Следите за нашими новостями!
Philology.ru - Русский филологический портал
Твиттер      Google+
Русский филологический портал

К. В. Бахнян

МОДЕЛИ ЯЗЫКОВОЙ ПОЛИТИКИ И СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ ПОЛИЭТНИЧЕСКИХ ГОСУДАРСТВ

(Языковая политика и языковые конфликты в современном мире. - М., 2014. - С. 70-80)

 
The paper considers different models of language policy in multiethnic countries in the context of convergent-divergent development of bilingualism and multilingualism, language contacts and language interference.
 
Различные модели языковой политики полиэтнических государств являются результатом процесса конвергентно-дивергентного развития двуязычия и многоязычия, языковых контактов и интерференции языков. При исследовании данного процесса мы исходим из установки понимания конвергенции и дивергенции развития языка как двуединого билатерального диалектического процесса, приводящего, с одной стороны, к языковой эволюции, вследствие которой языки стремятся обособиться от других и стать самостоятельными, с другой — к развитию сходных черт у двух и более языков независимо от общности их происхождения, территориальной близости, тесных социальных, экономических, культурных, религиозных и прочих связей [Бахнян, 2001].
В исторической перспективе признается комплексное изучение данной проблемы всесторонними и разнообразными методами. Именно идея комплексности и междисциплинарности исследования языка должна стать, по нашему мнению, господствующей стратегией в языкознании XXI в. Социолингвистическая стратегия требует создания моделей языковой политики полиэтнических государств, связанных с интеграцией и демократизацией социальной жизни современного общества, которая в основном является результатом межэтнической коммуникации, содержащей целую серию политических, экономических и социокультурных контактов [Бахнян, 1994; Бахнян, 1998; Бахнян, 2002]. Процесс конвергентного развития языка является специфическим в большинстве полиэтнических и многоязычных государствах, детерминирующий прагматизм языковой политики этих государств.
Методологические установки социолингвистики позволяют измерить процесс развития ситуации многоязычия, определить статус языков этнических меньшинств, а также описать модели языковой политики полиэтнических государств [Бахнян, 1999]. Характерной чертой этноса является самосознание, которое не всегда признается этнообразующим фактором. Любой этнос складывается объективно — из общности территории (или родственных связей), языка, культуры, экономики, религии (начиная с нации) — а уже потом развивается этническое самосознание [Беликов, 1995].
Однако в действительности этническое самосознание выражено по-разному в зависимости от субъективных и объективных факторов. В отечественной науки понятие «самосознание» характеризует прежде всего социальные общности (этнические, классовые, религиозные и др.), а западное понятие “identity” — отдельных индивидов. Следовательно, идентификация индивида с определенным социумом может быть как положительной, так и отрицательной. Поэтому, каждый индивид, сознательно или бессознательно, относит себя к определенным общностям: биологическим (от расовых до кровнородственных), территориальным, конфессиональным, языковым, социальным (классовым, сословным, кастовым и пр.), религиозным и культурным. Решающим фактором в этнической идентификации должно быть самоопределение этносов. К таковым следует отнести: социально-экономические, социально-политические, культурно-образовательные, а также степень внутренней и внешней интеграции этносов.
Интерес к языковой политике полиэтнических государств обусловлен, во-первых, процессом демократизации общественной жизни, во-вторых, интенсивно углубляющиеся и расширяющиеся экономические и культурные связи во всем мире вовлекают эти государства в научно-технический и социокультурный прогресс, в процесс конвергентного развития современного общества. Все это приводит к интеграции и глобализации и тем самым ставит новые различные по содержанию и характеру языковые проблемы, прежде всего, проблему демократизации языковой политики [Бахнян, 1995; Bachneanu, 1993; Bachneanu, 1998; Langues…, 1977].
Таким образом, языковые проблемы, вставшие перед народами полиэтнических государств, имеют много общего (в зависимости от конкретных социальных, экономических, политических и идеологических факторов, социолингвистических и социокультурных ситуаций, а также от выбора пути социально-экономического развития) и решаются по-разному. Рассмотрению этих проблем, в зависимости от их освещения в специальной литературе и прозрач… ности языковой политики полиэтнических государств, посвящена наша работа.
Особенно следует подчеркнуть, что в некоторых полиэтнических государствах существование этнических и языковых меньшинств вообще не находят признания во внутреннем законодательстве таких стран. Например, в некоторых странах Европы (бывших в составе СССР) и Латинской Америки, где считают, что иммигранты и их потомки не являются меньшинствами. Так, правительство Бразилии заявило, что на практике в стране не существует этнических и языковых меньшинств, «поскольку иммигранты пользуются теми же правами, что и бразильцы» [Капоторти, 1977:14]. Однако большинство стран признают некоторые этнические и языковые группы в качестве «меньшинств», которым следует предоставить особый статус в отношении культуры и языка. В некоторых странах, например, на Кипре, Индии, Пакистане, Сингапуре и др., признание этнических групп было включено во внутреннее законодательство этих стран в результате заключения международных договоров и двусторонних соглашений [Бахнян, 1990].
В ряде полиэтнических государств выражение признания статуса этнических и языковых групп сохранить свою культуру и свой язык отражено в соответствующих законах и конституциях, однако и здесь наблюдается положение, когда этнические и языковые группы, права которых определены законом, не всегда классифицируются как меньшинства. Чаще всего они называются «национальными меньшинствами», «языковыми меньшинствами», «этносами», «народностями», «культурными общинами», «религиозными общинами», «конфессиями», либо просто «языковыми группами».
Например, согласно конституции Индии любая группа граждан, или часть ее, проживающая на территории страны и имеющая свой язык, письменность и культуру, имеет право их сохранять. Это право предоставлено всем меньшинствам, образованным на основе вероисповедания и языка [Ганди, 1982]. Конституция Сингапура предусматривает, что постоянной обязанностью правительства — забота об интересах и особом положении этнических меньшинств. Конституция Филиппин учитывает обычаи, традиции, вероисповедания и интересы так называемых культурно-национальных общин при выработке государственной языковой политики. В конституции Шри-Ланки указывается, что государство прилагает усилия к укреплению национального единства путем развития сотрудничества и взаимного доверия между всеми группами населения, включая расовые, религиозные и прочие группы, содействуя этим развитию культур и языков всего народа. В конституции Бирмы отмечается, что ни одно расовое и языковое меньшинство не должно подвергаться дискриминации при приеме в государственные учебные заведения [Ганди, 1982; Bakhnyan, 1990].
В существующих международных договорах об этнических меньшинствах предусматривается, что расовые, религиозные и языковые различия не должны служить основанием для нанесения ущерба любому гражданину страны. В отношении использования языка этнических меньшинств государства, подписавшие договоры о меньшинствах, обязались не налагать никаких ограничений в отношении свободного использования гражданами страны любого языка как в частных и деловых отношениях, так и в области религии, в печати, в публикациях любого характера, на общественных собраниях, в судах, в обучении своих детей родному языку и культуре. Важная роль полиэтнических государств в деле культурного развития подчеркивалась на многих форумах и научных конференциях по вопросу об этнических и языковых меньшинствах, проходивших под эгидой ЮНЕСКО [Langues…, 1977]. По определению подкомиссии ЮНЕСКО по правам человека, культурные особенности меньшинства в достаточной мере охватываются его этническими, религиозными и языковыми характеристиками.
Важными причинами, обусловливающими наличие характерных для этнических меньшинств дивергенций, являются религия, язык и традиционный образ жизни. Например, в Таиланде большинство тайских мусульман, представляющих собой сплоченную религиозную общину, весьма поверхностно знают национальный язык в основном потому, что не желают изучать его, так как в их представлении он ассоциируется с буддизмом. Они возражают даже против обучения своих детей в школах, где преподавание ведется на тайском языке, поскольку они опасаются, что это приведет к культурной ассимиляции [Капоторти, 1979]. В Египте, хотя копты и мусульмане имеют общую египетскую культуру, они все же различаются по своим религиозным убеждениям. В Ираке языковые меньшинства обычно отличаются от других по своим религиозным убеждениям и обычаям, а не по этническим и языковым характеристикам [Языковая политика, 1975].
Именно язык является элементом первостепенной важности при определении витальности этнического меньшинства. Существует мнение, что если солидарности членов этноязыковой группы способствует, прежде всего, наличие дивергентной этнической самобытности, а также чувство принадлежности к признанной этнической общности, то существование языков и культур, отличающихся от общенациональных, официально признанных, жизненно необходимо для выражения этнического самосознания. В Ираке, например, различные группы населения, согласно их собственному определению и мнению других, различаются по своему этническому происхождению, но главную роль в дивергенции этнических групп играет именно язык. Это особенно характерно в отношении курдов. Признание курдского языка в качестве государственного является одним из основных требований общины.
Другой немаловажный элемент сохранения традиций и культуры этноса является образ жизни. Определенные традиции, которые наглядно свидетельствуют о существовании различных культур, являются мощным барьером на пути их ассимиляции. В ряде стран Латинской Америки, несмотря на проводимую политику ассимиляции, в частности, иммигрантов японского происхождения в Бразилии, способствует признанию их целостности как этнических групп, отличающихся от остальных этносов. В Сингапуре сохранилась структура заселения по этническому принципу, которая возникла в первые годы колониализации, и разделение некоторых этнических общин по месту жительства все еще является отличительной чертой. Этноязыковые различия часто связаны с профессиональной специализацией. Географическая концентрация этноязыковых групп также служит важным фактором, усиливающим ощущение их самобытности. Например, в Шри-Ланке и Индонезии ассоциация этнических групп вызвала высокий подъем их сознания. Сходный процесс наблюдается также в Гане и Нигерии. В Пакистане каждая из основных языковых групп размещается в границах своего района, поскольку лингвистическое районирование привело к изменениям в политической структуре государства.
Приверженность групп населения, разделенных этническими, религиозными или языковыми характеристиками, к различным социально-политическим и идеологическим течениям также может в некоторых случаях отрицательно сказываться на их интеграции в современном обществе. Нигерия, например, сразу же после обретения независимости столкнулась с проблемами этнических, религиозных и языковых конфликтов. Эти проблемы появились не только вследствие разных уровней экономического развития северных и южных районов страны, но и потому, что к прежним этническим и языковым дивергенциям добавились расхождения в политических и идеологических взглядах: одни выступали за образование объединенной республики, другие же — ратовали за свободный союз этнических групп.
Характерно то, что языковая политика большинства полиэтнических государств состоит в том, что сама государственная структура не отражает социальные, культурные и языковые признаки только одной этнической группы, а скорее всего показывает стремление к созданию конвергентного многонационального и многоязычного общества. Интересы и особое положение этноязыковых меньшинств защищаются конституцией таких государств. Хотя в Китае китайцы и составляют 75% населения, правительство исходит из политики интеграции различных групп населения, поэтому особое внимание уделено многонациональной и многоязычной политике в области культуры и образования [Садур, 1982]. Аналогичная ситуация была характерна и в СССР [Bakhnyan, 1994]. В ряде государств языковая политика направлена на предоставление официального статуса только тому языку, на котором говорит большинство населения. Это характерно, прежде всего, для Эфиопии, Танзании, некоторых стран Латинской Америки, а также стран бывшего Советского Союза [Языковая политика…, 1977; Bachneanu, 1994].
Таким образом, мы приходим к выводу, что основным постулатом конкретных программ языковой политики большинства полиэтнических государств является изменение или сохранение традиционно сложившегося функционального распределения языков. Такая языковая политика направлена на выбор государственного или официального языка, а также языка межэтнического общения. Характерно, что признание и соблюдение принципов равенства этносов гарантирует защиту их прав, а языковые трудности должны быть преодолены в процессе конвергентного развития современного полиэтнического государства.
Центральной проблемой языковой политики полиэтнического государства остается выбор какого-либо языка в качестве официального (государственного). Выбор такого статуса языка определяется рядом факторов: численность этноязыковых групп, их политическое и экономическое положение в данном государстве, степень развитости и витальности того или иного языка как эффективного средства функционирования и обслуживания большинства сфер жизнедеятельности государства и др. Тем не менее, выбор национального государственного (официального) языка во многих странах остается пока одной из самых острых и спорных проблем культурного и социального развития. Прежде всего требуют решения вопросы, связанные с национально-историческим образованием: главное — в каком соотношении должно находиться изучение местных и мировых языков, соотношение их функций в полиэтническом государстве и др.
Решение вопроса о статусе языков этнических меньшинств в большинстве полиэтнических государств имеет множество вариантов и зависит от логико-вероятностной модели языковой политики самого государства: 1) статус официального или государственного предоставляется всем языкам этнических групп (например, в Бельгии, Сингапуре, Швейцарии); 2) в качестве официального статуса могут выдвигаться одновременно один из языков этнических меньшинств и один из мировых языков (например, в Новой Зеландии язык маори признан официальным наравне с английским); 3) официальный статус для языков некоторых этнических меньшинств допускается только на региональном уровне (например, в Гане, Нигерии, Иране); 4) официальный статус языкам этнических меньшинств не предоставляется ни на национальном, ни на региональном уровне, хотя их применение гарантировано конституцией, законом или договором; в такой ситуации в качестве официального языка в некоторых странах этнические меньшинства избрали либо язык, на котором говорит большинство населения (например, в Алжире, Египте, Иране, Марокко, Российской Федерации, стран СНГ и др.), либо язык, на котором говорит одна из основных этнических групп в стране (например, на Филиппинах и в Эфиопии); 5) несмотря на отсутствие статуса официального языка, некоторые этнические меньшинства получили право использования родного языка в суде и в некоторых других сферах общественной жизни (например, в Индии, Шри-Ланке, Российской Федерации и др.).
Измерение основных социолингвистических параметров и характерных черт моделей языковой политики в полиэтнических странах позволяет нам выделить следующие социолингвистические стратегические направления: 1) для большинства полиэтнических государств характерна традиционная языковая политика, сложившаяся на протяжении многих столетий и не позволяющая изменить полностью языковую ситуацию; 2) правовое и социально-политическое развитие полиэтнических государств позволяет прежде всего нормализовать национальные (автохтонные) языки, которые уже служат или выдвигаются в качестве государственного, официального или межэтнического средства общения во всей стране или только в ее национально-территориальных образованиях; 3) для большинства полиэтнических государств характерным остается ситуация многоязычия, сущность которого состоит в овладении родным языком, языком межэтнического общения и одним из распространенных мировых языков; 4) в некоторых многонациональных государствах существование этнических и языковых меньшинств вообще не находит признания во внутреннем законодательстве этих стран (например, в некоторых странах Латинской Америки, Прибалтийских странах, а также в некоторых странах Европы, где считают, что иммигранты и их потомки не относятся к этническим меньшинствам и относят их к национально-образующим государствам).
В заключение рассмотрим подробнее основные логиковероятностные модели конвергентного развития языковой политики полиэтнических государств:
Плюрализм рассматривается в качестве универсального свойства модели языковой политики и выражается в стремлении того или иного государства сохранить самобытность (идентичность) народов, в том числе и этнических меньшинств, их языков и культур. Состояние плюрализма достигается в процессе конвергентного развития путем предоставления всем народам максимума правовой свободы в решении собственных этнических, языковых, культурных и религиозных проблем.
Демократизация предполагает последовательную выработку конвергентного механизма, действующего в условиях того или иного общества с целью контроля и обеспечения законности, а также регулирования развития и функционирования языков и культур. Демократические принципы в языковой политике должны служить не только для защиты правовых гарантий функционирования языков и культур, но и использования их с целью урегулирования этнических, социальных, культурных и языковых конфликтов.
Интеграция — конвергентный процесс, направленный на объединение и упорядочение отношений между различными этноязыковыми группами данного общества и предоставления им возможности сохранить свои отличительные особенности, в том числе национальных культур и языков. Однако конвергентный механизм такой культурно-языковой интеграции (или глобализации) в некоторых полиэтнических государствах может осуществляться на основе принуждения, взаимной выгоды или сходства социальнополитического строя, интересов, целей и ценностей различных этнических, религиозных и языковых групп, что несомненно приводит к отрицательной конвергенции. Характерно, что в современном мире развивается тенденция к межгосударственной интеграции не только в экономической и политической области, но также и в культурном, этническом и языковом аспекте. Такая тенденция носит глобальный характер, таит в себе множество противоречий и сочетается с нарастающей тенденцией языкового нигилизма и глоттофагии. В принципе, плюрализм и интеграция — две основные модели в языковой политике любого современного полиэтнического государства, которые могут сосуществовать и проводиться одновременно.
При ассимиляции отдельные языковые группы вынуждены отказаться от своих традиций, культуры и языка в пользу доминирующей группы этноса. Процесс ассимиляции, который чаще всего в суверенных полиэтнических государствах проводится завуалировано (или скрыто), предполагает ряд мер прямого или косвенного принуждения, направленного на денационализацию языковых меньшинств, лишение их права на самостоятельность.
Сегрегация означает изоляцию этноязыкового меньшинства и проживание его в худших условиях. По существу, сегрегация является одним из видов расовой дискриминации, означающей умаление прав какой-либо группы граждан из-за их национальности, языка, культуры, вероисповедания, традиций и самобытности.
Таким образом, перед всеми полиэтническими и многоязычными государствами в наступившем XXI веке встает стратегическая проблема выработки особых моделей развития языковой политики, во многом определяемых общей стратегией внутренней языковой политики, проводимой правительствами этих государств — языковой политики плюрализма, демократизации и интеграции или ассимиляции и сегрегации.
 

Литература

Бахнян К.В. Языковая политика и языковое планирование в Африке // Языковая политика и языковое планирование в развивающихся странах. М., 1982. С. 25–45.
Бахнян К.В. Статус языка национальных меньшинств в развивающихся странах // Национально-языковые проблемы: СССР и зарубежные страны. М., 1990. С. 155–164.
Бахнян К.В. Измерение языковой политики и статуса языков в многонациональных странах // Языковые проблемы Российской Федерации и законы о языках. М., 1994. С. 37–47.
Бахнян К.В. Измерение статуса языков национальных меньшинств в многонациональном государстве // Этническое и языковое самосознание. М., 1995. С. 14–16.
Бахнян К.В. Языковая политика: конвергенция и стратегия // Коммуникативная стратегия на пороге XXI века: Материалы конференции. М., 1999. С. 8–10.
Бахнян К.В. Конвергентно-дивергентные изменения языка: Социолингвистические и социоономастические исследования. М., 2001. 300 с.
Беликов В.И. Самосознание, identity и этнические конфликты // Этническое и языковое самосознание. М., 1995. С.14–16.
Ганди К.Л. Языковая политика в современной Индии. М., 1982. 184 с.
Капоторти Ф. Исследование по вопросу о правах лиц, принадлежащим этническим, религиозным и языковым меньшинствам. Нью-Йорк, 1979. 127 с.
Попеску И.В. Языковая политика и проекты законов о языках: их соответствие внутреннему законодательству и международным обязательствам Украины в области защиты прав человека и прав национальных меньшинств // Стратегия национальной консолидации на Украине. Киев, 2000. С. 1–9.
Садур В.Г. Языковая ситуация и языковая политика в развивающихся странах Юго-Восточной Азии // Языковая политика и языковое планирование в развивающихся странах. М., 1982. С. 119–154.
Семчинский С.В. Динамика воздействия внешних и внутренних стимулов в развитии языка // 2-я Всесоюз. науч. конф. по теор. вопр. языкознания. Тезисы докл. М., 1980. С. 168–171.
Семчинський С.В. Диференцiацiя та iнтеграцiя — основнi процесси розвитку мов // Семчинський С.В. Загальне мовознавство. Киiв, 1988. С. 287–292.
Семчинський С.В. Семантична iнтерференцiя мов: на матерiалi слов’яносхiднороманських мовних контактiв. Киiв, 1974. 256 с.
Языковая политика в афро-азиатских странах / Отв. ред. Л.Б. Никольский. М., 1977. 320 с.
Языковая политика и языковое планирование в развивающихся странах / Ред.сост. К.В. Бахнян. М., 1975. 267 с.
Bachneanu C.V. Conceptions plurilingues dans l’enseignement europeenne: Ex- URSS // Sociolinguistica / Ed. par U. Ammon, P. Nelde e.a. Tubingen, 1993. № 7. P. 229–234.
Bachneanu C.V. La conception convergente/divergente du plurilinguisme dans la Federation Russe // Ethnos e comunita linguistica: Un confronto metodologico-interdisciplinare. Udine, 1998. P.189–196.
Bachneanu C.V. La convergence et la politique linguistique // Social linguistics in Russian Federation (1992–1998): Materials for the XIV World Congress of Sociology (Montreal, 1998). Moscow, 1998. P. 61–62.
Bakhnyan K.V. Convergent aspects in Romanian sociolinguistics: Traditions and innovations // Language problems of the Russian Federation and foreign states. Moscow, 1994. P. 74–78.
Bakhnyan K.V. Probability models of language policy in the context of the globalization: A convergence strategies and status of languages // Статус государственного языка в многонационально-многоязычных государствах: вьетнамский язык во Вьетнаме и русский язык в Российской Федерации. Hanoi, 2002. T. 2. P. 222–236.
Bakhnyan K.V. Sociolinguistic problems in Russian Federation: Retrospective analysis // Language problems of the Russian Federation and the foreign states. Moscow, 1994. P. 146–154.
Bakhnyan K.V. The language policy in the developing countries // Issues of sociolinguistics: Papiers of Soviet sociolinguistics for the XII World Sociological Congress (Madrid, 1990). Moscow, 1990. P. 9–12.
Euromosaic: Production et reproduction des groupes linguistiques minoritaries au sein de l’Union europeenne. Luxembourg, 1996. 105 p.
Langues et politiques de langues en Afrique noire: L’experience de l’UNESCO / Ed. par A.Y. Sow. Paris, 1977. 474 p.
Les politiques linguistiques des Pais Baltes / Prep. par J. Maurais. Quebec, 1998. 230 p.
Lingua e politica: Imperialismi, identita nationali e politiche linguistiche in Asia, Africa, America Latina / A cura di R. Corsetti. Roma, 1976. 276 p.