(Вторая Международная конференция по когнитивной науке, 9-13 июня 2006 г. Тезисы
докладов. - Т.1. - СПб., 2006)
Проблема происхождения языка, издавна занимавшая умы людей, в последнее время
стала необычайно популярной, что связано прежде всего с накоплением за последние
полвека значительного количества данных разных наук (антропологии, археологии,
генетики, лингвистики, нейроанатомии и нейрофизиологии, психологии, этологии
и др.), так или иначе проливающих свет на эту проблему.
В настоящей работе предлагается общая схема развития человеческого языка из
дочеловеческой коммуникативной системы. Предки людей, видимо, обладали целым
рядом способностей, явившихся преадаптациями для развития коммуникативной системы.
Прежде всего, они, вероятно, были животными общественными, соответственно, стремились
побуждать сородичей к тем или иным действиям, используя не прямое физическое
воздействие, а коммуникативное поведение. Далее, они должны были обладать способностью
запоминать результаты актов коммуникации, в которых они сами не участвовали
(а были лишь сторонними наблюдателями), способностью перенимать поведенческие
навыки, а также "теорией ума" - способностью понимать (до некоторой
степени) ментальное состояние окружающих. Самой же, на наш взгляд, главной преадаптацией
была способность пользоваться неврожденными сигналами, изобретая их "по
ходу дела", для сиюминутных нужд. Все эти способности отмечаются у современных
человекообразных обезьян, следовательно, с большой вероятностью они имелись
и у ранних гоминид.
Мощный прогресс в развитии коммуникативной системы гоминид был связан, видимо,
с тем, что после масштабных климатических изменений возникла необходимость освоения
новой экологической ниши, к которой гоминиды не имели необходимых специализаций.
Путь анатомо-физиологического приспособления к новым условиям оказался тупиковым;
больший успех принесло совершенствование таких имевшихся характеристик, как
передача поведенческих навыков внегенетическим путем, орудийная деятельность,
способность делать выводы из наблюдений за окружающей действительностью, а также
социальная организация, обслуживавшаяся коммуникативной системой. Таким образом,
отбор благоприятствовал развитию (в числе прочего) успешности коммуникации,
что и привело в итоге к появлению вида, высокоспециализированного в области
коммуникации - человека разумного.
Отбор на эффективность коммуникации давал преимущество тем группам, члены
которых были склонны запоминать однажды созданные сигналы и затем повторять
их для обозначения сходных ситуаций (соответственно, детеныши в таких группах
должны были в большей степени, чем в других группах, иметь потребность в выучивании
сигналов). Тем самым, общее число сигналов постепенно накапливалось, а их иконичность
в результате ритуализации (следствие многочисленных повторений) утрачивалась,
что превращало их в знаки-символы. Накопление же знаков-символов приводит с
неизбежностью к тому, что в каждом таком знаке выделяются своего рода "опорные
компоненты" - немногочисленные и легкозапоминающиеся конструктивные элементы
знаков (так же развивались иероглифы в Китае и Месопотамии). С момента разложения
знаков на такие элементы возникает возможность выучивать их с первого предъявления
(как это делают дети). Кроме того, накопление знаков с какого-то момента начинает
давать возможность создавать новые знаки не на базе реальных ситуаций, а на
базе уже известных знаков, несколько модифицируя их. Запоминание некоторого
количества пар знаков, таких, что один из знаков в каждой паре является модификацией
другого, дает возможность обобщить модификацию и применять ее впоследствии для
создания новых знаков. Именно это делает коммуникативную систему "достраиваемой",
дает возможность, зная небольшое количество исходных знаков и правил модификации,
создавать неограниченное количество новых сообщений, что, на наш взгляд, и знаменует
собой переход от "дочеловеческой коммуникативной системы" к собственно
языку.
Отметим, что этот алгоритм может быть реализован на любой субстанции - жестовой,
мимической, звуковой и др. Модификации могут состоять как в изменении самого
знака, так и в добавлении к нему другого знака. Первые приводят в дальнейшем
к возникновению морфологии, вторые - через обобщение правил, связывающих знаки
в рамках одной цепочки, - к синтаксису (который далее, путем грамматикализации,
также может порождать морфологию). Как показывают исследования, для возникновения
зачатков синтаксиса достаточно наличия в репертуаре нескольких сотен знаков.
Переход от жестово-мимической коммуникации (где звук играл лишь вспомогательную
роль) к звуковой был связан, видимо, с тем, что орудийная деятельность и коммуникация
стали мешать друг другу. С какого-то момента выигрыш стали получать те группы,
члены которых по возгласу, предшествующему собственно коммуникации и служащему
лишь для привлечения внимания, стали лучше прочих "угадывать", что
же именно будет сообщено. В результате ритуализации звуковые сигналы освободились
от эмоциональной составляющей и смогли перейти под волевой контроль, для которого
были использованы те же зоны мозга, которые управляли действиями руки (заметим,
что связь между речью и движениями рук существует и поныне, проявляясь в непроизвольной
жестикуляции, сопровождающей говорение). С этого момента формируется способность
к звуковому подражанию и появляется возможность создания и накопления звуковых
неврожденных сигналов (при сохранении некоторого количества врожденных звуков
- таких, как, например, плач или визг ужаса). Очевидно, переход к звуковой коммуникации
произошел до появления человека разумного: в противном случае наш вид не имел
бы столь выраженных анатомо-физиологических приспособлений для звучащей речи.
Развитие языка было, по-видимому, тесно связано с развитием у гоминид способности
к умозаключениям на основе наблюдений. Если особи склонны делать выводы, наблюдая
(в числе прочего) за поведением сородичей, преимущество получат те группы, члены
которых будут сопровождать свою деятельность некоторыми специальными действиями,
дающими возможность делать такие выводы более эффективно. Соответственно, в
таких группах будет развиваться особый жанр коммуникации - комментирование (у
современных обезьян оно отмечается лишь крайне редко, у детей же составляет
значительную часть языкового поведения). Его развитие приводит к появлению нарратива.
Изложенная гипотеза имеет несколько следствий. Так, она предполагает, что
язык человека разумного - это не уникальное с самого начала творение эволюции,
а лишь наиболее успешный вариант из множества конкурировавших. Кроме того, вероятно,
что именно развитие коммуникативной системы, создавая все бóльшие возможности
для планирования будущего (создание таких возможностей - общее свойство всех
коммуникативных систем), дало мощный импульс развитию орудийной деятельности.
