть единомышленников и союзников исключительно в пределах РФ.
Общее и различное обнаруживается при реализации околоядерного социального компонента. Независимо от приверженности коммунистическим или либеральным взглядам, в число «своих» включаются представители народных масс, для чего, наряду с обобщенными номинациями (народ, трудящиеся), употребляется достаточно большое число конкретизаторов, характеризующих практически все основные возрастные, профессиональные, социальные группы современной России (за исключением «олигархов» и «бюрократической верхушки»): ветераны, пенсионеры, молодежь, студенты, учителя, врачи и др. (даже «Гражданская платформа», лидером которой является М. Прохоров, один из самых богатых людей в РФ, использует нейтральную номинацию бизнес-сообщество). Тем самым оппозиционные партии стремятся одновременно предельно расширить блок «своих» и назвать все социальные слои, которые традиционно активно участвуют в голосовании.
К специфическим способам реализации этой части околоядерной зоны концепта свой можно отнести регулярное использование коммунистической прессой традиционной с советских времен социальной лексики: пролетариат, рабочий класс, - а также типичных для советской пропаганды перифраз: человек труда, рабочий люд, простые люди (ср.: российский рабочий люд, способный подняться на борьбу против „новых русских“; в интересах трудящихся масс; рабочее движение в регионе). В либеральной прессе таким специфическим репрезентантом становится социальный термины средний класс или его терминологические и контекстуальные синонимы, например: бизнес-сообщество (ср.: Опирается „Свободная Россия“ на поддержку малого и среднего бизнеса, а не олигархического капитала; Партия обещает выражать интересы среднего класса - представителей малого и среднего бизнеса, российских производителей, интеллигенции и молодежи; …стимулировать оказание социальных услуг негосударственными организациями и бизнес-сообществом).
Таким образом, при реализации ядерной и околоядерной информационной зоны концепта свой коммунистическая и либеральная пресса используют преимущественно безóбразную, часто терминологическую лексику, причем ее состав является общим для опппозиционных массмедиа в целом.
Несколько иное положение наблюдается на периферии концепта свой. Средства его реализации в современной прессе отмечены не только большим разнообразием, но ярко выраженной оценочностью. Именно этот компонент концепта позволяет партиям экспрессивно характеризовать цели и задачи, своих сторонников и единомышленников, причем коммунисты и либералы используют специфические модели.
Так, в коммунистических СМИ экспрессивные переносы наиболее регулярно описывают бедственное положение трудящихся (как социальной базы и основного электората КПРФ).
Для актуализации таких когнитивных компонентов концепта свой, как ‘низкий уровень доходов’ в сочетании с признаком ‘эксплуатируемость’, журналисты-коммунисты часто проводят аналогию между современной Россией и феодально-рабовладельческим обществом, фашистской Германией, а также сравнивают российские реалии с расовой дискриминацией в США прошлых веков (Нечто подобное мы уже давно видим практически во всех больших городах, когда малоимущие попросту выселяются в гетто на окраины; Это заставляет людей работать на рабских условиях, потому что других условий „свободный“ рынок рабочему не дает; Поэтому, аналогия с рабским трудом имеет основания; Нельзя примирить рабов с хозяевами; Собравшиеся держали в руках плакаты: „Руководство ,Антолина‘ к ответу!“, „Верните людям работу!“, „Требуем соблюдения трудовых прав!“, „Министерство труда или министерство рабского труда?“; Четвертая каста - гастарбайтеры, то есть рабы, в основном из Средней Азии).
Не менее регулярно с этой целью используется социально-имущественная метафорическая модель, в которой народные массы ассоциируются с жертвами грабежа и разбоя: <Власть позволяет> горстке пройдох купаться в роскоши за счет ограбленного и униженного народа; Опасаясь недовольства жителей, чиновники действуют подобно грабителям, заметающим следы преступления; Как будут отвечать фармацевтические и аптечные компании за грабеж больных людей?
В коммунистической прессе фиксируется еще одна метафорическая модель - зооморфная, в рамках которой народным массам отведена роль бессловесного скота, который доят или готовят на убой. Показательно, что этот образ используется только при указании на отношение к народу со стороны политических соперников - партии власти или либеральной оппозиции - и дается преимущественно в кавычках: Рабочие на заводе бесправны, исключены из решения вопросов, касающихся условий их работы и оплаты, и держатся за рабочую скотину, быдло; Люди ищут убежище в подвалах и в подземных городах. Так им власть капитала обеспечивает скотскую жизнь; „Офисный планктон“ и „быдло“ - таков лексикон современных госчиновников; „Демократическая элита“ позволяла себе называть народ быдлом; А дети простых людей <учатся> - в заведениях, которые одна недалекая и хамоватая певица назвала „быдлячими школами“; Подразумевается, что общество у нас поделено на касты. Их три: элита, средний класс и бомжи (быдло).
Легко заметить, что современные коммунистические массмедиа используют традиционные модели и конкретные образы, фиксируемые еще в большевистской риторике конца XIX - начала ХХ в., а также в советской пропагандисткой литературе. Это же свойство проявляется в метафорике, употребляемой для актуализации такого концептуального признака своего, как ‘предреволюционные настроения’, ‘готовность к решительным действиям’. Самыми частотными становятся военная и деструктивная метафорические модели (И этими сражениями будут не уличные стычки, противостояние камней слезоточивому газу, и не всеобщие стачки мирного характера, и не стихийные выступления разъяренного народа, способные в два-три дня разнести в щепы репрессивные структуры правящих олигархий; Не иллюзорное, парламентское большинство, а реально борющееся сознательное, активное, пусть пока меньшинство способно выполнить роль авангарда движения; Мы были убеждены, что для генерального сражения сумеем развернуть все свои организационно-политические возможности и ресурсы).
Либеральные массмедиа при реализации концепта свой реже используют экспрессивно-образные средства, но если такие встречаются, то они обычно относятся не к тем концептуальным моделям, что в коммунистических СМИ.
Так, в рамках социально-иерархической метафорической модели «своим» отводится роль не угнетенных классов, а, напротив, привилегированных слоев, и этот образ относится не ко всем народным массам, а к интеллигенции и среднему классу (Интеллигенция - это элита России; Под интеллигенцией я понимаю элиту страны, творческих и активных людей: и художественно-творческую интеллигенцию, и врачей, и преподавателей вузов, и учителей, и ученых, и, кстати говоря, управленцев - „белых воротничков“; Вы элита, вы интеллектуалы). За счет этого метафорического образа актуализируется признак ‘интеллектуальное/моральное превосходство’, а не ‘униженное положение’, как в коммунистической прессе.
В то же время в последние годы наблюдается своеобразная терминологизация лексемы элита, которая все чаще характеризует социально-экономические и политические силы, наделенные реальной властью в обществе в целом и в отдельных регионах. В связи с этим оценка данной группы может меняться в зависимости от того, чьи интересы (с точки зрения оппозиционной партии) выражает эта группа, но концептуальные признаки ‘сила’ и ‘власть’ она не утрачивает, в отличие от «интеллектуальной элиты», в концептуальной структуре которой данные компоненты попросту отсутствуют (ср.: Я уже писал о расколе элит как одном из главных итогов года; Эксперты отмечают недовольство местных элит „варягом“, что повышает шансы прохождения партии; …отток представителей региональных и местных элит из практически всех системных партий).
Показательно, что при характеристике политических методов борьбы «своих» либеральная пресса использует не столько военную и деструктивную модели, сколько модель пути (последовательного продвижения вперед) и флористическую модель развития (Но нашей особенностью всегда было то, что мы указывали конкретные и реальные, при этом часто небыстрые и нелегкие пути решения этих социальных проблем, сторонясь митинговых лозунгов; …вы узнаете, как сравнительно новая всероссийская партия, выросшая из региональной, собирается действовать дальше).
Тем самым в концепте свой актуализируется не признак ‘активность, решительность’, а признаки ‘стабильность’ и ‘последовательность’. Для характеристики предвыборной кампании может использоваться и более «агрессивная» модель, но это модель спортивного, а не военного противостояния (ср.: Наша партия сможет переиграть многие федеральные партии с солидной историей). Однако в последние годы (особенно после митингов 2012 г.) милитаристская метафора и в либеральной прессе используется достаточно регулярно - ср. лозунг С. Митрохина на выборах мера Москвы в 2013 г.: ОТСТОИМ МОСКВУ, ОТСТОИМ И РОССИЮ!
Таким образом, именно с помощью концептуальных метафор оппозиционные массмедиа актуализируют принципиально значимые концептуальные признаки, приписываемые каждой из партий своим сторонникам.
Аналогичную картину можно наблюдать и в отношении концепта «чужой», однако в его реализации есть и ряд специфических особенностей.
Так, в статистическом плане из 266 языковых реализаций концепта чужой в оппозиционных массмедиа в коммунистической прессе данный концепт представлен 176 реализациями, в то время как в либеральной - лишь 90. Тем самым можно сделать предположение о его бóльшей релевантности для коммунистов, нежели чем для либералов, поскольку основной стратегией привлечения на свою сторону новых сторонников и избирателей КПРФ избирает «очернение» оппонентов, тогда как либеральная оппозиция в большей степени ориентирована не на «черный пиар», а на анализ общей обстановки в стране, разъяснение собственной идеологии и политических установок (впрочем, с 2011 г. многие либеральные массмедиа в этом отношении занимают более категоричную позицию, так же как и КПРФ).
Ядро концепта чужой представлено в оппозиционной прессе с помощью нескольких семантических парадигм, как общих для всех типов партийных СМИ и языка в целом, так и специфичных для политического типа издания.
Репрезентант концепта - местоимение чужой, а также члены его словообразовательного гнезда и близкие по семантике местоимения (например, другой) - в оппозиционной прессе представлены единичными примерами; немного активнее СМИ используют адъектив чуждый (ср.: „Свободная Россия“, в отличие от других правых партий, заявляет о поддержке идей президента России; А просто работать в правительстве для реализации чуждых идей - нет; Причиной тому (об отказе М. Прохорова участвовать в выборах мэра Москвы) в партии называют нежелание играть по чужим правилам. У других политических игроков решение „Гражданской платформы“ вызвало недоумение). Возможно, это связано со стремлением конкретизировать «чуждые» силы, указать на их отличительные (негативные) признаки.
Местоименные (анафорические) варианты лексемы-репрезентанта (обычно в форме множественного числа: они, их, те), актуализирующие пространственно-идеологический признак ‘отчужденности, удаленности’ политических противников, используются достаточно активно (ср.: Ведь большинство депутатов-единороссов отчитываются исключительно о социальной работе в округе, а о том, как и за какие законы они голосовали, парламентарии предпочитают не распространяться; Просто помнить - это наша страна, а не абстрактных „их“, тех, которые „наверху“).
Не менее регулярно при репрезентации концепта чужой употребляются терминологические обозначения политических сил («Единая Россия», единороссы, парламентское большинство); их контекстные синонимы -  гипероним власть, высшие должности в чиновничьей иерархии (губернатор, мэр) и антропонимы (прежде всего - Путин, реже - другие его сторонники). Данная парадигма насчитывает более 40 лексических единиц, чем подчеркивается, что главным оппонентом оппозиция считает власть (Фракция решила не принимать участия в этой „фиктивной процедуре“, чтобы „не помогать партии власти делать хорошую мину при тоталитарной игре“; Никто из сторонников Путина никуда не выйдет - они будут сидеть тихо, как мыши, и ждать приказаний от нового начальства; Губернатор Валентина Матвиенко призывала „сохранить преемственность власти“ и „выбрать команду“ - что с учетом главного лозунга протежируемой ею партии „,Единая Россия‘ - единая команда“ было очевидной агитацией, которая в субботу запрещена; К этому толкают наши Власти; Никак не может губернатор представить себе, что горожане способны бесплатно выйти на улицы и кричать „Матвиенко, уходи!“).
Регулярным репрезентантом концепта чужой является зоосимвол партии «Единая Россия» - медведь (медведи), который в оппозиционных массмедиа воспринимается не терминологически, а экспрессивно (в рамках зооморфной метафорической модели), например: По себе, быть может, судит, да по своим верноподданным „медведям“; Ее кандидатура уже одобрена политсоветом псковской „Единой России“ и фракцией „медведей“ в псковском областном Собрании депутатов, а также губернатором области Михаилом Кузнецовым; А многие из тех, кто мог бы „вынести“ депутатов-медведей из городского парламента, остались дома и проголосовали ногами; …создать высшую партийную школу, в которой „медведи“ могли бы повысить кругозор.
Значительно реже в оппозиционной прессе для реализации концепта чужой используются терминологические обозначения противников из оппозиционных партий (для коммунистов - «Яблоко», «СПС» «Гражданская платформа» и др., персоналии - Явлинский, Чубайс, Немцов, М. Прохоров и др.; для демократов - КПРФ, коммунисты, персоналии - Зюганов).
Кроме того, специфика концептуального наполнения чужого в партийных СМИ проявляется в том, каким образом происходит дифференциация оппонентов.
Так, в коммунистической прессе фиксируется специфический репрезентант - демократы, причем в сочетании с экспрессивно-оценочными эпитетами, нейтрализующими его языковую семантику ‘приверженность демократическим идеалам’, что регулярно подчеркивается также с помощью прагматической рамки - кавычек: Его острые, полемические выступления в защиту социалистических завоеваний сразу сделали его опасным противником для рвавшихся к власти вороватых „демократов“; Напрасно московские „демократы“ и их заокеанские хозяева пытаются убедить общественность в том, что современный мир является полем безраздельного господства Америки и пресловутых западных „ценностей“.
В демократической прессе, напротив, дифференциация своего/чужого проводится также внутри демократического блока. В этом случае репрезентантами «чужих» становятся также «Яблоко», «СПС», персоналии - Явлинский, Чубайс, Немцов (в зависимости от партийной принадлежности журналиста). Это, например, ярко отражено в печатном органе «Свободной России» в период создания партии, когда для привлечения сторонников необходимо было противопоставить себя другим партиям правого фланга, что достигалось за счет терминологических в политическом дискурсе номинаций, а также обобщенных наименований, включающих в семантику компоненты ‘оппонент’, ‘возможный противник’ („Свободная Россия“, в отличие от других правых партий, заявляет о поддержке идей президента России; Идеологические конкуренты - это все-таки именно „Яблоко“ и СПС; Причинами поражения СПС и „Яблока“, по оценкам ряда экспертов, стали отсутствие понятной идеологии, политическое банкротство лидеров и их неспособность к объединению). Показательно, что семантика репрезентантов (например, конкуренты) может прямо указывать не только на неоднородность правого фланга и несогласованность действий его участников, но и на причину этого - борьбу за электорат.
Интересно, что массмедиа «Гражданской платформы» занимают более гибкую позицию: „Гражданская Платформа“, которая официально вступила на политическую арену менее года назад, показала, что пользуется большой поддержкой избирателей. Несмотря на, местами, многочисленные нарушения, давление со стороны местных властей и оппонентов - кандидаты от „Гражданской Платформы“ заняли лидирующие места и обогнали многих своих конкурентов; В ряде регионов партия будет готова развести кандидатов по округам с близкими по взглядам партиями, если у таковых окажутся более сильные кандидаты; Партия ведет диалог с правыми политическими силами о создании единого списка одномандатников на предстоящих выборах в Мосгордуму… Это „Демвыбор“, это „Правое дело“, это „Солидарность“, это /РПР-/ПАРНАС, это „Яблоко“ и разные другие мелкие партии, которые просятся в переговорный процесс.
Еще более специфической представляется в оппозиционной прессе околоядерная зона концепта чужой. Более того, именно на этом уровне ярко проявляются различия в концептуальном наполнении исследуемого феномена коммунистами и либералами.
В коммунистической прессе концепт чужой интегрально представляет власть, правый политический фланг как внутри России, так и за рубежом. Отражением такого концептуального представления является употребление одних и тех же репрезентантов при характеристике каждой из этих политических сил. Сам принцип отбора лексических средств позволяет выявить основные характеризующие признаки исследуемого концепта с позиции КПРФ.
Во-первых, для коммунистов наиболее значимым концептуальным признаком чужого является социально-имущественный: ‘материальное благополучие’, ‘принадлежность к миру крупного бизнеса’, - причем репрезентанты, хотя и являются преимущественно терминами (буржуазия, капиталист, олигарх, буржуа - и сниженный синоним буржуй), включают данные компоненты в ядерную зону своей семантической структуры. В тексте данные лексемы наделяются максимальной негативной экспрессией, подобно периферии концепта (Такая политика по отношению к экономическим эмигрантам устраивает господствующий класс буржуазии; И те, и другие содержатся буржуазией, как заграничной, так отечественной; Буржуи больше всего боятся, что рабочие могут добиться выполнения своих требований; Так что, несмотря на развал Советского Союза, капиталисты во всем мире не могут спать спокойно; Олигархи мобилизуют на службу своему делу все возможности репрессивной машины, всю свою жестокость и всю свою демагогию; такое усиление было лишь на пользу правящим олигархическим группировкам; Нахождение олигархов у власти в итоге обернулось для страны колоссальными экономическими потерями).
Во-вторых, в околоядерную зону чужого в коммунистической прессе включаются экспрессивные лексемы с ядерными семантическими компонентами ‘привилегированное положение’, ‘использование наемной рабочей силы’, ‘присвоение результатов чужого труда’ - эксплуатация, господин, хозяин: Только коммунисты ратуют за интересы трудящихся, за подъем их борьбы против эксплуататоров, за социальное равенство; Сначала они из русских делают бедных, а затем защищая бедных, получают их голоса, чтобы самим жить отнюдь не бедно и защищать интересы уже зажравшихся господ; Поэтому хозяева предпринимают решительные действия для подавления протестов рабочих.
В-третьих, в околоядерную зону включаются лексемы, актуализирующие социально-экономический признак ‘западная цивилизация’ - капиталистические страны, империализм, США: Правящие группировки в капиталистических странах и поддерживающие их партии, чувствуя настроения масс, вынуждены лавировать, подстраиваться; Синтез наших стремлений к победе выглядит так: разрушение империализма посредством разрушения его главного оплота - имперского господства Соединенных Штатов Америки.
В-четвертых, среди идеологических характеристик чужого («Единая Россия», правые партии и их идеологи) наиболее значимыми являются такие концептуальные признаки, как ‘отказ от марксистско-ленинской идеологии’, ‘критика социалистического прошлого’, для реализации которых используются лексемы с экспрессивно значимым префиксом анти- (антисоветский, антисоциалистический и т. п.), а также слова противники, ненавистники, причем обычно в сочетании с оценочными эпитетами: Тогда никто, кроме кучки остервенелых зоологических антисоветчиков типа Сванидзе, темы ленинского Мавзолея не касался; Чтобы читатели не подумали, что мы голословны и сгущаем краски, мы приводим текст этой листовки в приложении № 1, которая составлялась, очевидно, страстными противниками социализма и советской власти; Пора сказать правду о ненавистниках Владимира Ильича, которые страшатся его великих идей и сегодня, 82 года спустя после смерти вождя Великого Октября, основателя Советского государства.
Таким образом, околоядерная зона концепта чужой в коммунистической прессе имеет ярко выраженную идеологически-пропагандистскую направленность (агитация против власти и демократической оппозиции) и эмоционально-экспрессивную насыщенность.
В отличие от коммунистической прессы, в либеральных массмедиа околоядерная зона концепта чужой почти не представлена. По-видимому, для этих изданий более характерна прямая номинация противников. Исключение составляет массмедиа «Свободной России», которая, стремясь противопоставить себя другим партиям правого фланга, использует два основных эпитета, актуализирующих «временной» признак: проявлением оппозиции чужой - свой является противопоставление старый - молодой, старый - новый (К сожалению, „старые“ демократы - СПС и „Яблоко“ - доверия больше не вызывают).
Периферия концепта чужой в оппозиционной прессе представлена разнообразными по семантике и по числу репрезентантами, реализующими несколько концептуальных метафорических моделей, специфичных для правых и левых.
В массмедиа КПРФ наиболее востребованными становятся зооморфная, криминальная и социально-иерархическая концептуальные метафоры.
В первом случае (зооморфная метафора) «чужие» исключаются из рядов людей и предстают в образах хищников, трупоедов, грызунов-вредителей или наедающей бока скотины: В нынешнем обществе всегда найдутся особи с шакальими повадками: если за спиной реальная сила государства, они будут выслуживаться с наслаждением; Именно в хрущевские времена повылезали из своих кухонных нор наглые диссиденты; Сегодня вместо этого - разоренная промышленность, нищенская зарплата большинства тружеников, жирующие олигархи; Являясь выкормышами буржуазных тоталитарных режимов, <либералы> хотят направить людской гнев против тех, кто многие десятилетия был подлинным защитником народных интересов; К этому толкают наши власти и ожиревшее стадо хозяев, любящее топтаться по граблям и провоцирующее своими действиями … адекватные действия активной части народа; Сейчас мощнейший производственный комплекс, созданный трудом и вдохновением народа, захвачен ненасытными олигархами.
Во втором случае (криминальная метафора) «чужие» предстают в образах воров, грабителей и убийц: А кто посчитает убытки, которые несет страна от деятельности доморощенных олигархов, утопающих в роскоши, не желающих делиться награбленным?!; …горстка грабителей, пройдох обманом присвоила чудовищные богатства, купается в роскоши за счет ограбленного и униженного народа; Выделены ресурсы - и вот уже бегут наперегонки в новую „единую“ мэры и губернаторы, разного масштаба грабители-нувориши и неисчислимый чиновный люд; …лозунг, который ежедневно поднимает на демонстрациях молодежь нашей страны: „Ни земли, ни воды убийцам народов!
В третьем случае (социально-иерархическая модель) за основу берется структура рабовладельческого общества или царской России. «Чужие» (власть и капитал) выступают в роли рабовладельцев, царей по отношению к «своим» (трудящимся). В то же время отношения внутри блока «чужих» строятся по образцу отношений барина-помещика (президент, Путин, власть, капитал, западные буржуазные режимы) и его крепостной дворни («Единая Россия» и все оппозиционеры, кроме коммунистов, чиновники), например: Он задает Путину и его придворной челяди, от „единороссов“ до политического шута Жириновского, прямой вопрос: „Господа, что вы сделали за годы своего сидения во власти?“; В нашем случае лакеи капитала решили совместно выступить против расизма и ксенофобии; И только коммунисты противостоят этой политической и идеологической обслуге буржуазного класса.
Таким образом, коммунисты с помощью экспрессивной периферии формируют в сознании своих единомышленников и избирателей прежде всего личностный (а не идеологический или социально-политический) образ чужого - абсолютно безнравственного человека. Однако характерным концептуальным признаком становится не только ‘цинизм’, ‘безнравственность’, ‘отсутствие чувства собственного достоинства’, но и ‘малочисленность’. Не случайно в коммунистической прессе используются по отношению к оппонентам и власти экспрессивные метафоры типа кучка антисоветчиков, горстка империалистических наймитов, горстка нуворишей.
В массмедиа правой оппозиции с помощью метафор экспрессивно-оценочной характеристике подвергаются две группы «чужих» - властные структуры и «Единая Россия», а также конкурирующие демократические партии, причем в целом система используемых концептуальных моделей не столь агрессивна, как в коммунистических изданиях.
Самой востребованной оказывается присущая и КПРФ социально-иерархическая модель, в рамках которой правящие круги (чужой) предстают в образах верховных правителей феодально-абсолютистской монархии, за счет чего актуализируется концептуальный признак ‘тоталитаризм’ (Но ни один из давно и прочно дискредитировавших себя „царьков“ не снят с должности; Идея превращения „Владимира Владимировича Красно Солнышко“(Путина) в царя, впрочем, не нова; Мы не хотим превращаться в оффшорную аристократию; А у нас сводится все к одному всегда: есть царь, и есть весь остальной народ; Крупный акционер - царь и бог, он решает все), а отношения представителей власти между собой ассоциируются с отношениями в родовой общине или барской усадьбе (Совет Федерации может пополниться еще одним представителем „питерской диаспоры“; Дикий капитализм породил племя региональных феодалов и барчуков; Такую экономику в принципе невозможно построить силами феодальных крепостных и тоталитарных рабов, в которых некоторые политические силы и властные кланы настойчиво хотят превратить граждан России).
С помощью метафор правые СМИ также подчеркивают деструктивный и агрессивный характер деятельности власти («чужих») по отношению к «своим», но, во-первых, в роли «своих» обычно выступает не только вся страна, но и либеральная оппозиция (причем второй вариант более регулярен), а во-вторых, для этих целей чаще всего используется не зооморфная модель, а метафора пути: «чужие» мешают, препятствуют поступательному движению «своих» (ср.: Партии кремлевского толка стараются как можно скорее довести Россию до ручки, до бездны; И поэтому в нашей победе объективно заинтересованы абсолютно все, в том числе и те, кто голосует против нас, в том числе власть, которая ставила и будет ставить препоны на нашем пути).Показательно, что эта же модель может применяться по отношению к «чужим» - левой оппозиции коммунисты только и делали, что совали палки в колеса). Не менее активно используется характеристика политики власти как топтания на месте или движения в «никуда»: С точки зрения развития страны это стратегический тупик; Государство делает шаги, заводящие его в тупик; Ситуация должна их ставить в тупик, потому что для них это тупик явный; <Проблемы> будут решаться? Или опять будет топтание на месте?; К „факторам торможения“ процесса модернизации сегодня, на мой взгляд, относятся: 1) распоряжающийся национальными ресурсами правящий консолидированный класс коммерческой бюрократии
В отличие от коммунистической прессы, либералы для актуализации признака ‘недееспособность’ активно пользуются биоморфной метафорической моделью, в которой «чужая» власть предстает в образе больного, немощного человека, часто страдающего психическим заболеванием: Время от времени она возникает в воспаленных от любви к вождю (Путину) мозгах некоторых представителей общественности и отдельных политиков; Бессилие власти - насилие в обществе!; Наука и высокотехнологичная экономика не могут развиваться в удушливой политической атмосфере; <запретительная мера власти> отражает только слабость и маразм тех, кто боится.
Метафорический способ репрезентации чужого в массмедиа правой оппозиции имеет еще одну особенность. Если коммунисты регулярно используют хотя и хлесткие, но грубовато-сниженные средства из арсенала газетных штампов советской пропаганды, то либералы чаще прибегают к индивидуально-авторским развернутым метафорам, ориентированным на прецедентные тексты интеллигентной аудитории. В частности, характеристика «чужих» (власти, конкурирующих партий левого и правого толка) может строиться на обыгрывании европейских средневековых сказок, легенд об Артуре и рыцарях Круглого стола, философски-сатирических сказок Е. Шварца (впрочем, и то и другое хорошо известно широким слоям россиян благодаря культовым отечественным и голливудским фильмам).
При формировании таких метафорических блоков может использоваться несколько типов образов, но все они, как правило, включены в единую систему и не противоречат друг другу, например: Но сперва надо самим сделать работу Ланцелота, не надеясь на его возвращение - избавить город от бургомистров и генрихов.В данном случае демократические силы предстают в образе узнаваемого по культовому телефильму «Убить дракона» рыцаря Круглого стола Ланцелота, тогда как современная власть «чужих» - в маске жестокого и коварного средневекового бургомистра (из этой же телесказки), а также английского монарха Генриха (это и деспотичный герой шекспировских хроник, и исторический английский король Генрих VIII - жестокий, расчетливый, вероломный тиран, заботившийся о собственной выгоде и готовый ради нее на любые жертвы).
В либеральной печати представлена и тонкая ирония (обычно по отношению к «чужим» из правого блока), например: Посмотришь на иного из „коллег“ (представители СПС и «Яблоко» в интерпретации «Свободной России») - вылитый Охотник из пьесы Е. Шварца „Обыкновенное чудо“, персонаж, который давно перестал охотиться и целиком отдался борьбе за признание себя самым метким стрелком.Однако именно по отношению к «своим чужим» либералы допускают и более грубые стилистические приемы, актуализируя те же компоненты, что отмечались в околоядерной зоне концепта - ‘псевдодемократизм’, ‘эгоизм’, ‘бездеятельность’ и ‘нежизнеспособность’, ср.: К сожалению, „старые“ демократы - СПС и „Яблоко“ - доверия больше не вызывают. Для меня это такие достойные музейные экспонаты. Достойные - подчеркиваю, - но музейные; Борьба за выяснение, кто демократ в большей степени и у кого демократия длиннее, в итоге превратила их в аморфные структуры (намек на грубоватые мужские «соревнования» по длине пениса).
Итак, как показывает анализ, периферия является самой индивидуальной и разнообразной зоной концепта чужой в современной оппозиционной прессе. Она представлена разнообразными концептуальными признаками в зависимости от направления оппозиции. Так, чужие в восприятии коммунистов не только отвергают идеалы социализма и коммунизма, но сами не обладают никакими ценностями или принципами. Ради собственной выгоды они способны на предательство, воровство или пренебрежение человеческими ценностями. Либералы в большей степени ориентированы на негативную, но достаточно объективную характеристику социальных и идеологических признаков чужого, причем как власти, так и своих конкурентов по правому блоку.
Кроме того, можно отметить бóльшую ориентацию на газетные штампы советского периода у коммунистов. Либералы также не избежали этого, но в их СМИ фиксируются и индивидуально-авторские развернутые метафоры, и ирония.
В целом оппозиционные массмедиа содержат четкую позицию, в соответствии с которой партии определяют своих идеологических противников и конкурентов на выборах - чужих. Центральное положение в данном концепте принадлежит власти и «Единой России». Для коммунистов это также крупный капитал и правые партии, для демократов - конкурирующие либеральные и демократические партии.
Как и при реализации концепта свой, концепт чужой в современной оппозиционной прессе неоднороден по своей структуре. Так, в структуре исследуемого концепта находят отражение признаки как общие, так и специфичные для каждого направления оппозиции. В целом чужой характеризуется большим разнообразием, дробностью и специфичностью в системе представленных признаков, во многом специфичных для конкретного направления оппозиции. Общим же является то, что оппозиция используют концепт чужой для прояснения собственной позиции, выражения отношения к социальной, политической обстановке в современной России, а также для оценочной характеристики своих оппонентов.
 

Источники

1. Газета.ru. URL: http://www.gazeta.ru.
2. Гражданская платформа. URL: http:// civilplatform.ru.
3. Независимая газета. URL: http://www.ng.ru.
4. Новая газета. URL: http://www.novayagazeta.ru.
5. Новейшие времена. URL: http://www.newst.ru.
6. Новые известия. URL: http://www.newizv.ru.
7. Правда. URL: http://www.gazeta-pravda.ru.
8. Союз правых сил. URL: http://www.sps.ru.
9. Яблоко. URL: http://www.yabloko.ru


Литература

10. Балашова Л. В. История русской метафоры: когнитивный аспект. - Saarbrücken : LAP Lambert Academic Publishing GmbH&Co. KG, 2011.
11. Бойко М. А. Роль дискурсивных факторов «свой», «чужой», «другой» в процессе формирования коллективной идентичности СМИ // Политическая лингвистика. 2005. № 17. С. 163-178.
12. Будаев Э. В., Чудинов А. П. Зарубежная политическая лингвистика : учеб. пособие. - М. : Флинта : Наука, 2008.
13. Бутакова Л. О., Кучинскайте Е. В. Смысловое поле «свой - чужой» как компонент современного русского языкового сознания // Новое в когнитивной лингвистике. Сер.: Концептуальные исследования. - Кемерово: КемГУ, 2006. Вып. 8. С. 321-332.
14. Бушев А. Б. Политический дискурс в материалах периодической печати фактографических и художественных жанров // Политическая лингвистика. 2009. № 4 (30). С. 72-82.
15. Выходцева И. С. Концепт свой - чужой в советской словесной культуре: 20-30-е гг. : дис. … канд. филол. наук. - Саратов, 2006.
16. Красильникова Н. А. Метафорическая репрезентация лингвокультурологической категории свои - чужие в экологическом дискурсе США, России и Англии / Урал. гос. пед. ун-т. - Екатеринбург, 2005.
17. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. - М. : Языки русской культуры, 1996.
18. Нехорошева А. М. Механизмы формирования когнитивной матрицы «свой - чужой» в немецком политическом дискурсе (на примере выступлений Ангелы Меркель) // Политическая лингвистика. 2012. № 2 (40). С. 140-145.
19. Петрова М. Л. Концепт «свой/чужой» в журналистике и литературе России и Франции на рубеже XX-XXI вв. : дис. … канд. филол. наук. - М., 2006.
20. Пудова Е. А. Концепт «Чужие» как базовый концепт политического дискурса «Объединение Германии» // Изв. Рос. гос. пед. ун-та им. А. И. Герцена. 2009. Вып. 96. URL: http:// cyberleninka.ru/article/n/kontsept-chuzhie-kak-bazo vyy-kontsept-politicheskogo-diskursa-obedinenie-ger manii#ixzz2lMcM56Dc.
21. Санцевич Н. А. Различие метафорических моделей и оппозиция «свой - чужой» в немецкой периодической печати как один из параметров вариативности языковой картины мира // Политическая лингвистика. 2003. № 11. С. 171-192.
22. Сахно С. Л. Свое и чужое в концептуальных структурах // Логический анализ языка. Культурные концепты. - М. : Наука, 1991. С. 95-101.
23. Синельникова Л. Н. Коммуникативные модели оппозиционного политического дискурса // Политическая лингвистика. 2010. № 1 (31). С. 34-39.
24. Степанов Ю. С. Словарь русской культуры. - М. : Языки русской культуры, 1997.
25. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. - М. : Гнозис, 2004