(Этнолингвистика. Ономастика. Этимология. Материалы международной научной конференции.
- Екатеринбург, 2009. - С. 262-264)
На своем пути от социологии (социальной психологии) к когнитивной лингвистике
и этнолингвистике понятие стереотипа претерпело существенные изменения, затронувшие
как его содержание, так и форму и объем. В общем виде характер и вектор этих
изменений можно определить как расширение границ. Если в социологии понятие
стереотипа относилось почти исключительно к этническим, социальным, профессиональным
и др. группам людей («Немцы аккуратны», «Китайцы трудолюбивы», «Мать заботлива»
и т. п.), то в когнитивной лингвистике и затем в этнолингвистике оно стало применяться
по отношению к любым сущностям (предметам, явлениям, событиям, лицам, животным,
растениям и т. д.), с которыми человек соприкасается в своей познавательной
и практической деятельности и которые получают обозначение в языке (Х. Патнэм,
Е. Бартминьский). Если первоначально стереотип понимался как некоторая «субъективная»
добавка к «объективному» образу объекта, а языковой стереотип - как коннотативная
(оценочная) добавка к лексическому значению слова (аккуратностью не исчерпывается
образ немца и значение слова немец), отражающая коллективное мнение о
соответствующем денотате, то впоследствии стереотип стал трактоваться как целостная
«наивная теория» объекта (предмета, лица или явления), включающая не только
оценочные (коннотативные, интегральные), но и категориальные
(идентифицирующие) признаки («идея о том, как выглядит некий Х, как он
действует, каков он» - Бартминьский),
т. е. в соответствии с широко понимаемым лексическим значением (когнитивной
дефиницией) слова.
При узком (социологическом) понимании стереотип имел вид суждения (мнения)
о группах лиц или их представителях, стереотип в широком смысле понимается как
некая ментальная (семантическая) сущность, которая может получать выражение
в разнообразных языковых формах (лексическом значении слова, его словообразовательных
и семантических дериватах, сочетаемости, корреляции с другими словами, этимологии,
фразеологии, грамматических свойствах). Тем не менее экспликация стереотипа
в этнолингвистике (когнитивная дефиниция) представляет собой совокупность суждений
о предмете, реконструированных на базе всех языковых данных (например, стереотип
солнца может быть представлен суждениями: «Солнце - самое яркое светило», «Солнце
освещает и согревает землю», «Солнце всходит утром и заходит вечером», «Солнце
- источник жизни», «На солнце нельзя показывать пальцем» и т. д.), а языковая
картина мира - как «заключенная в языке интерпретация действительности, которую
можно представить в виде комплекса суждений о мире. Это могут быть суждения,
либо закрепленные в самом языке, в его грамматических формах, лексике, клишированных
текстах (например, пословицах), либо имплицированные формой и текстами языка»
(Бартминьский).
Такое (широкое) понимание стереотипа лежит в основе концепции люблинского
«Словаря символики и языковых стереотипов», ср. определение, данное автором
концепции проф. Е. Бартминьским: «Я понимаю стереотип широко, как субъективно
детерминированное представление о предмете, охватывающее как описательные, так
и оценочные признаки, а также являющееся результатом интерпретации действительности
в рамках социальных познавательных моделей». Первые вышедшие тома словаря включают
статьи, посвященные элементам космоса (солнце, луна, звезды, небо и др.) и природным
элементам (земля, вода, камень, металлы и др.), они призваны воссоздать соответствующие
фрагменты языковой картины мира. В перспективе такие стереотипы, подобно пазлам,
должны сложиться в некий целостный образ.
В этнолингвистической концепции Е. Бартминьского подробно разработана методика
экспликации стереотипов. Однако в ней, как и в других работах когнитивного направления,
речь идет лишь о «предметных сущностях», элементах мира, стереотипы которых
реконструируются путем исчисления всех «предикатов» исследуемого предмета, т.
е. его свойств, признаков, действий, состояний, отношений и т. д. Сколь подробно
ни были бы исчислены и интерпретированы смысловые параметры каждого «предмета»
и сколь полным ни был бы охват (набор) этих «предметов», составленная из их
стереотипов картина неизбежно будет страдать неадекватностью - она будет плоской,
двумерной, статичной и атомарной.
Для того чтобы картина мира была адекватной нашему восприятию, она должна
быть объемной, по крайней мере трехмерной, иерархически упорядоченной, динамичной
и системно организованной, а это требует включения в нее не только «предметных»,
но и «предикатных» сущностей. При «предметном» понимании стереотипов картина
мира выглядит плоскостью, заполненной предметами, подобно карте с нанесенными
на нее пятнами континентов, океанов и морей. В действительности познающий и
категоризирующий мир человек составляет себе представление не только о предметах
и явлениях и их свойствах, но и о самих этих свойствах, присущих разным предметам
и потому наделенных в определенном смысле систематизирующей (категоризирующей)
функцией. Он не только видит, что трава зеленая, а кровь красная, но и делает
заключение о том, что такое зеленый (зелень) и красный (краснота)
и какие еще предметы этим свойством обладают; не только знает, что человек и
животное рождается и умирает, но и создает некоторый стереотип (образ, концепт)
рождения и умирания. В картине мира должен присутствовать образ того, что такое
ходить или бежать, плавать и летать, что такое всегда
и вдруг, что такое время и пустота и т. д.
Если образ (стереотип) предмета складывается из совокупности характерных для
него свойств (предикатов), то образ (стереотип) предикатных сущностей (свойств,
действий, состояний и т. д.) складывается из их пространственно-временных характеристик
и их предметного воплощения или наполнения, т. е. типичных для них субъектов,
объектов, адресатов, инструментов, ресурсов и т. д. «Предикатные» стереотипы
(включая абстрактные понятия типа «игра», «гнев», «красота» и т. п.) требуют
разработки особой методики их экспликации и интерпретации. Некоторый опыт в
этом отношении имеется и в лингвистической (московская семантическая школа,
лексическая типология), и в этнолингвистической (словарь «Славянские древности»)
исследовательской практике.
